причинила ему значительного вреда.
нельзя было ни секунды. Когда рассеялся дым, быки, вы думаете, пустились
наутек? Ничуть не бывало! Тот, в которого я целился, тотчас задрал хвост,
низко пригнул свою косматую голову и помчался прямо на меня. Глаза его
горели злобой, а рев устрашил бы и более смелого человека.
позицию и бессознательно перевернул свое ружье - теперь уже не заряженное, -
собираясь орудовать им, как дубинкой. Но я тотчас понял, что мой слабый удар
не остановит такого сильного и свирепого животного; бык, несомненно,
забодает меня.
счастью, мой взгляд упал на термитник - тот самый, за которым я только что
сидел в засаде. Я сразу сообразил, что, если мне влезть на него, бык до меня
не доберется. Но добегу ли я до термитника или враг настигнет меня на
полпути?
побиваешь меня в беге. Но я думаю, что и ты не домчался бы до термитника
быстрей моего.
наверх, как услышал за спиной топот копыт, и мне почудилось даже, что я
ощутил на пятках горячее дыхание зверя. Однако я благополучно влез на
вершину термитника и тут обернулся и глянул вниз, на гнавшегося за мной
быка. Я сразу понял, что он не может следовать за мною дальше. Как ни остры
были его рога, теперь они для меня были неопасны.
Глава 32
В ОСАДЕ
выдержав некоторую паузу, - так как не сомневался, что, не будь термитника,
бык растоптал и растерзал бы меня насмерть. Он был из самых крупных и
свирепых и очень старый, как я мог судить по основанию его толстых черных
рогов, почти сходившихся над лбом, и по темной его шерсти. У меня было
достаточно времени, чтобы разглядеть его по всем статьям. Я чувствовал себя
в полной безопасности - гну ко мне не подберется, и, сидя на вершине
центрального конуса, с полным хладнокровием следил за движениями врага.
кидался он на холм, и несколько раз ему удавалось удержаться какое-то время
на вершине одной из нижних башенок, но главный конус был для него слишком
крут. Неудивительно - я и сам с трудом залез на него. Иногда в своих
отчаянных попытках гну подскакивал ко мне так близко, что я мог бы достать
стволом ружья до его рогов. И я готовился нанести ему удар при удобном
случае. Я никогда не видывал, чтобы какая-нибудь тварь проявляла столько
злобы. Дело в том, что моя пуля поранила его - попала ему в челюсть, и из
раны обильно струилась кровь. Боль бесила быка, но ярость его вызвана была
не только ею, как я уяснил себе вскоре.
тактику и начал бить рогами в термитник, как будто желая его сокрушить;
отступит немного назад и опять со всей силой ринется на него. И, по правде
говоря, временами казалось, что бык в конце концов добьется своего.
твердая глина подалась под ударами острых рогов, которыми он пользовался,
как киркой, только не так повернутой. Я видел, что в нескольких местах он
расковырял камеры насекомых или, вернее, коридорчики и галереи во внешней
коре холма.
успокоится и уйдет и я тогда спущусь, не подвергаясь опасности. Но,
понаблюдав за ним подольше, я был немало удивлен, увидав, что ярость его не
только не слабеет, но, напротив, возрастает. Я вынул из кармана платок и
держал его в руках, то и дело отирая пот с лица. На термитнике было жарко,
как в печке. В воздухе ни ветерка, а солнце палило нещадно, да еще лучи
отражались от белой глины, так что пот лил с меня в три ручья. Он мне
заливал глаза, и я должен был поминутно вытирать их.
его; и каждый раз, как я это делал, я замечал, что мой бык кидается на
приступ с удвоенным рвением. В такие минуты он переставал раскапывать рогами
термитник, делал новую попытку добраться до меня и с ревом бросался на
крутую стену.
приходит в ярость? Сомневаться между тем не приходилось: стоило мне поднять
руку, как им, по-видимому, овладевал новый порыв бешенства.
