Чтение 9–й страницы книги ~Черный тюльпан~

Напрасно его крестный отец Корнель предлагал ему общественные долж-
ности; напрасно он хотел соблазнить его славой, когда Корнелиус, чтобы
пойти навстречу желанию крестного, отправился вместе с ван Рюйтером на
военном корабле "Семь Провинций", шедшем во главе ста тридцати девяти
судов, с которыми знаменитый адмирал готовился бросить вызов соединенным
силам Англии и Франции. Когда же Корнелиус приблизился на расстояние
выстрела из мушкета к боевому судну "Принц", где находился брат английс-
кого короля герцог Иоркский; когда нападение его патрона ван Рюйтера бы-
ло проведено настолько энергично и умело, что герцог Иоркский едва успел
перейти на борт "Св. Михаила"; когда он увидел, как "Св. Михаил", разби-
тый и изрешеченный голландскими ядрами, вышел из строя; когда он увидел,
как взорвался корабль "Граф де Санвик" и погибло в волнах и в огне четы-
реста матросов; когда он убедился, что в конце концов, после того как
двадцать судов было разбито, три тысячи человек убито и пять тысяч ране-
но, бой все же остался нерешенным, и каждый приписывал победу себе, так
что надо было начинать сначала, и к списку морских сражений прибавилось
лишь новое название - сражение при Сутвудской бухте; когда он понял,
сколько времени теряет человек, закрывающий глаза и затыкающий уши,
стремясь мыслить даже в те часы, когда ему подобные палят друг в друга
из пушек, - тогда-то Корнелиус распростился с ван Рюйтером, с главным
инспектором плотин и со славой. Он облобызал колени великого пенсиона-
рия, к которому чувствовал глубокое уважение, и вернулся в свой домик в
Дордрехт. Он вернулся, обогащенный правом на заслуженный отдых, своими
двадцатью восьмью годами, железным здоровьем, проницательным взором и
убеждением более ценным, чем капитал в четыреста тысяч и доход в десять
тысяч флоринов, убеждением, что человек получил от судьбы слишком много,
чтобы быть счастливым, и достаточно - чтобы не узнать счастья.

Поэтому, стремясь создать себе благополучие по своему вкусу, Корнели-
ус стал изучать растения и насекомых. Он собрал и классифицировал всю
флору островов, составил коллекцию насекомых всей области, написал о них
трактат с собственноручными рисунками и, наконец, не зная, куда девать
свое время, а главное - деньги, количество которых ужасающе увеличива-
лось, он стал выбирать среди увлечений своей страны и своей эпохи самое
изысканное и самое дорогое увлечение. Он полюбил тюльпаны.

Как известно, то была эпоха, когда фламандцы и португальцы, соревну-
ясь в занятии этого рода цветоводством, дошли буквально до обожествления
тюльпана и проделали с этим привезенным с востока цветком то, чего ни-
когда ни один натуралист не осмеливался сделать с человеческим родом, из
опасения вызвать ревность у самого бога.

Вскоре в целой округе, от Дордрехта до Монса, только и говорили о
тюльпанах господина ван Берле. Его гряды, оросительные канавы, его су-
шильни, его коллекции луковиц приходили осматривать так же, как когда то
знаменитые римские путешественники осматривали галереи и библиотеки
Александрии.

Ван Берле начал с того, что истратил весь свой годовой доход на сос-
тавление коллекции; затем, для улучшения ее, он сделал почин своим но-
веньким флоринам, - и его труд увенчался блестящим успехом. Он вывел
пять разных видов тюльпанов, которым дал названия "Жанна", имя своей ма-
тери, "Берле - фамилию своего отца, "Корнель" - имя своего крестного от-
ца; остальных названий мы не помним, но любители, без сомнения, найдут
их в каталогах того времени.

В начале 1672 года Корнель де Витт приехал в Дордрехт, чтобы провести
три месяца в своем старом родовом доме, ибо известно, что не только Кор-
нель был рожден в Дордрехте, но и вся семья де Виттов происходила из
этого города.

Как раз в это время Корнель стал блистать, по выражению Вильгельма
Оранского, полной непопулярностью. Однакоже для своих земляков, добро-
душных жителей города Дордрехта, он еще не был преступником, заслуживаю-
щим виселицы, и хотя они и были не очень довольны его слишком резкими
антиоранжистскими взглядами, но все же, гордясь его личными достоинства-
ми, устроили ему торжественную встречу.

Поблагодарив сограждан, Корнель пошел посмотреть родной дом и распо-
рядился, чтобы там произвели коекакой ремонт, прежде чем приедет госпожа
де Витт, его жена с детьми.

Затем он направился к дому своего крестника - единственного, по всей
вероятности, в Дордрехте человека, который еще не знал о прибытии инс-
пектора плотин в родной город.

Насколько Корнель де Витт вызывал к себе повсюду ненависть, рассеивая
зловредные семена, именуемые политическими страстями, настолько ван Бер-
ле приобрел всеобщую симпатию, совершенно отказавшись от политики и все-
цело уйдя в свои тюльпаны.

Ван Берле любили и рабочие его, и прислуга, и он даже не представлял
себе, что на свею может существовать человек, который желал бы зла дру-
гому человеку.

