которому вдруг пришлось взять на себя решение в делах куда более важных, чем
обычные происшествия его беспокойных будней. Однако сыновья, так хорошо
изучившие непреклонный и суровый нрав отца, поняли, что его угрюмое лицо и
холодный взгляд выражают не колебания или сомнения, а твердое намерение не
отступать от своих суровых решений, которых он держался, как всегда, с тупым
упрямством. Даже Эстер не осталась безучастна к надвигающимся событиям,
столь важным для будущего ее семьи. Хотя она хлопотала по хозяйству, как
хлопотала бы, верно, при любых обстоятельствах - так Земля продолжает
вращаться, пока землетрясения разрывают ее кору и вулканы пожирают ее недра,
- но голос ее был менее громок и пронзителен, чем обычно, а попреки,
сыпавшиеся на младших детей, смягчала материнская любовь, придававшая ее
словам какое-то новое достоинство.
взгляд на непроницаемом лице Ишмаэла, и была в этом взгляде опасливость,
выдававшая, что от прежнего взаимного доверия, от прежнего товарищества не
осталось и следа. Он, казалось, попеременно предавался то надежде, то
страху. Порой его лицо загоралось гнусной радостью, когда он поглядывал на
палатку, где находилась его вновь захваченная пленница. И тут же, непонятно
почему, оно омрачалось тяжелым предчувствием. В такие минуты он обращал
глаза к каменному лицу своего медлительного родственника. Но ни разу он не
прочел на этом лице ничего утешительного, а напротив, всякий раз начинал
тревожиться еще сильней. Потому что на физиономии скваттера была написана
страшная для Эбирама истина: тупая натура его зятя полностью вышла из-под
его влияния, и теперь Ишмаэл помышлял только о достижении своих собственных
целей.
из палаток тех, чью участь ему предстояло решить. Приказ распространялся на
всех без исключения. Мидлтона и Инес, Поля и Эллен, Овида и траппера - всех
привели к самозваному судье и разместили так, чтобы тот мог с подобающим
достоинством вынести свой приговор. Младшие дети толпились кругом, вдруг
охваченные жгучим любопытством, и даже Эстер оставила стряпню и подошла
послушать.
новом для него и внушительном зрелище. Он стоял, величаво опершись на копье,
а взмыленные бока его коня, щипавшего траву поблизости, показывали, что
пауни примчался издалека, чтобы видеть, что произойдет.
равнодушно он принял деликатность молодого вождя, который затем и приехал
один, чтобы присутствие его отряда не породило тревоги или недоверия.
Скваттер не искал его помощи, как не страшился его вражды, и теперь
приступил к делу с таким спокойствием, как будто его патриархальная власть
признавалась всеми и везде.
величественное, и мысль невольно начинает искать в ее обладателе
достоинства, которые отвечали бы его положению, хотя нередко терпит неудачу,
и то, что прежде было только ненавистно, тогда становится вдобавок и
смешным. Но об Ишмаэле Буше этого нельзя было сказать. Его суровая
внешность, угрюмый нрав, страшная физическая сила и опасное своеволие, не
признававшее никакого закона, делали его самочинный суд настолько грозным,
что даже такой образованный и смелый человек, как Мидлтон, не мог подавить в
себе некоторый трепет. Однако у него не было времени, чтобы собраться с
мыслями; скваттер, хоть и не привык спешить, но уж если заранее на что
решился, то не расположен был терять время в проволочках. Когда он увидел,
что все на местах, он тяжелым взглядом обвел пленников и обратился к
капитану как к главному среди этих мнимых преступников:
возлагаете на судей, нарочно посаженных решать споры между людьми. Я плохо
знаком с судебными порядками, но есть правило, которое известно каждому, и
оно учит: "Око за око, зуб за зуб". Я не привык ходить по судам и уж никак
не хотел бы жить на земельном участке, который отмерил шериф; но в этом
законе все же есть разумный смысл, и можно им руководиться на деле. А потому
торжественно заявляю, что сегодня я буду его держаться и всем и каждому
воздам, что ему положено, не больше.
хотел проверить по их лицам, какое впечатление произвела его речь. Когда его
глаза встретились с глазами Мидлтона, тот ответил ему:
отпущен на свободу, то вы должны поменяться со мной местами и стать узником,
а не судьей.
