соплеменника. - Спросите опять. Он еще склонится перед хозяином.
одно только слово: "Прощения!"- и твои цепи падут.
уронил их, одновременно потупя голову и всем своим видом как бы говоря: "Да
нет, мне и так хорошо".
прочь.
меня удивила. Что она означает?
неповиновение. И я заковал его в цепи, я...
закружилась голова или замутилась память; но, встретив добрый, заботливый
взгляд черного слуги, опомнился и продолжал:
меня прощения. До сих пор он этого не сделал. По моему приказанию он
является ко мне каждые два часа.
королевское сердце, у этого чернокожего!
что был королем у себя на родине.
носил золотые пластины. А вот бедный Бабо был у себя на родине ничтожным
рабом; был рабом чернокожего, а стал рабом белого человека.
с удивлением посмотрел на слугу, потом перевел вопросительный взгляд на
хозяина; но, словно привыкнув к подобной фамильярности, ни тот ни другой не
поняли его недоумения. - А в чем, позвольте спросить, дон Бенито, состоял
проступок Атуфала? - спросил он тогда. - Если он был не очень серьезен,
послушайте совета и в награду за смиренное поведение, а также из уважения к
силе его духа, отмените наказание.
слуга. - Гордый Атуфал должен сначала попросить прощения. Раб носит на себе
замок, а ключ от него - у хозяина.
не заметил: вокруг шеи дона Бенито, на тонком шелковом шнуре, действительно
висел ключ. Догадавшись из слов слуги, каково назначение ключа, капитан
улыбнулся и сказал:
сделал это замечание, имея в виду столь необычный знак власти испанца над
рабом. Но тот, как видно, усмотрел в нем намек на бесплодность всех его
попыток сломить хотя бы на словах закованную волю чернокожего. Чувствуя себя
не в силах развеять это плачевное недоразумение, капитан Делано попробовал
было переменить тему разговора, но его собеседник оставался холоден, как
видно, все еще переживая в душе якобы нанесенное ему оскорбление, и
постепенно капитан Делано тоже смолк, поневоле поддавшись сумрачному
настроению болезненно обидчивого и, как видно, мстительного испанца. Но сам
он, будучи склада скорее противоположного, не выказывал дурных чувств да и
не питал их, и если и хранил молчание, то лишь потому, что молчание
заразительно.
повернулся к гостю спиной и, поддерживаемый телохранителем, отошел в сторону
- поступок, который можно было бы счесть пустым капризом больного, если бы,
остановившись за крышкой светового люка, он не затеял со слугой какого-то
тихого разговора. Это уже было неприятно. Мало того, если раньше в сумрачном
облике недужного испанца еще было некое гордое достоинство, теперь от него
не осталось и следа, а лакейская фамильярность его слуги совершенно утратила
прежнюю прелесть искренней теплоты.
взгляд его случайно упал на молодого матроса-испанца, который в это время
начал с концом в руке подниматься по бизань-вантам. Ничего примечательного в
молодом испанце не было, если не считать того, что, вскарабкавшись на
бегин-рей, он украдкой посмотрел оттуда прямо в глаза капитану Делано, а
затем, словно в какой-то скрытой связи, указал ему глазами на шепчущихся за
выступом люка дона Бенито и его слугу.
разговор, который в эту минуту дон Бенито вел со своим слугой, каким-то
образом касался его, капитана Делано, - обстоятельство столь же неприятное
для гостя, как и неприличное для хозяина.
Оставалось предположить одно из двух: либо перед ним безобидный безумец,
либо злостный самозванец.
мелькало раньше у капитана Делано; но теперь, подозревая в действиях испанца
оскорбительные для себя намерения, он, разумеется, от него отказался. Но
если не сумасшедший, то кто же? Какой дворянин и даже честный простолюдин
стал бы на его месте так себя вести? Значит, самозванец. Низкий авантюрист,
переодетый океанским грандом; и при этом столь не сведущий в правилах
благородного обхождения, что с первого же шага разоблачил себя вопиющим
нарушением этикета. Да и эта его церемонность - разве не похоже, что он
просто переигрывает? Бенито Серено - дон Бенито Серено - звучит превосходно.
В те времена эта фамилия была хорошо известна во всем торговом флоте
Тихоокеанского побережья, она принадлежала одному из самых многочисленных
предприимчивых купеческих семейств в испано-американских провинциях; многие
его члены носили высокие титулы - своего рода кастильские Ротшильды, имеющие
именитых братьев или кузенов в каждом крупном порту Южной Америки. Этот
человек, называвший себя именем Бенито Серено, был еще сравнительно молод,
лет двадцати девяти или тридцати. Блудный сын, младший отпрыск славного
мореходного дома - самая подходящая роль для дерзкого и талантливого
негодяя. Но этот испанец болен и слаб. Все равно. Известно, что искусство
ловких лицедеев подчас способно подражать даже смертельному недугу. Подумать
только, под этим младенчески беспомощным видом прячутся могучие злодейские
силы и бархатная его одежда - как бархатная лапа хищника, в которой
скрываются когти.
изнутри, а снаружи - вдруг упали на него, точно иней, и так же вдруг
растаяли под воссиявшим солнцем его доброты.
видна была только его голова, обращенная к нему в профиль, капитан Делано
был поражен чистотой его черт, истонченных нездоровьем и обрамленных
благородной узкой бородой. Прочь подозрения! Перед ним истинный отпрыск
истинного идальго Серено.
с равнодушным видом стал прохаживаться по высокому юту, напевая что-то себе
под нос и изо всех сил стараясь не показать, что счел было поведение дона
Бенито невежливым и даже подозрительным. Ибо подозрения эти были выдуманы и
действительность пусть не сразу, но непременно их рассеет; небольшое, но
загадочное недоразумение вскоре разъяснится, и тогда ему, конечно, придется
пожалеть, если он сейчас позволит дону Бенито догадаться о своих недостойных
вымыслах. Словом, не следовало заранее отказываться от благоприятного
решения этой испанской головоломки.
гостю и, отворачивая бледное, сумрачное лицо, словно смущенное более
обычного, своим странным сиплым шепотом повел с ним следующий странный
разговор:
кажется, сказали?
подняв брови.
колеблясь.
странные и настойчивые, капитан Делано не смог удержаться и удивленно
посмотрел прямо в глаза собеседнику, но тот, вместо того чтобы открыто
встретить его взгляд, понурился, выказывая все признаки малодушного
смущения, и уставил глаза в палубу - в противоположность своему честному
слуге, который в эту минуту, коленопреклоненный, затягивал ему пряжку на
башмаке и, не тая простодушного интереса, поднял кверху черное лицо.
испанец свой вопрос.
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Нортон Андрэ
Каргалов Вадим
Быков Василий