Чтение 45–й страницы книги ~На странных волнах~

Запястья быстро оказались связаны прочной веревкой.

- Добрый день, майор Боннет, - холодно произнес Ретт.

Озноб прошел, и Боннет почувствовал, что успокаивается. Он расправил
плечи, как подобает бывшему армейскому офицеру, и поднял глаза на
полковника.

"Что ж, я умру позорной смертью, - подумал он, - но по крайней мере ни
перед кем не останусь в долгу. Я заслужил смерть, которая меня ждет. Не
пиратством - я никогда не занимался им по доброй воле. Теперь мне не нужно
обманывать себя насчет того, другого дела..."

- Добрый день, полковник Ретт, - ответил он.

- Свяжите чернокожего и индейца, - приказал Ретт своим людям, - и
отведите в лодку. Не стесняйтесь подбодрить их острием ножа, если они будут
недостаточно проворны. - Полковник пнул Боннета. - Это же относится и к вам.

Боннет двинулся вверх по песчаному склону прямо в серое небо. Он почти
улыбался.

"Нет, - сказал он себе. - Не следует дольше притворяться перед собой,
будто я был под действием наркотика, когда забил до смерти ту бедную шлюху,
так похоже изображавшую мою жену. Теперь мне предстоит, хотя судить меня
будут за другое, расплатиться за это преступление, и я рад, что нашлись
люди, способные воздать мне по заслугам".

Боннет вспомнил о Черной Бороде.

- Не позволяйте мне снова сбежать, слышите! - обратился он к Ретту. -
Заприте меня в надежном месте, откуда никто не сможет меня освободить, и
приставьте хорошую охрану.

- Не беспокойтесь, - ответил полковник.

Глава 20

Когда первые проблески зари над островом Окракок разогнали предрассветную
тьму, Тэтч довольно хмыкнул, увидев в устье бухты силуэты двух военных
кораблей, вставших там на якорь еще с вечера. Пират-великан выплеснул в рот
последние капли рома и помахал бутылкой Ричардсу.

- Вот еще одна для Миллера, - сказал он. - Я ему отнесу.

Он глубоко вздохнул, наслаждаясь смесью прохладного предрассветного
воздуха и паров рома. Казалось, сам воздух застыл в напряженном ожидании,
словно натянутая струна - еще немного, и она лопнет.

Хотя это ему уже и опротивело, он заставил себя прожевать и, едва не
подавившись, проглотить большую конфету из какао пополам с сахаром.

"Этого должно быть достаточно, - сказал он себе, - пожалуй, никто в мире
не выпил столько рома и не сожрал столько сладостей, сколько я за эту ночь.
Могу поклясться, во мне не осталось ни капли крови, которая бы не была
пропитана алкоголем и сахаром".

- Мы еще можем проскользнуть на восток, кэп, - нервно сказал Ричарде. -
Прилив достаточно высок, мы сможем пройти на этом шлюпе по отмелям.

Тэтч потянулся.

- И бросить нашу добычу? - спросил он, тыкая пальцем в качающийся на
волнах в тридцати ярдах от них шлюп, захваченный ими вчера. - Не-а, мы
справимся с этими вояками.

Ричарде встревоженно нахмурился, но промолчал. Тэтч ухмыльнулся,
направляясь к трапу, ведущему на пушечную палубу. Сдается, подумал он, что,
застрелив Израэля Хандса, я убил сразу двух зайцев. Теперь они все боятся
спорить со мной.

Его ухмылка превратилась в кислую гримасу - на менее жестоком лице это
можно было бы счесть выражением печали, - когда он припомнил то собрание в
его крошечной каюте два дня назад. Они получили известие от Тобиаса Найта,
таможенника, что губернатору Вирджинии Спотсвуду стало известно о
присутствии Тэтча в этих местах и он снарядил корабли для его поимки.
Израэль Хандс тут же стал настаивать, чтобы сняться с якоря и немедленно
покинуть остров Окракок.

Тэтч с бесстрастным лицом наклонился и стал разливать ром по кружкам.

- Разве ты здесь решаешь, как мы будем действовать, Израэль? - спросил
он.

- Если этого не делаешь ты, ты устраняешься, то тогда да, я решаю, -
решительно ответил Хандс. Они плавали вместе еще со времен каперства, потом
стали пиратами под командованием адмирала Бена Хорниголда, и Израэль Хандс
позволял себе более по-свойски разговаривать с Тэтчем. - А что? Ты хочешь
остаться и сражаться на "Приключении"?! - Он презрительно похлопал по
переборке. - Это же всего лишь шлюп, немногим лучше рыбацкой лодки. Давай
лучше вернемся туда, где мы спрятали "Месть королевы Анны", и выйдем в море.
Черт бы побрал эти гонки по отмелям! Я хочу чувствовать под ногами настоящую
палубу, хочу увидеть настоящие волны!

И уступая неожиданно нахлынувшей на него нежности к старому верному
товарищу, Тэтч импульсивно решил совершить акт милосердия, который, как он
знал, никто таковым не сочтет.

- Я позабочусь, - буркнул он едва слышно, - чтобы ты увидел море опять,
Израэль.