дома ее отца и завез против ее воли так далеко в дикие края, - возразил
невозмутимый скваттер, нисколько не рассерженный этим обвинением, но не
испытывая, видимо, и угрызений совести. - Я не стану добавлять к дурному
поступку ложь и отрицать твои слова. Покуда время шло, я успел на досуге
обдумать это дело. И, хотя я не из тех, кто быстро думает, и кто умеет или
делает вид, что умеет мигом разобраться в сути вещей, а все же я человек
рассудительный и, когда дадут мне время поразмыслить, не буду зря отрицать
правду. Так что я подумал и решил, что это была ошибка - отнимать дочку у
родителя, и теперь ее отвезут туда, откуда ее привезли, со всей заботой,
целую и невредимую.
его замучили, а тут еще от шерифа покоя не было. Вот он в дурную минуту и
пошел на злое дело. Но он слушал, что я ему говорила, и снова вернулся на
честную дорожку. Нехорошо это и опасно - приводить чужих дочерей в мирную и
послушную семью.
Эбирам со злобной усмешкой, которую обманутая алчность и страх делали еще
отвратительней. - Уж если ты выдал дьяволу расписку, то только из его рук и
получишь ее назад.
этот грозный жест сразу заставил того замолчать. - Ты каркал мне в уши, как
ворона. Если бы ты в свое время поменьше говорил, я бы не знал этого стыда.
Мидлтон, - то не останавливайтесь на полдороге и, поступив великодушно,
приобретите себе друзей, которые могут оградить вас от будущих неприятностей
со стороны закона.
сказал достаточно. Если бы я побоялся закона, тебе не пришлось бы сейчас
смотреть, как Ишмаэл Буш чинит правосудие.
вред кому-нибудь из нас, то помните, что рука закона, хоть вы его и
презираете, достает далеко: он порой не торопится, но всегда достигает своей
цели.
который, как обычно, не пропустил мимо ушей ни одного слова, сказанного при
нем. - Здесь у нас, в Америке, эта рука куда как хлопотлива и частенько
тяжело ложится на людей, а ведь тут по сравнению с другими странами человек,
говорят, больше волен следовать своим желаниям. И поэтому он тут куда
счастливей, и мужественней, и честнее тоже. А знаете, друзья, ведь есть
места, где закон до того хлопотлив, что прямо указывает человеку: вот так-то
ты будешь жить, вот так-то ты умрешь, а вот так-то распрощаешься с миром,
когда тебя пошлют предстать пред судьей небесным. Да, грешно оно, такое
посягательство на власть того, кто создал своих тварей вовсе не затем, чтобы
их перегоняли, как скотину, с пастбища на пастбище, как только вздумается их
глупым и себялюбивым пастырям, берущимся судить об их нуждах и потребностях.
Что же это за несчастные страны, где сковывают не только тело, но и разум и
где божьи создания как рождаются младенцами, так до конца и остаются в
свивальнике через грешные измышления людей, которые не убоялись присвоить
себе право, принадлежащее лишь великому владыке всего сущего!
перебил его, хотя и смотрел на него далеко не дружеским взглядом. Когда
старик договорил, скваттер повернулся к Мидлтону и продолжал так, словно его
не прерывали:
причинил тебе горе, уведя твою жену - с честным намерением вернуть ее тебе,
как только сбудутся расчеты вот этого дьявола во плоти, - так ведь и ты
ворвался в мой лагерь, помогая и способствуя, как выражаются законники про
многие честные сделки, уничтожению моей собственности.
удовольствию, нисколько не интересовался мнением других. - Ты и твоя жена
свободны и можете отправляться куда и когда хотите. Эбнер, развяжи капитана.
И вот что: если ты согласен подождать, когда я двинусь обратно к поселениям,
то я подвезу вас обоих в повозке. А не хочешь - твое дело, была бы честь
предложена.
честный поступок, хотя совесть в вас заговорила и не сразу! - вскричал
Мидлтон, бросаясь к плачущей Инес, как только его развязали. - И, друг мой,
даю слово солдата, что ваше участие в похищении будет забыто, что бы ни
решил я предпринять, когда доберусь до места, где рука правосудия еще не
утратила силу.
мало он ценит обещание, данное от души молодым человеком в первом порыве
радости.
это справедливо, - промолвил он. - Поступай, как тебе кажется правильным, и
помни, что мир велик, в нем хватит места и для меня и для тебя, и, может,
нам больше никогда не доведется встретиться. Если ты доволен - хорошо, а не
доволен - так попробуй рассчитаться, как захочешь. Я не буду просить пощады,
Каменистый Артем
Акунин Борис
Лукьяненко Сергей
Смит Кордвейнер
Володихин Дмитрий
Круз Андрей