свернуть на рощу, разорвав заслон. Трапперу и его товарищам становилось все
труднее увертываться от тяжелых туш; и они постепенно подавались назад перед
стремительной живой лавиной. Уже один разъяренный бизон так близко пронесся
мимо Мидлтона, что едва не сбил его с ног, а в следующее мгновение с
быстротою ветра помчался сквозь кусты.
- не то за ним по пятам устремится еще тысяча чертей!
этой сумятицы не поднял свой голос Азинус, возмущенный столь грубым
вторжением в его владения. Самые могучие и разъяренные быки задрожали при
этом грозном незнакомом крике, и уже можно было видеть, как каждый отдельный
бизон бешено ринулся прочь от той самой рощи, куда секундой раньше они все
рвались, как убийца к священному убежищу.
затем сливались в один за милю от нее. Траппер, как только увидел, какое
неожиданное действие произвел голос Азинуса, начал спокойно заряжать ружье,
смеясь от всей души своим беззвучным смешком.
с дробью. И уж не бойтесь, назад не повернут, потому что чего животные в
задних рядах не услышали своими ушами, они вообразят, что услышали. К тому
же, если они вздумают изменить свое намерение, мы без труда заставим осла
допеть свою песню!
громкий хохот, что, возможно, его раскаты устрашили бизонов не меньше, чем
крик осла. - Совсем человек онемел, точно целый рой пчелиной молоди сел ему
на кончик языка и он не смеет слова вымолвить в страхе, как бы те не
ответили по-своему.
натуралисту, еще не вышедшему из оцепенения, - как это, друг: вы же тем и
живете, что заносите в книгу названия всех зверей полевых, всех птиц
небесных, а так испугались стада бегущих буйволов! Впрочем, вы, пожалуй,
завяжете спор и станете доказывать, что я не вправе называть их тем словом,
каким их зовет каждый охотник, каждый торговец в пограничной полосе.
его на спор. С этого часа доктор, насколько известно, больше ни разу в
жизни, за исключением одного-единственного случая, не выговорил слова, коим
означается вид или хотя бы род животных, так напугавших его. Он упрямо
отказывался принимать в пищу мясо четвероногих из семейства быков; и даже
сейчас, когда он занимает почетное положение среди ученых в одном приморском
городе, он на званых обедах в ужасе отворачивается от вкуснейших и
непревзойденных мясных блюд, с коими не сравнится ничто подаваемое под тем
же названием в хваленых харчевнях Лондона или в самых прославленных
парижских ресторанах. Словом, неприязнь достойного натуралиста к говядине
весьма напоминает то отвращение к мясу, которое пастух иногда нарочно
прививает провинившейся собаке: он кладет ее связанную и в наморднике около
овчарни, чтобы каждая овца, проходя в ворота, наступила на нее. Говорят,
преступница после этого воротит нос даже от самого нежного ягненка. К тому
времени, когда Поль и траппер наконец подавили смех, вызванный видом их
ученого сотоварища в состоянии столь длительного столбняка, доктор Батциус
уже отдышался, как будто задержка в работе его легких была устранена путем
применения искусственных мехов, и в последний раз выговорил слово, на
которое впредь наложил для себя запрет.
воскликнул доктор, сильно выделяя последнее слово, и вновь онемел, как будто
погрузившись в глубокое раздумье над странным и необъяснимым явлением.
траппер. - Да и вообще на буйвола страшновато бывает глядеть человеку,
непривычному к охотничьей жизни; однако эти животные далеко не так храбры,
как можно подумать по их виду. Эх, приятель, подержала бы вас в осаде
медведица-гризли со всем своим отродьем, как это случилось изведать нам с
Гектором у Больших порогов на Миссу... Ага, вон и последние буйволы, а
следом за ними - стая голодных волков! Так и ждут, чтоб напасть на
какую-нибудь хворую скотину или такую, что в сутолоке сломала себе шею.
Го-го! А за волками-то люди верхом на конях, это верно, как то, что я
грешен!.. Видишь, малый! Вон там, где ветер разогнал пыль! Они скачут вокруг
раненого буйвола, хотят прикончить упрямого черта своими стрелами.
заметил их много раньше: человек пятнадцать - двадцать всадников быстро
скакали на конях вокруг бизона, который стоял, приготовившись защищаться,
слишком тяжело раненный, чтобы бежать, и слишком гордый, чтобы упасть, хотя
его мощное тело уже послужило мишенью для сотни стрел. Но вот рослый индеец
ударом копья довершил наконец победу, и благородное животное рассталось с
жизнью, громко взревев на прощанье. Рев прокатился над рощей, где стояли
наши знакомцы, и, услышав его, перепуганное стадо понеслось еще быстрей.
