Чтение 12–й страницы книги ~Вольные стрелки~

¬ Ah, nо, Рере! Un ratito neas. (Ах, нет, Пепе! Еще немножко!)

¬ Vayo, carambo! (Ну, скорей, каррамба!)

И снова ¬ звонкий смех, хлопанье в ладоши, радостные вскрики.

LНу, что ж, ¬ подумал я, возвращаясь на газон. ¬ Раз там и без меня есть
мужчина, было б глупо отступать...v

И я подошел к роще смоковниц, заслонявшей от меня людей, чьи голоса я
слышал.

¬ Lupe! Lupe! Mira, que bonito! (Люпе, Люпе, погляди, какая прелесть!)

¬ Ah, pobrecito! Echalo, Luz! Echalo! (Ах, бедняжка! Пусти ее, Люс!
Пусти!)

¬ Voy luego. (Сейчас.)

Я нагнулся и осторожно раздвинул крупные шелковистые листья.
Очаровательное зрелище представилось моим глазам.

Я увидел круглый бассейн, диаметром в несколько сажен, со всех сторон
окруженный высокими смоковницами, чьи гигантские горизонтальные листья
прикрывали его от солнечных лучей.

Вокруг бассейна шел невысокий фарфоровый барьер с желто-зеленым
орнаментом.

Посредине била и пенилась сильная струя воды. Преломляясь в ней, золотые
рыбки, плававшие в бассейне, казались бесчисленными.

Несколько дальше из бассейна вытекал ручей, весь в водяных лилиях.
Высокая, гибкая шея лебедя белела на фоне плавучих листьев.

Другой лебедь, самец, стоял на берегу, чистя клювом свои белоснежные
перья.

А в бассейне плескались две прелестные девушки в зеленых туниках без
рукавов, с поясками. Вода доходила им до талии и была так прозрачна, что я
ясно различал на дне маленькие ножки купальщиц.

Их пышные волосы свободно ниспадали на плечи. Девушки были очень похожи
друг на друга ¬ обе высокие, грациозные и стройные.

Черты лица были тоже очень сходны. Всякий сразу понял бы, что это сестры,
хотя по цвету кожи они и отличались друг от друга. Словно более темная кровь
струилась в жилах одной из них, просвечивая сквозь нежную кожу и придавая ей
оливковый оттенок. Волосы были черны, как смоль, а еле заметный темный пушок
над верхней губой подчеркивал ослепительную белизну зубов. Большие черные
миндалевидные глаза, казалось, глядели не на вещи, а сквозь них. Весь облик
этой девушки невольно напоминал мавританскую Испанию. Она явно была старшей
из двух купальщиц.

Вторая представляла совсем иной тип. То была блондинка с золотыми
волосами. Большие, широко открытые голубые глаза, длинные и пышные волосы,
кожа не такая шелковистая, как у сестры, но нежная, с очаровательным
румянцем. Под лучами солнца руки этой девушки казались такими же бескровными
и прозрачными, как и крохотная золотая рыбка, судорожно бившаяся в ее
пальцах.

¬ Ah! que barbara! Pobrecito-ito-ito! (Ах какая ты жестокая! Бедная
рыбка!)

¬ Со meremos. (Мы ее съедим.)

¬ Ah!.. no, echalo, Luz, о tirare la agua en suos о jos! (Ах!.. Нет,
пусти ее, Люс, или я тебе забрызгаю глаза.) ¬ И девушка нагнулась к воде,
как бы собираясь исполнить угрозу.

¬ Ya! No! (Ах так! Ну нет!) ¬ решительно отвечала Люс.

¬ Guanda te! (Берегись!)

И темноволосая девушка, зачерпнув ладонями воду, обрызгала сестру. Та
сейчас же выронила рыбку и ответила тем же.

Разгорелась веселая и оживленная потасовка. Радужные брызги летали над
головами девушек, скатываясь по прядям блестящих волос, и обдавали лебедя...

Но тут мое внимание было отвлечено хриплым голосом. Оглянувшись, я увидел
толстую негритянку, которая лежала под деревом и, опершись на руку, со
смехом глядела на сражавшихся...

Ее-то голос я и принял за мужской...

Внезапно осознав всю нелепость своего положения, я хотел уйти. Но
внезапный и резкий крик заставил меня снова повернуться к бассейну.

Лебеди отчаянно хлопали крыльями по воде, рыбки метались из стороны в
сторону и в ужасе выскакивали из воды, птицы испуганно кричали.

Я бросился вперед, чтобы посмотреть, чем вызывалась суматоха, и увидел
негритянку, которая, вскочив на ноги и указывая рукой на барьер, вопила не
своим голосом:

¬ Ninas, ninas! El cayman! El cayman! (Дети, дети! Кайман! Кайман!)

Я взглянул на противоположную сторону бассейна. Ужасное зрелище
представилось мне. Безобразный мексиканский кайман медленно переползал
барьер. Его длинное тело извивалось на водяных растениях.

