на локте и огляделся - кругом была полная тьма. Тоби все еще спал, но нашего
сотрапезника с нами уже не было. Стояла глубокая тишина, нарушаемая лишь
астматическим дыханием стариков, тоже дремавших неподалеку от нас. Кроме
них, насколько можно было судить, в длинном доме никого больше не было.
совещались шепотом о том, куда это подевались все туземцы, как вдруг из
глубины рощи прямо перед нами вырвались языки ослепительного пламени, и в их
свете выступили озаренные стволы окружающих деревьев, и еще чернее стала
темнота ночи.
какие-то тени, и темные фигуры запрыгали, заметались в красном свете, словно
демоны.
молот. - Для чего же костер?
так суетиться?
уверен, что должно произойти что-то очень важное.
шутил? Да для чего, по-твоему, они откармливали нас целых три дня, если у
них не было на уме того самого, о чем ты боишься сейчас говорить? Взять
этого Кори-Кори, разве он не пичкал тебя всевозможными кашами и смесями, как
свинью, которую кормят на убой? Можешь мне поверить, нынче же ночью нас
съедят, а перед тем как съесть, поджарят вот на этом самом огне.
трепеща, думал о том, что мы и вправду находимся во власти людоедского
племени и что ужасный конец, о котором толковал мне Тоби, вовсе не лежит за
пределами вероятного.
четыре фигуры, отделившись от костра, стали подыматься, освещенные сзади, к
нам на пай-пай.
боясь спугнуть прежде времени свою намеченную добычу. Боже ты мой! Какие
ужасные подозрения теснились у меня в голове! Холодный пот выступил на моем
лбу, и, парализованный страхом, я ждал своей участи.
сразу же положил конец моим страхам.
что мы спим, и удивился, видя, что ошибся.
поджарить. Но что это? - прибавил он, когда другой дикарь выступил вперед,
держа большой деревянный поднос, на котором, как можно было судить по
запахам, лежало дымящееся мясо; этот поднос был поставлен к ногам Мехеви. -
Печеный младенец, а? Но что бы это ни было, меня увольте, я этого есть все
равно не буду. Только последний дурак согласится вставать среди ночи и
обжираться до отвала - и все для того только, чтобы в одно прекрасное утро
послужить угощением пожирнее для стаи кровожадных дикарей. Нет уж. Я отлично
вижу, к чему они клонят. Поэтому я намерен заморить себя голодом, и пусть
они тогда лакомятся на здоровье моей кожей да костями. Но что я вижу, Томмо?
Неужели ты собрался отведать этой штуковины? Как же ты в темноте определишь,
что это такое?
Кори-Кори как раз положил мне в рот, - совсем не плохо. Вроде телятины.
него необычайной, воскликнул Тоби. - Телятина! Да на этом острове и не
видывали телят, пока ты не объявился. Говорю тебе, ты уплетаешь мясо
мертвого хаппарца и можешь мне поверить, так оно и есть!
области желудка! И вправду, откуда бы этим дьяволам во плоти достать мясо?
Но я решился дознаться истины во что бы то ни стало и, обратившись к Мехеви,
скоро втолковал нашему предупредительному хозяину, что желаю, чтобы принесли
свет. Когда же был внесен светильник, я с трепетом заглянул на блюдо и
обнаружил там искалеченные останки... молочного поросенка! "Пуарки!" -
пояснил Кори-Кори, удовлетворенно посматривая на лакомое яство; и я с того
самого часа и по сегодняшний день запомнил, что так на языке тайпи
называется свинья.
уходить. Но почтенный вождь стал убеждать нас не торопиться. "Эйбо, эйбо"
(ждать, ждать), - повторял он, и мы, уважив его просьбу, снова уселись на
циновки. Он же с помощью ревностного Кори-Кори стал отдавать какие-то
сложные распоряжения целой толпе собравшихся снаружи туземцев, но что именно
между ними происходило, мы понять не могли. Впрочем, недоумевали мы недолго,
так как вождь подозвал нас, и мы увидели, что по его велению там выстроился
почетный караул, который должен был сопровождать нас к дому Мархейо.
