побелевшие губы и, казалось, обдумывал, а быть может, и принял
уже какое-то отчаянное решение. Он почти не смотрел на следы,
ему уже не надо было отыскивать дорогу. Он хорошо знал, куда
едет!
весь перемазался в рыжей глине. Такая же глина пристала к его
косматой шерсти, когда он прибежал накануне.
тайны нет осталось. Терпение, друг! Ты тоже все узнаешь, а пока
дай мне подумать. У меня ни на что больше нет времени.
отлогому склону поднялся на плоскогорье и шел теперь почти
параллельно его отвесному краю.
следы не индейских лошадей. Разве что индейцы их украли. Тут
были две военные лошади. Я эти следы знаю. И не простые -
офицерские, по подковам вижу.
ни слова не ответил метису. Видимо, он был поглощен своими
мыслями.
вновь повторил то же самое. Тогда Карлос наконец посмотрел в
его сторону.
Или глуп?
опять присоединился к остальным.
передохнули усталые лошади. Так ехали они по следу, и след
неуклонно вел к городу.
спускалась с плоскогорья в долину. По этой извилистой тропе
поднимался Карлос в день святого Иоанна, чтобы показать свое
искусство наездника. Наверху, в том месте, где начинался спуск,
Карлос приказал своему отрду остановиться и в сопровождении
одного только дона Хуана подъехал к самому краю выступающего
вперед утеса - место это называется Утес загубленной девушки.
Именно здесь остановил он тогда коня.
и город.
громадное здание, высившееся поодаль от других, на полпути
между всадниками и городом.
человек. Это был не часовой, хотя с обеих сторон асотеи стояло
по часовому; они были вооружены карабинами, их головы и плечи
виднелись над зубчатыми башнями крепости.
та часть асотеи, где он прогуливался, расположенная над
офицерскими квартирами, отделялась от остальной крыши стеной
такой же высоты, как и весь парапет. Притом это огороженное
место было священно - здесь редко раздавались грубые шаги
обыкновенных солдат. Это была как бы верхняя палуба крепости.
обязанностей, но по стилю и покрою его мундира с первого
взгляда ясно было, что этот вояка - большой франт и любит во
всякое время щеголять в полном параде. Он носил свои золотые
галуны и пестрый мундир, как павлин - пышное оперение. То и
дело он приостанавливался и окидывал взглядом свои лакированные
сапоги, проверял, стройны ли у него ноги, или любовался
перстнями, которыми были унизаны его белые, холеные пальцы.
мешало ему воображать себя и тем и другим - Аполлоном и Марсом
сразу.
крепости, ибо офицер этот был не кто иной, как Вискарра.
был очень недоволен чем-то другим. На лице его лежала тень,
которую не могло прогнать даже созерцание собственных
лакированных сапог и лилейнобелых рук. Какая-то мысль тяготила
его и даже заставляла порою вздрагивать и беспокойно
оглядываться по сторонам.
об этом думаю? Это был только сон.
а когда поднял глаза, случайно взглянул в сторону Утеса
загубленной девушки. Впрочем, нет, не случайно: ведь этот утес
тоже привиделся ему во сне, и взгляд его следовал за мыслями.
Вискарра вздрогнул, точно увидел перед собою страшный призрак,
и невольно ухватился за парапет. Кровь отхлынула от его щек,
челюсть отвисла, он быстро, прерывисто дышал.
далекого всадника на самой вершине утеса, четко
вырисовывавшийся в бледном небе? Что в этом зрелище так
испугало коменданта? А он был смертельно испуган. Послушаем
его.
как в моем сне... Это он! Мне страшно смотреть на него! Не
могу...
страх заставил его, точно завороженного, снова поглядеть в ту
сторону. Всадник исчез. Ни лошади, ни человека - ни единого
пятнышка не видно было на фоне неба над обрывом.
спросил себя трус. - Наверно, померещилось... Там никого нет, и
уж во всяком случае... Как бы он мог? Он за сотни миль отсюда!
Мне просто показалось ! - И он захохотал. - Что это со мной,
хотел бы я знать? Тот страшный сон сбил меня с толку. Черт
побери! Не буду больше об этом думать!
воображая, что это отвлечет его от неприятных мыслей. Но всякий
раз, поворачиваясь, он невольно смотрел в сторону утеса,
пытливо оглядывал весь край обрыва, и в этом взгляде был страх.
Но всадник - или призрак - не появлялся больше, и Вискарра
понемногу начал успокаиваться.
лестнице.
Робладо.
что в этот день они еще не виделись. В сущности, оба только
недавно встали. Час был не слишком поздний для светских людей,
которые ведь не ложатся спать спозаранку. Робладо только что
позавтракал и вышел на асотею, чтобы в свое удовольствие
выкурить гавану.
сигару. - Право слово! Я насилу смыл с себя краску. И охрип
после всех этих воплей - за неделю голос не вернется! Ха-ха!
Никогда еще девицу не покоряли и не завоевывали столь сложным,
романтическим способом! На пастухов напали, овец увели и
разогнали на все четыре стороны, быков угнали и перебили, как
на бойне, старуху стукнули по голове, дом подпалили... Да еще
разъезжали целых три дня взад и вперед, наряжались индейцами,
орали до хрипоты... Столько хлопот - и все ради какой-то
простой девчонки, ради дочки отъявленной колдуньи! Ха-ха! Прямо
как глава из какой-нибудь восточной сказки... из "Тысячи и
одной ночи", скажем. Только вот девицу не спасет никакой
волшебник или странствующий рыцарь. - И Робладо снова
захохотал.
догадался: что недавний набег "дикарей" был делом рук самих
Робладо и Вискарры, затеянным для того, чтобы тайно похитить
сестру охотника на бизонов. "Индейцы", которые угнали овец и
быков, напали на асиенду дона Хуана, подожгли ранчо Карлоса и
увезли Роситу, - эти "индейцы" были: полковник Вискарра,
капитан Робладо, сержант Гомес и солдат по имени Хосе - еще
один подчиненный полковника, доверенный и послушный его слуга.
что четверых достаточно для осуществления подлого дела. Слухи и
Акунин Борис
Каменистый Артем
Контровский Владимир
Пехов Алексей
Корнев Павел