который, встав на задние лапы, точил зубы о дерево. Одноглазый осторожно
подобрался к нему, не надеясь, впрочем, на удачу. Так далеко на севере
дикобразы ему не попадались, но он знал этих зверьков, хотя за всю свою
жизнь ни разу не попробовал их мяса. Однако опыт научил волка, что быва-
ет в жизни счастье или удача, и он продолжал подбираться к дикобразу.
Трудно угадать, чем кончится эта встреча, ведь исхода борьбы с живым су-
ществом никогда нельзя знать заранее.
острые иглы, и нападение стало теперь невозможным. В молодости Одногла-
зый ткнулся однажды мордой в такой же вот безжизненный с виду клубок игл
и неожиданно получил удар хвостом по носу. Одна игла так и осталась тор-
чать у него в носу, причиняя жгучую боль, и вышла из раны только через
несколько недель. Он лег, приготовившись к прыжку и держа нос на рассто-
янии целого фута от хвоста дикобраза. Замерев на месте, он ждал. Кто
знает? Все может быть. Вдруг дикобраз развернется. Вдруг представится
случай ловким ударом лапы распороть нежное, ничем не защищенное брюхо.
клубок и побежал дальше. Слишком часто приходилось ему в прошлом карау-
лить дикобразов - вот так же, без всякого толка, чтобы сейчас тратить на
это время. И он побежал дальше по правому рукаву ручья. День подходил к
концу, а его поиски все еще не увенчались успехом.
надо найти во что бы то ни стало. В полдень ему попалась белая куропат-
ка. Он выбежал из зарослей кустарника и очутился нос к носу с этой глу-
пой птицей. Она сидела на пне, в каком-нибудь футе от его морды. Они
увидели друг друга одновременно. Птица испуганно взмахнула крыльями, но
волк ударил ее лапой, сшиб на землю и схватил зубами как раз в тот миг,
когда она заметалась по снегу, пытаясь взлететь на воздух. Как только
зубы Одноглазого вонзились в нежное мясо, ломая хрупкие кости, челюсти
его заработали. Потом он вдруг вспомнил что-то и пустился бежать к пеще-
ре, прихватив куропатку с собой.
внимательно приглядываясь к каждому новому береговому изгибу, он опять
наткнулся на следы все тех же больших лап. Следы удалялись в ту сторону,
куда лежал и его путь, и он приготовился в любую минуту встретить обла-
дателя этих лап.
то поворачивал, и его зоркий глаз заприметил нечто такое, что заставило
его сейчас же прильнуть к земле. Это был тот самый зверь, который оста-
вил большие следы на снегу, - крупная самка-рысь. Она лежала перед свер-
нувшимся в тугой клубок дикобразом в той же позе, в какой рано утром ле-
жал перед таким же дикобразом и сам волк. Если раньше Одноглазого можно
было сравнить со скользящей тенью, то теперь это был призрак той тени,
осторожно огибающий с подветренной стороны безмолвную, неподвижную пару
- дикобраза и рысь.
корослой сосны стал пристально следить за игрой жизни, развертывающейся
у него на глазах, - за рысью и дикобразом, которые хоть и притаились, но
были полны сил и отстаивали каждый свое существование. Смысл же этой иг-
ры заключался в том, что один из ее участников хотел съесть другого, а
тот не хотел быть съеденным.
надеясь, а вдруг счастье окажется на его стороне и он добудет пищу, не-
обходимую ему, чтобы жить.
сохранял полную неподвижность, и его легко можно было принять за камень;
рысь превратилась в мраморное изваяние; а Одноглазый - тот был точно
мертвый. Однако все трое жили такой напряженной жизнью, напряженной поч-
ти до ощущения физической боли, что вряд ли когда-нибудь им приходилось
чувствовать в себе столько сил, сколько они чувствовали сейчас, когда
тела их казались окаменелыми.
произошли какие-то перемены. Дикобраз в конце концов решил, что враг его
удалился. Медленно, осторожно стал он расправлять свою непроницаемую
броню. Его не тревожило ни малейшее подозрение. Колючий клубок медлен-
но-медленно развернулся и начал выпрямляться. Одноглазый почувствовал,
что рот у него наполняется слюной при виде живой дичи, лежавшей перед
ним, как готовое угощение.
это мгновение рысь ударила его.
у хищной птицы, распорола нежное брюхо и тотчас же отдернулась назад.
Если бы дикобраз развернулся во всю длину или заметил врага на какую-ни-
будь десятую долю секунды позже, лапа осталась бы невредимой, но в то
мгновение, когда рысь отдернула лапу, дикобраз ударил ее сбоку хвостом и
вонзил в нее свои острые иглы.