пот, - он приходил в неистовство оттого, что я взмахиваю платком. Платок у
меня, как вы знаете, ярко-алого цвета. Я об этом вспомнил и только тут
сообразил, что все красное, как мне доводилось слышать, сильнейшим образом
действует на гну и возбуждает в нем раздражение, граничащее с бешенством.
платок и засунул в карман, предпочитая обливаться потом, чем оставаться на
термитнике лишний час. Я надеялся, что, когда я спрячу красную тряпку, мой
бык вскоре успокоится и уйдет.
успокаивался. Наоборот, он по-прежнему наскакивал, тыкал рогами и ревел так
же злобно, как раньше, хотя перед его глазами не было больше ничего
красного.
неугомонен в своей ярости. Бык, несомненно, чувствовал свою рану. Временами
он словно жаловался. И, казалось, он отлично понимал, что это я причинил ему
боль.
не выдавал он намерения удалиться, а рога и копыта его работали вовсю, как
будто он надеялся разнести подо мной термитник.
возьмет приступом мое убежище, меня смущала мысль, что я так долго не
возвращаюсь домой. Мне не следовало покидать лагерь. Я думал о сестренке и
братце. Там могла стрястись какая-нибудь беда. Меня сильно удручала эта
мысль, а за себя я до сих пор почти не тревожился. Я еще не терял надежды,
что быку надоест и он уйдет, а я тогда быстренько побегу домой.
собственную персону, если не считать тех нескольких мгновений, пока бык
гнался за мной до термитника, но тогда испуг быстро прошел.
грозный, чем разъяренный бык, враг, в страхе перед которым я в первую минуту
чуть не прыгнул вниз, прямо быку на рога!
укрепления термитника - и раскрыл пустые желобки внутри них. В главный купол
он не проник, развалив только извилистые галереи и коридорчики, проложенные
в его наружных стенах.
когда я впервые приблизился к термитнику, я обратил внимание на множество
насекомых, сновавших во всех направлениях по его склонам, и сильно удивился:
я помнил, что термиты, когда им надо выйти из термитника или войти в него,
пользуются обычно подземными ходами. Это я тогда приметил совершенно
безотчетно, так как слишком был поглощен своей непосредственной задачей и не
мог помышлять ни о чем постороннем. А последние полчаса я наблюдал за
маневрами осаждавшего меня быка и не сводил с него глаз ни на минуту.
я глянул вниз, любопытствуя, что бы это могло быть. При первом же взгляде я
невольно вскочил на ноги и, как уже говорил, чуть не спрыгнул прямо быку на
рога.
и выше и уже лепились гроздьями возле моих башмаков. Каждая пробоина,
сделанная рогами быка, извергала несчетное множество злых насекомых, и,
казалось, все они устремились ко мне! Как ни малы эти твари, мне чудилось в
их движениях определенное намерение. Всеми ими владело, казалось, одно
стремление, один импульс - напасть на меня. Тут не могло быть ошибки, их
намерение было очевидно. Они двигались дружной массой, как будто руководимые
сознательными вожаками, и неуклонно приближались к тому месту, где я стоял.
крупная голова с длинными челюстями. Я знал, что они кусаются злобно и
больно. Меня охватила дрожь. Признаться, я отроду не испытывал подобного
ужаса. Недавняя встреча со львом была ничто по сравнению с этим.
слышать о подобных случаях. Эти воспоминания нахлынули на меня, наполнив
уверенностью, что, если я не найду способа поскорей сойти с этого места,
термиты искусают меня до полусмерти и съедят живьем.
Глава 33
БЕСПОМОЩНЫЙ ЗВЕРЬ
дикий бык убьет меня наверняка. Он все еще стоял внизу, не сводя с меня ни
на миг свирепых глаз. Если остаться на месте, меня всего покроет скоро
отвратительная кишащая масса насекомых и сожрет дочиста.
башмаки, мне удалось смести, но некоторые успели добраться до щиколоток и
теперь кусали меня сквозь толстые шерстяные носки. Одежда, я знал, не
послужит мне защитой.
настолько остра, что я и так едва удерживал равновесие, а между тем от