Под столом он взвел курки двух пистолетов и, задув лампу, скрестил
пистолеты и выстрелил в темноте. Пламя полыхнуло сквозь щели между досками
стола, и Хандса вышвырнуло из кресла. Когда крики несколько стихли и кто-то
наконец сообразил вновь зажечь лампу, Тэтч увидел, что не промахнулся: одна
пуля врезалась в стенку, так никого и не задев, а вторая размозжила коленную
чашечку Израэля.

Все повскакали с мест, глядя на Тэтча с удивлением и страхом, а сам
Хандс, скорчившись у переборки и пытаясь остановить льющуюся кровь, смотрел
на своего старого товарища с выражением человека, которого предали.

- Почему, Эд? - удалось ему выдавить сквозь стиснутые зубы.

Не имея возможности сказать правду, Тэтч лишь раздраженно рявкнул:

- Черт побери! Да если я не пристрелю кого-нибудь из вас время от
времени, вы вообще забудете, кто я такой.

Хандса на следующее утро отвезли на берег мечущимся в лихорадке и
пылающим жаждой мщения. "Но, - подумал Тэтч, спускаясь на пушечную палубу и
пригибаясь под низеньким потолком, - ты по крайней мере останешься жив
сегодня, Израэль, - тебя не будет на корабле".

- Держи еще одну, - сказал он Миллеру, который уже насыпал в дюжину
бутылок порох и свинцовые пули и, воткнув в каждую по фитилю, аккуратно
разложил их на одеяле. - Ну как вы тут, готовы?

Миллер ухмыльнулся, и лицо с багровым шрамом еще больше исказилось от
этой кривой усмешки.

- Как только скажете, кэп, - радостно отозвался он.

- Отлично.

Примерно с тем же чувством, с которым он вспомнил об Израэле Хандсе, он
подумал о том, что хорошо бы под благовидным предлогом удалить всю команду с
корабля, чтобы встретить охотников Спотсвуда в одиночку. Но чем больше
прольется сегодня крови, тем лучше будет действовать его магия. Чувства в
сторону, цель оправдывает средства, и смерть других казалась ему сейчас
приемлемой ценой за собственное возрождение.

- Никакой пощады. - Он хлопнул Миллера по плечу. - Сегодня вода будет
соленой от крови!

- Чертовски верно, - согласился Миллер, хихикнув, насыпая через воронку
порох в новую бутылку.

- Чертовски верно, - эхом откликнулся Тэтч.

- Фитили я уже разжег, кэп, - заметил Миллер. - Солнце взошло, и я думал,
вам в самый раз вплести их в волосы.

- Нет, - ответил задумчиво Тэтч, - пожалуй, я не стану сегодня этого
делать.

Он повернулся к трапу, спохватился и, не оборачиваясь, махнул Миллеру и
остальным:

- Спасибо всем.

Поднявшись на палубу, он увидел, что день уже действительно наступил.
Нежно-розовая заря разлилась по небу, мимо, хлопая крыльями, пролетела стая
пеликанов, а по берегу острова в ста ярдах от корабля деловито шныряли птицы
на длинных тонких ножках.

- Вот они, кэп, - угрюмо сказал Ричарде. Паруса обоих военных шлюпов были
подняты и полны ветра, и узкие корпуса резали спокойное серебро воды.

- Хотел бы я знать, есть ли у них лоцман, который знает эти места, -
задумчиво пробормотал Ричарде.

Один из шлюпов содрогнулся и резко замедлил ход, наткнувшись на отмель.
Секунду спустя то же самое произошло с другим.

- Да, - сказал Тэтч, - как видно, нету.

Надеюсь, подумал он, что все это не впустую, надеюсь, что Спотсвуд послал
за мной в погоню не полных кретинов. С палубы были видны всплески по бортам
шлюпов - матросы выкидывали в море балласт.

"Поторопитесь же, идиоты, - подумал он, - скоро отлив, и если я... я не
перевоплощусь до Рождества - а до него осталось всего пять недель, - я могу
не успеть, Харвуд проделает свой глупый трюк и избавится от нее".

Как жаль, что он не узнал - или не догадался - раньше, что его свадебная
магия больше не будет срабатывать. Уже давно он обнаружил, что в колдовстве
есть не только мужские аспекты, но и женские, и что ни один мужчина в
одиночку не способен получить доступ к ним. В прошлом он всегда обходил это
препятствие, связывая себя освященными узами с женщинами, что, по сути,
делало их равными партнерами и давало возможность соединить две половины
магии в одну. Изобилие кандидаток на эту роль сделало его несколько
легкомысленным в выборе. Они либо умирали, либо сходили с ума вскоре после
брачной церемонии. Та, которая сегодня станет вдовой, была четырнадцатой по
счету.

Ей теперь исполнилось шестнадцать лет, и она оставалась по-прежнему
миловидной, когда он в последний раз видел ее в мае. Раньше он сильно
использовал ее, в частности, чтобы держать Боннета под контролем - по
какой-то причине Боннет был более уязвим для женской магии, - но в конце
концов ее разум не выдержал. Теперь она содержалась в сумасшедшем доме в