дикобраза и крик огромной кошки, ошеломленной болью. Одноглазый привс-
тал, навострил уши и вытянул хвост, дрожащий от волнения. Рысь дала волю
своему нраву. Она с яростью набросилась на зверя, причинившего ей такую
боль. Но дикобраз, хрипя, взвизгивая и пытаясь свернуться в клубок, что-
бы спрятать вывалившиеся из распоротого брюха внутренности, еще раз уда-
рил хвостом. Большая кошка снова взвыла от боли и с фырканьем отпрянула
назад; нос ее, весь утыканный иглами, стал похож на подушку для булавок.
Она царапала его лапами, стараясь избавиться от этих жгучих, как огонь,
стрел, тыкалась мордой в снег, терлась о ветки и прыгала вперед, назад,
направо, налево, не помня себя от безумной боли и страха.
потом мало-помалу затихла. Одноглазый продолжал следить за ней и вдруг
вздрогнул и ощетинился: рысь с отчаянным воем взметнулась высоко в воз-
дух и кинулась прочь, сопровождая каждый свой прыжок пронзительным виз-
гом. И только тогда, когда она скрылась и визги ее замерли вдали. Одног-
лазый решился выйти вперед. Он ступал с такой осторожностью, как будто
весь снег был усыпан иглами, готовыми каждую минуту вонзиться в мягкие
подушки на его лапах. Дикобраз встретил появление волка яростным визгом
и лязганьем зубов. Он ухитрился кое-как свернуться, но это уже не был
прежний непроницаемый клубок: порванные мускулы не повиновались ему, он
был разорван почти пополам и истекал кровью.
После такой закуски голод его только усилился; но он недаром пожил на
свете, - жизнь научила его осторожности. Надо было выждать время. Он лег
на снег перед дикобразом, а тот скрежетал зубами, хрипел и тихо повизги-
вал. Несколько минут спустя Одноглазый заметил, что иглы дикобраза мало-
помалу опускаются и по всему его телу пробегает дрожь. Потом дрожь сразу
прекратилась. Длинные зубы лязгнули в последний раз, иглы опустились,
тело обмякло и больше уже не двигалось.
длину и перевернул его на спину. Все обошлось благополучно. Дикобраз был
мертв. После внимательного осмотра волк осторожно взял свою добычу в зу-
бы и побежал вдоль ручья, волоча ее по снегу и повернув голову в сторо-
ну, чтобы не наступать на колючие иглы. Но вдруг он вспомнил что-то,
бросил дикобраза и вернулся к куропатке. Он не колебался ни минуты, он
знал, что надо сделать: надо съесть куропатку. И, съев ее, Одноглазый
побежал туда, где лежала его добыча.
голову и лизнула волка в шею. Но сейчас же вслед за тем она легонько за-
рычала, отгоняя его от волчат, - правда, на этот раз рычание было не та-
кое уж злобное, в нем слышалось скорее извинение, чем угроза. Инстинк-
тивный страх перед отцом ее потомства постепенно пропадал. Одноглазый
вел себя, как и подобало волку-отцу, и не проявлял беззаконного желания
сожрать малышей, произведенных ею на свет.
ла рыжеватый оттенок, унаследованный от матери-волчицы, а он пошел весь
в Одноглазого. Он был единственным серым волчонком во всем помете. Он
родился настоящим волком и очень напоминал отца, с той лишь разницей,
что у него было два глаза, а у отца - один.
дел. И даже когда глаза у него были еще закрыты, чувства обоняния, ося-
зания и вкуса уже служили ему. Он прекрасно знал своих двух братьев и
двух сестер. Он поднимал с ними неуклюжую возню, подчас уже переходившую
в драку, и его горлышко начинало дрожать от хриплых звуков, предвестни-
ков рычания. Задолго до того, как у него открылись глаза, он научился по
запаху, осязанию и вкусу узнавать волчицу - источник тепла, пищи и неж-
ности. И когда она своим мягким, ласкающим языком касалась его нежного
тельца, он успокаивался, прижимался к ней и мирно засыпал.
рошо видел, спал меньше и мало-помалу начинал знакомиться с миром. Мир
его был темен, хотя он не подозревал этого, так как не знал никакого
другого мира. Волчонка окружала полутьма, но глазам его не приходилось
приспосабливаться к иному освещению. Мир его был очень мал, он ограничи-
вался стенами логовища; волчонок не имел никакого понятия о необъятности
внешнего мира, и поэтому жизнь в таких тесных пределах не казалась ему
тягостной.
ется от других, - там был выход из пещеры, и оттуда шел свет. Он обнару-
Никитин Юрий
Бажанов Олег
Глуховский Дмитрий
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Кервуд Оливер Дж.