как и человеку, отмерен срок. Гектор честно прожил свою жизнь!.. Капитан, -
добавил он, силясь поманить рукой Мидлтона, - я рад, что ты приехал, потому
что эти индейцы - они добры и благожелательны, как свойственно их природе,
но не те они люди, чтобы как следует похоронить белого человека. И еще я
думал об этой собаке у моих ног. Нехорошо, конечно, укреплять людей в мысли,
будто христианин может ждать, что встретится на том свете со своей собакой.
Но все же не будет большой беды, если зарыть останки такого верного друга
подле праха его хозяина.
мою собаку у меня в ногах. Или, уж все одно, положи бок о бок со мной.
Охотнику не зазорно лежать рядом со своей собакой!
глаза, как будто хотел снова обратиться к Мидлтону, но, казалось, какое-то
чувство, может быть застенчивость, каждый раз не давало ему заговорить. Видя
его колебания, капитан ласково спросил, не надо ли сделать для него
что-нибудь еще.
траппер. - Умру я, и кончится на том мой род. Мы не были никогда вождями, но
всегда умели честно прожить свою жизнь, с пользой для людей - в этом,
надеюсь, нам никто не откажет. Мой отец похоронен у моря, а кости сына
побелеют на прериях...
перебил его Мидлтон.
доносится шум поселений! Все же я не вижу надобности, чтобы могила честного
человека пряталась, точно индеец в засаде. Я уплатил одному каменотесу в
поселениях, чтобы он на могиле моего отца поставил в головах камень с
высеченной надписью. Обошлось это мне в двенадцать бобровых шкурок и сделано
было на славу - искусно и затейливо! Вот он и говорит каждому, кто бы ни
пришел, что лежит под ним тело христианина, звавшегося так-то и так-то; и
рассказывает, что делал в жизни этот человек, и сколько прожил лет, и какой
он был честный. Когда мы разделались с французами в старой войне, я съездил
туда нарочно, чтобы посмотреть, правильно ли все исполнено, и я рад, что
могу сказать: каменотес сдержал свое слово.
много ли знает индеец о том, как и что принято у белых людей? К тому же.., я
и без того перед ним в долгу, я так мало сделал, пока жил в его племени.
Ружье, конечно, покрыло бы цену такой штуки.., но я знаю, малый с
удовольствием повесит его в своей зале, потому что много оленей и много птиц
было подстрелено на его глазах из этого ружья... Нет, ружье должно быть
послано тому, чье имя вырезано на замке!
желание, чтобы хоть этим доказать свою привязанность. И он не только сам
обязан тебе избавлением от многих опасностей, но еще и принял в наследство
неоплатный долг благодарности. Будет и на твоей могиле стоять камень с
надписью.
хотелось, - сказал он, - ведь ты мне не родственник. Не ставь на нем никаких
хвастливых слов - просто имя, умер тогда-то, столько-то лет; да что-нибудь
из Библии. И больше ничего... Тогда мое имя не вовсе пропадет на земле;
больше мне ничего не надобно.
отрывистыми словами умирающего, Он как будто закончил свои расчеты с миром и
только ждал окончательного призыва, чтобы навек уйти. Мидлтон и Твердое
Сердце стали с двух сторон подле него и с печальным вниманием следила, как
меняется его лицо. Часа два эти изменения была почти неощутимы. Источенные
временем черты умирающего хранили выражение тихого и благородного покоя.
Время от времени он заговаривал. И все это долгое время, торжественно
напряженное, пауни, как один человек, не двигались с места с чрезвычайной
сдержанностью и терпением. Когда старик говорил, все наклоняли головы, чтобы
лучше слышать; а когда он смолкая, они, казалось, думали о его словах,
оценивая их мудрость. Пламя догорало. Старик молчал, и были минуты, когда
окружающие не знали, жив он или уже отошел.
открывались и закрывались. Когда открывались, их взгляд казался устремленным
к облакам, что заволакивали западный горизонт, переливая яркими тонами и
придавая отчетливость и прелесть красочному великолепию американского
заката, И этот час, и спокойная красота этого времени года, и то, что
совершалось, - все это соединилось, чтобы наполнить зрителей торжественным
благоговением. Вдруг среди мыслей о своем необычайном положении Мидлтон
почувствовал, что рука, которую он держал, с невероятной силой стиснула его
ладонь, и старик, поддерживаемый своими друзьями, встал на ноги. Он обвел
присутствующих взглядом, точно всех приглашая слушать (еще не отживший
остаток слабости человеческой!), и, по-военному вскинув голову, голосом,
внятным каждому, он выговорил одно лишь слово:
примечательно сочетавшихся в старческом этом лице, и необычайная звонкая
сила голоса на мгновение смутили всех вокруг. Когда Мидлтон и Твердое
Сердце, из которых каждый невольно протянул руку, чтобы старик оперся на
нее, снова поглядели на него, они увидели, что тот уже не нуждается в их
заботе.
племени, что старик скончался. Голос дряхлого индейца прозвучал, как эхо из
того невидимого мира, куда только что отлетел кроткий дух траппера.
приведет его в блаженные поля его народа! - сказал престарелый вождь. -
Когда Ваконда призвал его, он был готов и тотчас отозвался. Ступайте, дети
мои, помните справедливого вождя бледнолицых и очищайте ваш собственный след
от терновника!
охраняется Волками-пауни, и ее часто показывают путешественникам и заезжим
торговцам, как место, где покоится справедливый белый человек. На ней
поставили надгробный камень с простою надписью, как того пожелал сам
траппер. Мидлтон позволил себе единственную вольность - добавил слова: "Да
не дерзнет ничья рука своевольно потревожить его прах".
Корнев Павел
Шилова Юлия
Корнев Павел
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Курылев Олег