дверь незапертой, а люди его праздновали возвращение в Индию,
угощаясь целой бараньей тушей от махбубовых щедрот. Лощеный
молодой джентльмен, уроженец Дели, со связкой ключей, которую
Цветок сняла с пояса бесчувственного торговца, обыскал каждый
отдельный ящик, тюк, циновку и седельную сумку из имущества
Махбуба еще тщательнее, чем Цветок и пандит обыскали их
владельца.
опираясь округлым локтем на храпевшую тушу Махбуба,-- что он
просто-напросто афганский барышник, свинья, у которого на уме
только кони да женщины. Возможно, конечно, что он и отослал
это, если было что отсылать.
лежать у самого его черного сердца,-- сказал пандит.-- А там
ничего не было?
обыскивал подошвы его туфель, пока Цветок обыскивала его
одежду. Это не тот человек, это другой. Я не многое пропускаю
при осмотре.
человек,-- озабоченно промолвил пандит.-- Они говорили:
узнайте, не тот ли это человек, ибо наши Советы встревожены.
вшами. Там торгуют и Сикандар-Хан, и Нур-Али-Бег, и
Фарух-Шах,-- все вожди кафилов,-- сказала Цветок.
придется их завлечь.
снимая голову Махбуба со своих колен.-- Не даром достаются мне
деньги! ФарухШах--настоящий медведь. Али-Бег--наемный убийца, а
старик СикандарХан... ох! Ну, ступайте! Я теперь спать буду.
Эта свинья не шевельнется до самой зари.
как грешно напиваться. Азиат, перехитрив врага, и глазом не
моргнет, но Махбуб Али едва удержался от этого, когда,
откашлявшись, затянул на себе кушак и, пошатываясь, вышел
наружу под предрассветные звезды.
каждая пешаварская девчонка уже на это не шла! Но сделано это
было неплохо. Господь знает, сколько еще встретится на пути
людей, получивших приказ пощупать меня... пожалуй, даже при
помощи ножа. Выходит, что мальчишке нужно отправляться в
Амбалу... и -- по железной дороге, ведь письмо срочное. А я
останусь здесь, буду ухаживать за Цветком и пьянствовать, как
полицейский-афганец.
собственной. Люди его спали мертвым сном. Среди них не
оказалось ни Кима, ни ламы.
что лежали здесь вчера вечером,-- лама и мальчик? Не пропало ли
чтонибудь?
вторых петухов, говоря, что пойдет в Бенарес, и мальчик увел
его.
Махбуб и, ворча себе в бороду, полез в свою каморку.
дырке от выпавшего сучка, образовавшейся в деревянной
перегородке, видел, как делиец обыскивал ящики. Это был не
простой вор, раз он перебирал письма, счета и седла, не
грабитель, если просовывал нож под подошвы Махбубовых туфель и
так тщательно ощупывал швы седельных сумок. Ким хотел было
поднять тревогу, испустив протяжный крик ч-о-о-р! ч-о-о-р!
(вор! вор!), который по ночам поднимает на ноги весь
караван-сарай, но, присмотревшись внимательней, прикрыл рукой
гайтан и сделал соответствующие выводы.
лошади,-- сказал он себе,-- о той штуке, что я везу в Амбалу.
Лучше нам теперь же убираться отсюда. Те, что щупают сумки
ножами, могут и животы ножами пощупать. Наверное за этим
скрывается женщина. Эй! Эй!-- шепнул он спавшему некрепким сном
ламе.-- Пойдем. Пора... пора ехать в Бенарес.
каравансарая.
ночи; электрические фонари горели только на товарном дворе, где
производятся работы по крупным хлебным перевозкам Северной
Индии.
ошеломленный глубоким гулким мраком, мерцанием рельсов между
бетонными платформами и переплетом ферм над головой. Он стоял в
гигантском каменном зале, пол которого, казалось, был вымощен
трупами, закутанными в саваны; это были пассажиры третьего
класса, взявшие билеты вечером и теперь спавшие в залах
ожидания. Уроженцам Востока все часы в сутках кажутся
одинаковыми, и пассажирское движение регулируется в
соответствии с этим.
Ким показал на билетную кассу,-- стоит человек, который даст
тебе бумажку, чтобы доехать до Амбалы. -- Но мы едем в
Бенарес,-- нетерпеливо возразил лама. -- Все равно. Пускай хоть
в Бенарес. Скорей -- она подходит! -- Возьми этот кошелек.
вздрогнул, когда поезд, отходивший в 3.25 утра на юг, с
грохотом подошел к вокзалу. Спящие проснулись, и вокзал
огласился шумом и криками, возгласами продавцов воды и сластей,
окриками туземных полицейских и пронзительным визгом женщин,
собиравших свои корзинки, семьи и мужей.
Изумленный необычайным простодушием ламы (который отдал ему
кошелек, полный рупий), Ким попросил билет до Амбалы и уплатил
за него. Заспанный кассир, ворча, выкинул билет до ближайшей
станции, расположенной на расстоянии шести миль от Лахора.
деревенскими эта штука, пожалуй, пройдет, но я живу в Лахоре.
Ловко придумал, бабу. Теперь давай билет до Амбалы. Бабу,
нахмурившись, выдал нужный билет. --Теперь другой, до
Амритсара,--сказал Ким, не собиравшийся мотать деньги Махбуба
Али на такое безрассудство, как плата за проезд до Амбалы.--
Стоит столько-то. Сдачи столько-то. Я знаю все, что касается
поездов... Ни один йоги так не нуждался в челе, как ты,--
весело заявил он сбитому с толку ламе.-- Не будь меня, они
вышвырнули бы тебя в МиянМире. Проходи сюда! Пойдем!-- он
вернул деньги, оставив себе в качестве комиссионных --
неизменных азиатских комиссионных -- только по одной ане с
каждой рупии, заплаченной за билет в Амбалу.
третьего класса.
Дородный ремесленник-сикх высунул наружу бородатое лицо. --
Боится он, что ли? Не бойся! Помню, я сам раньше боялся поезда.
Входи! Эту штуку устроило правительство.
двоих?
зажиточного земледельца-джата индуистского вероисповедания из
богатого Джаландхарского округа.
очень строго соблюдаются правила, требующие, чтобы мужчины и
женщины сидели в разных вагонах.
муж, человек в синей чалме.-- Возьми ребенка. Это, видишь ли,
святой человек.
Может, пригласишь его сесть ко мне на колени, бесстыдник? От
мужчин только этого и дождешься!-- она огляделась кругом,
ожидая сочувствия. Проститутка из Амритсара, сидевшая у окна,
Акунин Борис
Куликов Роман
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Каргалов Вадим