теряя самообладание. - Ну как вам объяснить? Вы мне нравитесь, и чем
ближе я вас узнаю, тем больше вы мне нравитесь. И в то же время чем бли-
же я вас узнаю, тем меньше я хочу выйти за вас.
сто раз легче было бы стать женой Элама Харниша с Клондайка, еще давно,
когда я впервые увидела его, чем теперь принять ваше предложение.
больше он вам нравится, тем меньше вы хотите выйти за него замуж. Не
знаешь - мил, а узнаешь - постыл, так, что ли?
рить.
комнату. Он еще сильнее почувствовал, как здесь тепло, уютно, красиво,
хотя и не сумел бы объяснить, почему это так. Особенно его пленяла прос-
тота убранства - дорогая простота, решил он; вся обстановка, вероятно,
осталась после отца, когда он разорился и умер. Он никогда бы не поду-
мал, что голый пол и волчьи шкуры - это так красиво, ни один ковер не
сравнится. Он мрачно посмотрел на шкаф, в котором стояли сотни две книг.
Книги оставались для него неразрешимой загадкой. Как это можно писать
такую уйму, о чем? Писать или читать о чем-нибудь - это совсем не то,
что делать, а Харнишу, человеку действия, только действие и было понят-
но.
ровательным хрупким фарфором, потом на сверкающий медный чайник и медную
жаровню. Такие жаровни были ему знакомы, и он подумал, что Дид, должно
быть, на этой вот стряпает ужин для тех студентов, о которых говорил ему
Моррисон. На стене висело несколько акварелей, и он решил, что она сама
писала их. Он скользнул взглядом по фотографиям лошадей, по репродукциям
с картин старых мастеров; пурпурные складки на одной из фигур "Положения
во гроб" привлекли его внимание. Но снова и снова глаза его обращались к
Венере, стоявшей на пианино. Его бесхитростный, полудикарский ум отказы-
вался понимать, как может порядочная женщина выставлять напоказ, в своей
собственной комнате, такую смелую, чтобы не сказать непристойную вещь.
Однако он отогнал эту мысль и положился на свою веру в Дид. Раз она так
делает, значит, это хорошо. Видимо, того требует культура. У Ларри Хига-
на, в его заваленной книгами квартире, тоже есть статуэтки и картины в
том же роде. Впрочем, Ларри Хиган совсем другой. В его присутствии Хар-
ниша всегда коробило от ощущения чего-то болезненного, противоестествен-
ного. Дид, напротив, неизменно радовала его своим здоровьем, избытком
сил; от нее веяло солнцем, ветром и пылью открытых дорог. Что ж, если
такая чистая, цветущая женщина, как она, хочет, чтобы у нее на пианино
стояла голая баба, да еще в такой позе, следовательно, это не может быть
плохо. Это хорошо, потому что так делает Дид. Все, что бы она ни сдела-
ла, хорошо. А кроме того, что он понимает в культуре?
походкой и пожирал глазами бронзовые туфельки.
она села. - Вы собираетесь замуж за кого-нибудь другого?
сейчас?
только, чтобы выйти за него замуж. И вообще, мне кажется, я не создана
для замужества. Должно быть, работа в конторе оказывает такое действие.
взглядом от волос до носка бронзовой туфельки, что Дид покраснела.
дило замужество, как вам. Но ответьте мне еще на один вопрос. Видите ли,
мне необходимо точно знать границы моей заявки. Есть кто-нибудь, кто
нравится вам так же, как я?
сами поймете, что вы делаете как раз то, от чего только что отрекались,
- именно пилите меня. Я отказываюсь Отвечать на дальнейшие вопросы. По-
говорим о чем-нибудь другом. Как поживает Боб?
раф-авеню, Харниш закурил и попытался отдать себе отчет: что же,
собственно, произошло? К Не так уж плохо, подытожил он, хотя многое ста-
вило его в тупик. И прежде всего ее заявление, что чем больше она его
узнает, тем больше он ей нравитсяя и тем меньше она хочет за него замуж.
Просто головоломка какая-то!
