Чтение 18–й страницы книги ~Ким~

чела, Ким был готов просить милостыню за двоих.

Он развел костер как можно ближе к повозке, ожидая, что
один из стражей прикажет ему убраться. Лама, усталый, опустился
на землю, подобно тому, как опускается отяжелевшая и наевшаяся
плодов летучая мышь, и принялся за свои четки.

-- Отойди подальше, нищий!-- крикнул на ломаном хиндустани
один из горцев.

-- Ха! Да это какой-то пахари (горец),-- уронил Ким через
плечо.-- С каких это пор горные ослы завладели всем Индостаном?

Ответом послужил стремительный и блестящий очерк
родословной Кима за три поколения.

-- A!-- никогда голос Кима не был таким елейным. Он ломал
лепешку сухого навоза на мелкие куски.-- На моей родине мы
назвали бы это началом любовного объяснения.

Резкое, пискливое кудахтанье за занавесками побудило горца
к новому взрыву негодования.

-- Не так плохо, не так плохо,-- хладнокровно промолвил
Ким,-- но берегись, брат, не то мы, я повторяю,-- мы, проклянем
тебя раздругой в наказание. А наши проклятия обычно попадают в
точку.

Урии расхохотались; горец угрожающе скакнул вперед; лама
внезапно поднял голову, и пламя разведенного Кимом костра ярко
осветило его огромную, похожую на берет шапку. -- Что такое?--
спросил он. Человек остановился как вкопанный.

-- Я... я... спасся от великого греха,-- запинаясь
проговорил он.

-- Чужеземец нашел-таки себе жреца,-- прошептал один из
уриев.

-- Хай! Почему этого нищего парнишку еще не отстегали как
следует?-- крикнула старуха.

Горец отошел к повозке и начал что-то шептать перед
занавесками. Наступила мертвая тишина, потом послышалось
бормотанье.

-- Дела идут хорошо,-- решил Ким, притворяясь, что ничего
не слышит и не видит.

-- Когда... когда... он покушает,-- подобострастно
обратился горец к Киму,-- просят... чтобы святой человек оказал
честь побеседовать с особой, которая желает поговорить с ним.

-- Когда он покушает, он ляжет спать,-- высокомерно
произнес Ким. Он еще не мог догадаться, как повернется игра, но
твердо решил извлечь из нее пользу.-- Теперь я пойду добывать
ему пищу.--Последняя фраза, сказанная громким голосом,
завершилась вздохом притворного утомления.

-- Я... я сам и прочие мои земляки позаботимся о нем...
если это дозволяется.

-- Дозволяется,-- проговорил Ким еще более высокомерно.
Святой человек, эти люди принесут нам пищу.

-- Хорошая страна. Вся южная земля хороша... великий и
страшный мир,-- дремотно бормотал лама.

-- Пусть спит,-- сказал Ким,-- но позаботьтесь, чтобы его
хорошо накормили, когда он проснется. Он очень святой человек.
Один из уриев опять сказал что-то презрительным тоном. -- Он не
факир. Он не деревенский нищий,-- строго продолжал Ким,
обращаясь к звездам.-- Он святейший из святых людей. Он выше
всех каст. Я его чела.

-- Поди сюда!-- послышался ровный тонкий голос, и Ким
подошел, зная, что невидимые ему глаза впились в него.
Костлявый коричневый палец, отягченный перстнями, лежал на краю
повозки, и вот какой произошел разговор.

-- Что это за человек?

-- Величайший святой. Он идет издалека. Он идет из Тибета.

-- Из какого именно места в Тибете?

-- Из-за снегов... из очень отдаленного места. Он знает
звезды, он составляет гороскопы, предсказывает судьбу. Но он
делает это не для денег. Он делает это по доброте и великому
милосердию. Я его ученик. Меня зовут Другом Звезд.

-- Ты не горец.

-- Спроси его. Он расскажет тебе, что я был послан
звездами указать ему путь к цели его паломничества.

-- Хмф! Слушай, щенок, я старая женщина и не совсем дура!
Лам я знаю и почитаю, но ты такой же истинный чела, как этот
мой палец -- дышло от этой повозки. Ты индус без касты, дерзкий
и наглый нищий и, наверное, только из корысти присоседился к
этому святому человеку.