в руках копья с развевающимися на концах длинными вымпелами из белоснежной
тапы. За ними следовали несколько юношей, высоко над головами поднимающие
тыквенные миски с пои-пои, а за ними в свою очередь выступали четверо
отменных здоровяков, которые несли длинные бамбуковые шесты с привязанными к
ним корзинами, наполненными зелеными плодами хлебного
двигалась ватага мальчишек, и у каждого в руках были гроздья спелых бананов
или же корзинки, плетенные из зеленых кокосовых листьев, а в них - молодые
кокосовые орехи, освобожденные от волосистых одежд и поблескивающие нагими
гладкими боками. Замыкал процессию могучий островитянин, несший на голове
деревянное блюдо с остатками нашего полуночного пиршества, прикрытыми,
впрочем листьями хлебного дерева.
которые оно поневоле сразу же приводило на ум: получалось, что Мехеви
заботился о пополнении запасов продовольствия в доме Мархейо, опасаясь, что
иначе его дорогие гости будут испытывать нужду.
нас в середину, и я часть пути ехал верхом на Кори-Кори, а часть, избавляя
его от тяжкой ноши, ковылял сам, опираясь на копье. С первых же шагов
туземцы завели дикий ритмический напев, который и тянули с некоторыми
вариациями, покуда не доставили нас к месту назначения.
процессии, заглушая веселым звонким смехом низкие звуки пения. Когда мы
приблизились к жилищу старого Мархейо, его обитатели
навстречу, и, пока другие принимали и убирали дары вождя, престарелый воин
оказывал нам все традиционные знаки гостеприимства, точно английский сквайр,
встречающий друзей в своей старинной вотчинной усадьбе.
- 13 -
непонятными чувствами, день ото дня были к нам все внимательнее. Почему они
так хорошо с нами обращались, оставалось загадкой. Во всяком случае, полагал
я, они вели бы себя не так, если бы замышляли против нас зло. Но откуда
столько почтительности и доброжелательства? И что, интересно, рассчитывают
они за это получить от нас?
опасения, я считал, что ужасная репутация, которой пользовались жители
долины Тайпи, совершенно незаслуженна.
восхвалял.
гурманов благороднее, любезнее и порядочнее.
непостоянство дикарской натуры и, естественно, помышлял подальше убраться из
долины, чтобы стать недосягаемым для ужасной смерти, угроза которой, быть
может, таилась за обманчивыми улыбками. Но здесь имелось одно препятствие.
Нечего было и думать сниматься с места, пока не прошла хромота; собственно
говоря, недуг мой начал внушать мне большую тревогу: несмотря на лечение
травами, мне становилось все хуже. Приятно охлаждающие примочки из трав хотя
и утоляли боль, но не излечивали самое болезнь, и я чувствовал, что без
более серьезной помощи мне предстоит долго и жестоко мучиться.
судовых врачей французской флотилии, все еще, должно быть, находившейся в
бухте Нукухива. Но как это осуществить?
Нукухиву и попробовал вернуться оттуда за мною во французской шлюпке или, на
худой конец, хотя бы добыл у них нужные лекарства и возвратился сюда по
суше.
неодобрительно. Дело в том, что он мечтал как можно скорее удрать из долины
Тайпи, рассчитывая воспользоваться для устройства побега теперешним добрым
расположением туземцев, прежде чем они к нам переменятся. А так как бросить
меня в немощи и болезни он и мысли не допускал, то стал уговаривать меня не
падать духом и бодриться, уверяя, что я скоро поправлюсь и через несколько
дней смогу вместе с ним уйти в Нукухиву.
душе. А что до французов, то, на его взгляд, напрасно ожидать от них, что
они отправят сюда шлюпку с гребцами только для того, чтобы вызволить меня от
тайпийцев. Мне нечего было возразить на его утверждение, что никогда
Распопов Дмитрий
Белов Вольф
Ильин Андрей
Распопов Дмитрий
Белогорский Евгений
Каменистый Артем