любовь, она отвергла и его тридцать миллионов. Это не пустяк для стеног-
рафистки, которая живет на девяносто долларов в месяц и к тому же видела
лучшие времена. За деньгами она не гонится, это ясно. Все женщины, кото-
рых он знавал, зарились на его миллионы и в придачу к ним готовы были
взять и его. А ведь с тех пор, как она поступила к нему на службу, он
удвоил свой капитал, нажил еще пятнадцать миллионов. И вот поди ж ты!
Если у нее и было когда-нибудь желание стать его женой, то это желание
убывало по мере того, как он богател.
же земли, тогда она и говорить со мной не захочет.
что ей куда легче было бы выйти за Элама Харниша, только что явившегося
с Клондайка, чем за теперешнего Элама Харниша. Выходит, опять надо стать
похожим на того Время-не-ждет, который когда-то приехал с Севера попы-
тать счастья в крупной игре. Но это невозможно. Нельзя повернуть время
вспять. Одного желания тут мало, об этом и мечтать нечего. С таким же
успехом он мог бы пожелать снова стать ребенком.
случалось слышать о стенографистках, которые отказывали своему хозяину,
и все они немедля уходили с работы. Но Дид даже словом об этом не обмол-
вилась. Какие бы загадки она ни загадывала, бабьего жеманства за ней не
водится. Головы не теряет. Но тут есть и его заслуга, - он тоже не терял
голову. Он не навязывался ей в конторе. Правда, он дважды нарушил это
правило, но только дважды, и больше этого не делал. Она знает, что ему
можно доверять. Но все равно, большинство молодых девушек по глупости не
остались бы на службе у человека, которого они отвергли. Дид не чета им.
Когда он толком объяснил ей, почему хочет помочь ее брату, она тоже не
стала ломаться и позволила ему отправить его в Германию.
да гостиницы. - Жаль, что я раньше этого не знал, а то бы в первый же
день, как она пришла на работу, предложил ей руку и сердце. Послушать ее
- в самую точку бы попал. Я, видите ли, нравлюсь ей все больше и больше,
и чем больше ей нравлюсь, тем меньше она хочет выходить за меня! Ну что
вы на это скажете? Да она просто пошутила, вот и все.
сделал предложение Дид. Как и в первый раз, он крепился до тех пор, пока
тоска по ней не овладела им с такой силой, что он кинулся к красному ав-
томобилю и помчался в Беркли. Он остановил машину за несколько кварталов
и пешком пошел к ее крыльцу. Но Дид не было дома, о чем сообщила ему
дочь хозяйки; подумав немного, она прибавила, что Дид пошла погулять в
горы, и даже объяснила, где он скорее всего найдет ее.
нались крутые горные склоны. Воздух был влажный, ветер усиливался, пред-
вещая грозовой дождь. Харниш оглядел поросшее травой подножие горы, но
Дид нигде не было видно. Справа от него, по краям и на дне небольшой ло-
щины, густо росли эвкалипты; высокие стройные деревья раскачивались на
ветру, громко шумела листва. Но и шум листвы, и скрип, и стоны гнущихся
стволов покрывал низкий прерывистый звук, словно дрожала струна ги-
гантской арфы.
эвкалиптовой роще, где так неистово бушевала буря. И он не ошибся. Он
увидел ее сквозь деревья на открытом всем ветрам гребне противоположного
склона.
однообразием, все же ее никак нельзя было назвать банальной. Не искушен-
ный в дипломатии и притворстве, он пошел напролом, не уступая в стреми-
тельности самому ветру.
приветствия. - Я вас люблю, и я пришел за вами. Ничего вам не поможет,
Дид: сдается мне, что я вам нравлюсь, и не просто нравлюсь, а побольше.
Посмейте сказать, что нет! Ну, посмейте!
ему; и вдруг она почувствовала, что он мягким, но решительным движением
привлекает ее к себе. Невольно, на одно мгновение, она поддалась его по-
рыву, потом резко отстранилась, но руки не отняла.
Херберт Фрэнк
Корнев Павел
Березин Федор
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Корнев Павел