-- А разве мы не из корысти делаем всякую работу?--Ким
быстро переменил тон в соответствии с изменившимся тоном
старухи.-- Я слышал,-- эту тетиву он натянул наудачу,-- я
слышал...

-- Что ты слышал?-- подхватила она, стуча пальцем по
дереву.

-- Я не совсем твердо помню это... просто базарные
сплетни, наверное вранье, но что даже раджи... мелкие горные
раджи...

-- Но у них, тем не менее, хорошая раджпутская кровь.

-- Несомненно, они хорошей крови. Но даже они продают
самых красивых своих женщин из корысти. Они продают их на юг,
аудхским заминдарам и тому подобным людям.

Ничто так упорно не отрицают мелкие горные раджи, как
именно это обвинение, но именно этому беспрекословно верит
базарная толпа, толкуя о тайной торговле рабами в Индии.
Сдержанным негодующим шепотом почтенная дама разъяснила Киму,
какой он лукавый лжец. Намекни об этом Ким в те дни, когда она
была девушкой, и в тот же вечер ее слон затоптал бы его до
смерти. Это было истинной правдой.

-- Ахай! Я всего только нищий парнишка, как изволила
сказать Око Красоты,-- завопил он в притворном ужасе.

-- Око Красоты, скажешь тоже! Кто я такая, что ты смеешь
приставать ко мне с нищенской лестью? И все же давно позабытое
обращение заставило ее рассмеяться.-- Так можно было сказать
сорок лет назад, и не без основания. Даже тридцать лет назад.
Но вот что выходит, когда шляешься по всему Хинду! Вдова
владетельного князя обречена встречаться с подонками и терпеть
насмешки нищих.

-- Великая владельная княгиня,-- быстро подхватил Ким,
заметив, что она дрожит от возмущения.-- Я именно тот, каким
считает меня великая владетельная княгиня, но, тем не менее,
мой учитель святой. Он еще не слыхал приказа великой
владетельной княгини.

-- Приказа? Мне приказывать святому человеку, учителю
Закона... прийти и говорить с женщиной? Никогда!

-- Смилуйся над моей глупостью. Я думал, что было отдано
приказание.

-- Нет, не приказание. То была просьба. Ясно тебе
теперь?Серебряная монета звякнула о край повозки. Ким взял ее и
низко поклонился. Старуха понимала, что его нужно умаслить,
ведь он был глазами и ушами ламы.

-- Я только ученик святого человека. Быть может, он придет
после того. как поест.

-- О скверный и бесстыдный мошенник!-- унизанный
драгоценными камнями палец неодобрительно погрозил ему, но он
слышал, что старуха тихо смеялась.

-- А в чем дело?-- сказал он, переходя на свои самый
ласковый и доверительный тон; перед этим тоном -- Ким знал это
-могли устоять лишь немногие.-- Или... или твоей семье не
хватает сына? Говори откровенно, ибо мы, жрецы...-- эти слова
он полностью заимствовал у одного факира Таксалийских ворот.

-- Мы, жрецы! Ты еще не дорос до того, чтобы...-- она
оборвала шутку новым взрывом смеха.-- Ведь мы, о жрец, мы
женщины, не всегда думаем только о сыновьях. Кроме того, дочь
моя уже родила мальчика.

- Две стрелы в колчане лучше, чем одна, а три еще лучше,--
Ким, проговорив пословицу, задумчиво кашлянул и скромно потупил
глаза долу.

-- Истинно, истинно так. Но, может быть, это еще придет.
Конечно, эти южные брахманы никуда не годятся. Я посылала им
подарки, и деньги, и опять подарки, а они пророчествовали.

-- А!-- протянул Ким с невыразимым презрением,-- они
пророчествовали! Даже настоящий жрец не сумел бы столь
выразительно произнести эти слова.

-- Но не раньше, чем я вспомнила о своих родных богах,
были услышаны мои молитвы. Я выбрала благоприятный час и...
быть может, твой святой слышал о настоятеле монастыря Ланг-Чо.
Я обратилась к нему с этим делом и, представь себе, через
должный срок все вышло так, как я того желала. Тогда брахман,
живущий в доме отца сына моей дочери, сказал, что это случилось
по его молитвам, но он немного ошибается и я разъясню ему это,
когда мы достигнем цели нашего путешествия. Поэтому я потом
отправлюсь в Будх-Гаю, чтобы совершить шраддху за отца моих
детей.

- Туда же идем и мы.