Короткие передние лапы, покрытые чешуей и складками, уже находились на
барьере, мощное тело напрягалось перед прыжком. Чешуйчатая спина с длинным
зубчатым гребнем блестела от влаги; глаза, обычно тупые, яростно блистали в
своих выдающихся глазницах.

У меня был с собой карабин. Вскинуть его к плечу и прицелиться было делом
одной секунды. Грянул выстрел, и пуля угодила кайману между глаз, но
скользнула по твердому черепу, словно по стальной броне. Выстрел мой
оказался бесполезным, если даже не вредным: раздраженное животное бросилось
в воду и понеслось прямо к девушкам.

Сестры уже давно бросили свою веселую игру. Они совершенно растерялись и
вместо того, чтобы выскочить на берег, неподвижно стояли, дрожа от страха и
сжимая друг друга в объятиях.

Одним прыжком перескочил я барьер и, выхватив саблю, побежал по бассейну.

Девушки стояли почти посредине водоема, но кайман попал в него раньше
меня, а вода мешала мне двигаться. К тому же дно было скользкое, и я два или
три раза падал. Но я тотчас вскакивал и с отчаянной энергией бросался
вперед, громко крича девушкам, чтобы они бежали на берег.

Несмотря на мои крики, перепуганные девушки даже не пытались спастись.
Страх приковал их к месту...

Кайман несся к ним со страшной быстротой. Он уже находился шагах в шести
от купальщиц; его длинная морда торчала под водой, в мощных челюстях
сверкали четыре ряда острых зубов.

Я застонал от отчаяния. Глубокая вода сковывала мои движения. Чтобы
встать между кайманом и его жертвами, я должен был пробежать почти вдвое
больше, чем уже пробежал.

¬ Опоздаю!..

И вдруг кайман свернул в сторону: он наткнулся на подводную трубу.

Это задержало его всего на несколько секунд, но я успел добежать до
девушек и встать так, чтобы принять на себя его нападение.

¬ A la orilla! A la orilla! (На берег! На берег!) ¬ кричал я, подталкивая
девушек левой рукой и в то же время вытягивая правую, вооруженную шпагой, к
приближающемуся кайману.

Только теперь девушки стряхнули с себя оцепенение и бросились из воды.

Чудовище приближалось, щелкая зубами...

Я размахнулся и ударил каймана по голове. Но сабля скользнула по твердому
черепу, и сталь жалобно зазвенела.

Тем не менее удар заставил крокодила свернуть с пути, и он пролетел мимо
меня, как стрела. Я с отчаянием оглянулся назад... Какое счастье: девушки в
безопасности!

Липкая чешуя задела мое бедро; я отскочил в сторону, чтобы кайман не
ударил меня хвостом, которым он бил по воде.

Кайман повернулся и снова бросился на меня.

На этот раз я уже не пытался рубить, а вонзил ему саблю в пасть в расчете
проткнуть глотку. Но клинок сломался, как ледяная сосулька. У меня в руках
остался обломок не длиннее фута ¬ и этим обломком я колол и резал с энергией
отчаяния.

Положение мое поистине было критическим. Девушки уже выбрались из
бассейна и, отчаянно крича, стояли на парапете.

Вдруг старшая, схватив с земли жердь, кинулась мне на помощь. Но не
успела она соскочить в бассейн, как из-за смоковниц блеснул огонь, и я
услышал выстрел. Просвистела пуля, и несколько человек выскочило из рощи.
Перескочив парапет, все они побежали к бассейну.

Громкий плеск, людские голоса, звон оружия ¬ и кайман, пронзенный
двенадцатью штыками, погрузился на дно.

Глава XI

ДОН КОСМЕ РОЗАЛЕС

¬ Вы не ранены, капитан?

То был голос Линкольна. Вокруг меня по пояс в воде стояла дюжина солдат.
Тут же был и Маленький Джек: только голова в фуражке торчала над водой...
Его игрушечная сабля в полтора фута длиной тоже была всажена в мертвого
крокодила.

Я улыбнулся.

¬ Цел и невредим, ¬ отвечал я. ¬ Но вы поспели как раз вовремя...

¬ Мы прибежали на ваш выстрел, капитан, ¬ объяснил Линкольн. ¬ Раз вы
стреляете, значит, что-то случилось. Взяв нескольких ребят, я поспешил на
помощь...

¬ И хорошо сделали, сержант!.. Но где же...

И я взглянул в ту сторону, где были девушки. Но они исчезли.

¬ Если вы про женщин, ¬ вмешался Чэйн, ¬ то они скрылись за деревьями.

С этими словами он вдруг повернулся и стал яростно колоть мертвого
каймана штыком, восклицая:

¬ У, черт! Чтоб ты провалился со всем своим железным костяком! Мерзкая
тварь, туда же ¬ лезет к девушкам!.. До чего крепок, проклятый! Ах, черт
возьми, да на нем не осталось ни одного живого места!

Мы вылезли на берег, и солдаты вытирали свои мокрые ружья.

В это время появился Клейли во главе всего отряда. Когда я рассказал ему
все приключение, он расхохотался:

¬ Клянусь жизнью, ¬ сказал он, ¬ тут не о чем будет и докладывать! Со