который несколько минут стоял неподвижно, с откровенным удовольствием
наблюдая живописное зрелище. - Помните, как он метнулся, точно ветер, прочь
от стада? Это для того, чтобы его не учуяли, а потом он сделал круг,
присоединился к сво... Что такое? Да эти индейцы вовсе не пауни! На головах
у них совиные перья - из крыльев и хвостов! Эх! Я жалкий, слепой дурак! Это
шайка проклятых сиу! Прячьтесь, дети, прячьтесь! Им только глянуть в вашу
сторону, и мы останемся без единой тряпки на теле. Это верно, как то, что
молния опаляет деревья... Впрочем, я не поручусь не только за нашу одежду,
но даже за нашу жизнь, Мидлтон уже давно скрылся, предпочитая смотреть на
предмет, более приятный его глазам, - на свою красивую молодую жену. Поль
схватил за руку доктора, и, так как за ними, задержавшись лишь на миг,
последовал и траппер, вскоре весь отряд оказался в гуще кустов. Коротко
разъяснив друзьям, какая им грозит новая опасность, старик продолжал:
право, и белый закон здесь неизвестен, да и не нужен. Так что теперь все
зависит от силы и сообразительности. Хорошо бы, - продолжал он, приложив
палец к щеке и как бы глубоко, всесторонне обдумывая создавшееся положение,
- хорошо бы нам придумать какую-нибудь штуку, чтобы заставить сиу схватиться
с семейкой скваттера. А потом тут как тут явились бы и мы, точно сарычи
после драки между зверями. Нам тогда легко досталась бы победа... Да
поблизости еще и пауни! На этот счет можно не сомневаться: тот юный воин не
ушел бы так далеко от своей деревни без особой цели. Итак, имеются четыре
стороны на расстоянии пушечного выстрела друг от друга, и ни одна из сторон
не доверяет вполне другой. Значит, трогаться с места опасно, тем более что
здесь не часто встретишь заросли, где можно спрятаться. Но нас тут трое
хорошо вооруженных мужчин, и я смело могу сказать: трое твердых духом...
Придется, приятель, убить осла.
жестокости.
множеством звуков; жестоко, по-моему, жертвовать человеческой жизнью ради
животного. А это я назову разумным милосердием. Безопасней было бы загудеть
в трубу, чем позволить ослу еще раз подать голос; уж проще прямо позвать
сюда тетонов.
старик. - Что ж, может, она применима и к животному. Мне однажды пришлось
проделать трудный поход, подвергаясь всяческим опасностям, и был у меня
спутник, который, бывало, если откроет рот, так только чтоб запеть. Ох и
доставил он мне хлопот! Это было, когда я встретился с вашим дедом, капитан.
Но у того певца было все же человеческое горло, и он умел иной раз с толком
применить свое искусство, хотя не всегда соображал, будет ли это ко времени
и к месту. Эх, был бы я сейчас таков, как тогда! Не так-то просто шайка
вороватых сиу выгнала б меня из этой чащи! Но что хвастаться, когда и зрение
и сила давно изменили! Воину, которого делавары некогда прозвали Соколиным
Глазом, теперь скорее подошло бы имя Слепого Крота! Осла, по-моему, надо
убить.
нее всегда шум, производит ли ее скрипка или осел. Так что я согласен со
стариком и говорю: прикончим осла!
своего кровожадного товарища, - не убивайте Азинуса, ибо о данной особи осла
можно сказать много хорошего и очень мало дурного. Он вынослив и послушен,
даже для своего подрода genus equi <Рода лошади (лат.).>, неприхотлив и
терпелив даже для своего безропотного вида - специес Азини. Мы много
странствовали с ним вдвоем, и смерть его меня опечалит. Не омрачится разве
твоя душа, почтенный венатор, если тебя вот так преждевременно разлучить с
твоей верной собакой?
запершило в горле: как видно, призыв подействовал. - Но только голос его
придется заглушить. Обмотайте ему морду поводьями, а в остальном мы, я
думаю, можем положиться на божью волю.
сейчас же основательно стянул ослу челюсти), траппер, казалось, успокоился и
направился к опушке на рекогносцировку.
по прерии на милю в стороне. Ветер уже развеял тучи пыли, и там, где за
десять минут перед тем развертывалась перед глазами такая буйная сцена,
вновь простиралась пустыня.
Прозоров Александр
Гюго Виктор
Зыков Виталий
Жюль Верн
Шилова Юлия
Березин Федор