И, однакоже, пусть это будет сказано к стыду человечества, Корнелиус
ван Берле имел, не подозревая этого, врага, куда более яростного, более
ожесточенного, более непримиримого, чем самые ожесточенные оранжисты,
наиболее враждебно настроенные против Корнеля де Витта и его брата Яна.

Увлекшись тюльпанами, Корнелиус стал тратить на них и свои ежегодные
доходы и флорины отца.

В Дордрехте, стена в стену с ван Берле, жил гражданин по имени Исаак
Бокстель, который, как только он достиг вполне сознательного возраста,
стал страдать тем же влечением и при одном только слове тюльпан приходил
в восторженное состояние.

Бокстель не имел счастья быть богатым, как ван Берле. С большими уси-
лиями, с большим терпением и трудом разбил он при своем доме в Дордрехте
сад для культивирования тюльпанов. Он возделал там, согласно всем
тюльпановодческим предписаниям, землю и дал грядам ровно столько тепла и
прохлады, сколько полагалось по правилам садоводства.

Исаак знал температуру своих парников до одной двадцатой градуса. Он
изучил силу давления ветра и устроил такие приспособления, что ветер
только слегка колебал стебли его цветов.

Его тюльпаны стали нравиться. Они были красивы и даже изысканны. Мно-
гие любители приходили посмотреть на тюльпаны Бокстеля. Наконец Бокстель
выпустил в свет новую породу тюльпанов, дав ей свое имя. Этот тюльпан
получил широкое распространение, - завоевал Францию, попал в Испанию и
проник даже в Португалию. Король дон Альфонс VI, изгнанный из Лиссабона
и поселившийся на острове Терсейр, где он развлекался разведением
тюльпанов, поглядел на вышеназванный "Бокстель" и сказал: "Не плохо".

Когда Корнелиус ван Берле, после всех предыдущих занятий, страстно
увлекся тюльпанами, он несколько видоизменил свой дом, который, как мы
уже говорили, был расположен рядом с домом Бокстеля. Он надстроил этаж
на одном из зданий своей усадьбы, чем лишил сад Бокстеля тепла приблизи-
тельно на полградуса и соответственно на полградуса охладил его, не счи-
тая тою, что отрезал доступ ветра в сад Бокстеля и этим нарушил все рас-
четы своего соседа.

В конце концов, с точки зрения Бокстеля, это были пустяки. Он считал
ван Берле только художником, то есть своего рода безумцем, который пыта-
ется, искажая чудеса природы, воспроизвести их на полотне. Сейчас он
пристроил над мастерской один этаж, чтобы иметь больше света, - это было
его право. Господин ван Берле был художником так же, как господин Бокс-
тель был цветоводом, разводящим тюльпаны. Первому нужно было солнце для
его картин, и он отнял полградуса у тюльпанов господина Бокстеля.

Право было на стороне ван Берле. Bene sit.

К тому же Бокстель установил, что избыток солнечного света вредит
тюльпанам и что этот цветок растет лучше и ярче окрашивается под мягкими
лучами утреннего и вечернего солнца, чем под палящим полуденным зноем.

Итак, он был почти благодарен ван Берле за бесплатную постройку заг-
раждения от солнца.

Может быть, это было не совсем так; может быть, Бокстель говорил о
своем соседе ван Берле не совсем то, что он о нем думал. Но великие души
в тяжелые минуты жизни находят удивительную поддержку в философии.

Но, увы, что сталось с этим несчастным Бокстелем, когда он увидел,
что окна заново выстроенного этажа украсились луковицами, отростками их,
тюльпанами в ящиках с землей, тюльпанами в горшках и, наконец, всем, что
характеризует профессию маниака, разводящего тюльпаны!

Там находились целые пачки этикеток, полки, ящички с отделениями и
железные сетки, предназначенные для прикрытия этих ящиков, чтобы обеспе-
чить постоянный доступ свежего воздуха к ним без риска, что туда проник-
нут мыши, жуки, долгоносики, полевые мыши и крысы, эти любопытные люби-
тели тюльпанов по две тысячи франков за луковицу.

Бокстель остолбенел при виде всего этого оснащения, но он не постигал
еще размера своего несчастья. Ван Берле знали как любителя всего, что
радует взгляд. Он до тонкости изучил природу для своих картин, закончен-
ных, как картины Герарда Доу, его учителя, и Мириса - его друга. Может
быть, он собирался писать картину - комнату садовода, разводящего
тюльпаны, для чего и собрал в своей новой мастерской все эти принадлеж-
ности?

Однакоже, хотя Бокстель и убаюкивал себя этой обманчивой идеей, он
все же сгорал от пожирающего его любопытства. Как только наступил вечер,
он приставил к смежной их владениям стене лестницу и стал разглядывать,
что делается у соседа ван Берле. Он убедился, что громадная площадь зем-
ли, раньше усеянная различными растениями, была взрыта и разбита на
грядки; земля смешана с речным илом - комбинация, самая благоприятная
для тюльпанов, и все было окаймлено дерном, чтобы предупредить осыпание
земли. Кроме того, Бокстель убедился, что расположение грядок такое,
чтобы они согревались восходящим и заходящим солнцем и оберегались от
солнца полуденного. Запас воды достаточный, и она тут же под рукой. Весь
участок обращен на юго-запад, словом, - соблюдены все условия не только
для успеха, но и для усовершенствования дела.