говядину, жаркое, перец во всех видах, и обед был в той стадии,
когда мундиры сняты и вино льется рекой
- и канарио, и херес, и педро дексименес, и мадера, и
бордо; для тех, кто любил напитки покрепче, тут были фляжки
золотистого каталонского и мараскино. Что и говорить, неплохим
винным погребом обладал комендант. Он был здесь не только
военным комендантом, но и, как мы уже сказали, сборщиком
пошлины - иными словами, исполнял обязанности таможни и,
понятно, то и дело получал небольшие подношения в виде корзины
шампанского или дюжины бордо.
сан, стал таким же человеком, как все; отцы иезуиты забыли про
власяницы и четки, и старший из них, отец Хоакин, развлекал
гостей пикантными приключениями, героем которых он был, прежде
чем стал монахом. Эчевариа рассказывал анекдоты о Париже, о
гризетках и о своих многочисленных похождениях.
так болтливы, хотя комендант, тщеславный, словно
мальчишка-лейтенант, впервые надевший эполеты, не мог
воздержаться и снова и снова вспоминал о своих несчетных
победах над красавицами Севильи. Он долго стоял с полком в этом
городе апельсиновых рощ и не уставал восхищаться жемчужиной
Андалусии.
распространялся о той пышной и грубой красоте, какою отличаются
квартеронки. Гарсия сообщил о своем пристрастии к маленьким
ножкам жительниц Гвадалахары, но не старого испанского города
Гвадалахары, а богатой провинции в Мексике, носящей то же имя.
Он со своей частью квартировал прежде именно там.
величайшей деликатности, - о женщинах. Присутствие трех
служителей церкви не сдерживало их. Напротив, оба отца иезуита
и священник хвастались своими любовными связями так же
непристойно и бесстыдно, как другие, ибо все трое были ничуть
не безгрешнее остальной компании, собравшейся за столом. В
обычной обстановке они еще проявили бы некоторую сдержанность,
но здесь, после нескольких бокалов вина, она исчезла бесследно;
они ничуть не стеснялись в этой компании, и никто из
присутствующих, со своей стороны, нимало не благоговел перед
ними. Вся их показная святость и смирение предназначались лишь
для наивных крестьян и простодушных пеонов. А за столом то
один, то другой из святых отцов изредка принимал благочестивый
вид, но только шутки ради, чтобы придать остроту и пикантность
рассказу о каком-либо похождении. Общий разговор становился все
беспорядочнее, и вдруг кто-то назвал имя, заставившее всех
умолкнуть. То было имя Карлоса, охотника на бизонов.
лице. Робладо нахмурился; было бы нелегко разобраться в
смешении чувств, исказивших черты Вискарры; отцам иезуитам и
священнику имя охотника, видимо, тоже не доставило
удовольствия.
республиканском Париже! Какой-то чертов торгаш, ничтожество,
которое торгует мясом и шкурами... короче говоря, мясник,
убийца этих чертовых бизонов - и вдруг посмел добиваться...
Parbleu! 15
заметил грубоватый малый, сидевший в самом конце стола.
просто-напросто ничего не видели. Я стоял рядом с дамой и знаю,
что она была возмущена ( то была ложь, и Робладо знал это), и
ее отец...
Все видели, как он обозлился. Это вполне понятно. Ха-ха-ха!
наш комендант согласится.
взглянул на Вискарру. Тот нахмурился в ответ.
Вискарры священник.
второму грубияну. Они, как видно, приятели. Самое скверное, что
когда держишь пари с кем-нибудь из простонародья, нет никакой
надежды отыграться в следующий раз. Ведь с ними в обычное время
не встречаешься.
него светлые волосы - это очень странно, ведь белокурых
мексиканцев не бывает. Он не креол? Может, бискаец?
может рассказать о нем.
подробностями из жизни охотника на бизонов. Отец его, как
говорили, был американец. Странный человек, неведомо откуда и
какими путями забрел он давным-давно в эту долину и тут решил
осесть. Подобные случаи были редки в поселениях Новой Мексики.
Но еще удивительнее было, что американец был не один: его
сопровождала американка, мать Карлоса, та самая старуха,
которая привлекла к себе общее внимание в день святого Иоанна.
Все попытки святых отцов обратить пришельца или его жену в
христианство ни к чему не привели. Старый траппер (отец Карлоса
был траппером) умер, как и жил, богохульником, еретиком, и все
в городе были убеждены, что его вдова общалась с дьяволом. Это
был позор для церкви, и отцы иезуиты уже давно изгнали бы это
светловолосое семейство, но старый комендант, предшественник
Вискарры, почему-то покровительствовал ему и сдерживал благие
намерения рьяных служителей церкви.
Вискарру, - подобные еретики опасны! В их душах зреют семена
мятежа, угроза общественному порядку. Когда этот светловолосый
охотник является домой, он водит компанию лишь с теми, за кем и
не уследишь как следует. Его всегда видят с этими
подозрительными тагносами, и некоторые из них у него в
услужении.
Опасная личность! Надо за ним присматривать.
или менее лестно отзывались о ее красоте, и, слушая их,
поминутно менялся в лице Вискарра. Этого негодяя разговор
занимал куда больше, чем могли предположить гости, и у него
давно готов был план действий.
том, чтобы он мог осуществить свои низкие намерения.
разбирать по косточкам других местных красавиц. Да и о чем им
было говорить, если не о женщинах! Неудивительно, что они
быстро вернулись к первоначальной теме своей беседы, и под
влиянием новых бокалов вина беседа эта стала еще колоритнее.
поздний, гости распрощались, и некоторых пришлось даже
провожать до дому. Отцам иезуитам и священнику дали в
провожатые солдат, так как все трое допились до чертиков, но им
это было не впервой.
наполнив стаканы, с сигарами в руках, они продолжали беседу.
отвечают взаимностью? Я того же мнения, иначе он не решился бы
на такую дерзость.
Не сомневаюсь, что они виделись наедине вчера вечером. Я
подходил к дому Крусес и увидел какого-то человека: он стоял у
самой ограды, опираясь на нее, как будто разговаривал с кем-то
во дворе. Ято думал, что это какой-нибудь приятель дона
Амбросио. Когда я уже был близко, человек отошел от ограды и
вскочил на коня. Он закутался в плащ, лица я не разглядел. Но я
узнал коня. Вообразите, это оказалс тот самый вороной, который
вчера был под охотником на бизонов! Вошел я, спросил, кто из
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Каргалов Вадим
Корнев Павел
Мороз Александра
Маккэфри Энн