Чтение 109–й страницы книги ~Всадник без головы~

Это было в третий раз, и ответ должен быть последним.

Он был прост. Она коротко сказала: "Нет", и выразительно
прибавила: "Никогда".

Она говорила прямо, не стараясь смягчить свои слова.
Колхаун выслушал ее без удивления. Вероятно, он ожидал отказа.

Ни один мускул не дрогнул на его лице, он не побледнел и
не обнаружил никаких признаков отчаяния, естественного в такую
минуту. Он стоял перед красавицей кузиной, словно ягуар,
готовый прыгнуть на свою жертву. Казалось, он хотел ей сказать:
"Не пройдет и минуты, как ты запоешь другое".

Но он сказал:

-- Ты шутишь, Лу?

-- Нет, сэр. Разве мои слова похожи на шутку?

-- Ты ответила, совсем не подумав.

-- О чем?

-- О многом.

-- Именно?

-- Прежде всего о том, как я тебя люблю.

Луиза промолчала.

-- Я люблю тебя, -- продолжал Колхаун, -- люблю тебя так,
Лу, как любят только раз! Эта любовь может умереть только
вместе со мной. С твоей смертью она не угаснет... Он замолчал,
но ответа не последовало.

-- Зачем рассказывать тебе историю моей любви! Она
вспыхнула в тот день... нет, в тот час, когда я впервые увидел
тебя. Помнишь, когда я приехал в дом твоего отца, шесть лет
назад! Как только я соскочил с лошади, ты пригласила меня
прогуляться с тобой по саду, пока накрывают на стол. Ты тогда
была девочкой, подростком, но так же прекрасна, как теперь! Ты
взяла меня за руку и повела по дорожке, усыпанной гравием, под
тень каштанов, не подозревая, конечно, сколько волнения вызвало
во мне прикосновение твоей ручки! Твоя милая болтовня оставила
в моем сердце такой глубокий след, что его не могли стереть ни
время, ни расстояние, ни даже кутежи...

Креолка продолжала слушать, но уже не столь безучастно. И
едва ли нашлась бы женщина, которая не была бы польщена таким
красноречивым и горячим признанием. Хотя в ее взгляде не было
поощрения, но в нем мелькнула жалость. Но она ничего не
сказала.

Колхаун продолжал:

-- Да, Лу, это правда. Я испробовал и то, и другое, и
третье. Шесть лет -- это достаточно большой срок. От Миссисипи
до Мексики -- немалое расстояние, а я поехал туда только для
того, чтобы забыть тебя. Но это не помогло. Вернувшись, я
предался кутежам. Новый Орлеан это хорошо знает. Я не скажу,
что чувство мое стало сильнее оттого, что я хотел заглушить
его: сильнее оно стать уже не могло. С того самого часа, как ты
взяла меня за руку и назвала кузеном -- красивым кузеном, Лу!
--я не помню, чтобы оно хоть сколько-нибудь изменилось. Только
разве когда ревность заставила меня ненавидеть тебя так сильно,
что я готов был убить тебя!

-- Как ты можешь так говорить, Кассий! Это дико! Даже
просто глупо!

-- И в то же время это вполне серьезно. Я так ревновал
тебя, что порой мне было трудно держать себя в руках. Скрыть же
своего раздражения я не мог, и ты это хорошо знаешь.

-- Но чем же я виновата, Кассий? Ведь я никогда не давала
тебе повода думать...

-- Я знaю, чтo ты хочешь сказать. Можешь не договаривать.
Я сам договорю за тебя: "думать, что я любила тебя". Вот что ты
хотела сказать. Я и не утверждаю этого, -- продолжал он с
возрастающим отчаянием. -- Я не обвиняю тебя в том, что ты
кокетничала со мной. Виноват Бог, который наградил тебя такой
красотой, или дьявол, который заставил меня взглянуть на тебя!

-- Твои слова причиняют мне только боль. Я не думаю, что
ты льстишь мне. Ты слишком горячо говоришь, чтобы подозревать
тебя в этом. Но поверь Кассий, тебе это только кажется, и ты
легко можешь освободиться от своей фантазии. Ведь есть же много
женщин гораздо красивее меня, которые были бы польщены таким
признанием. Почему бы тебе не обратиться к ним?

-- Почему? -- с горечью повторил он. -- Какой праздный
вопрос!

-- Я повторяю его и не считаю праздным. Ведь я должна
честно сказать тебе, Кассий, что не люблю тебя и никогда не
полюблю.

-- Значит, ты не выйдешь за меня замуж?

-- Вот это уж совсем нелепый вопрос! Я тебе сказала, что
не люблю тебя. И этого, мне кажется, достаточно.

-- А я сказал, что люблю тебя! Но это лишь одна из причин,
почему я хочу, чтобы ты стала моей женой, -- есть еще и другие.
Хочешь ли ты выслушать все?

Теперь Колхаун уже больше не просил. Он снова стал похож
на ягуара.

-- Ты сказал, что есть и другие причины? Назови их, я
ничего не боюсь.

-- Вот как! -- усмехнулся он. -- Ты не боишься?

-- Нет, не боюсь. Чего мне бояться?

-- Конечно, бояться надо не тебе, а твоему отцу.

-- Говори. Все, что относится к отцу, касается и меня. Я
-- его дочь. Теперь, увы, единственное дитя... Продолжай,
Кассий. Что за тучи собираются над ним?

-- Не тучи, Лу, а нечто гораздо более серьезное и
реальное. Трудности, с которыми он не в силах справиться. Ты
заставляешь меня говорить о вещах, которые тебе вовсе не
следует знать.

-- О, неужели? Ты ошибаешься, кузен. Я все уже знаю. Мне
известно, что мой отец запутался в долгах и что его кредитор --
ты. Как я могла не заметить этого? Та надменность, с какой ты
держишься в нашем доме, твоя заносчивость, даже в присутствии
слуг, достаточно ясно показали им, что за этим что-то
скрывается. Ты хозяин Каса-дель-Корво, я знаю это. Но надо мной
ты не властен.

Колхаун был обескуражен этим смелым ответом. Карта, на
которую он рассчитывал, по-видимому, не могла принести ему
взятки. И он не стал с нее ходить. У него в руках был более
сильный козырь.

-- Вот как! -- насмешливо ответил он. -- Ну что же, пусть
я не властен над твоим сердцем, но все же твое счастье в моих
руках. Я знаю, из-за какого презренного негодяя ты мне
отказала...

-- О ком ты говоришь?

-- Какая ты недогадливая!

-- Да. Но, может быть, под презренным негодяем ты
подразумеваешь себя? В таком случае, я догадаюсь легко.
Описание достаточно точное.

-- Пусть так, -- ответил Колхаун, побагровев от ярости, но
все еще сдерживаясь. -- Раз ты считаешь меня презренным
негодяем, то вряд ли я уроню себя в твоих глазах, если
расскажу, что я собираюсь с тобой сделать.

-- Сделать со мной? Ты слишком самоуверен, кузен. Ты
разговариваешь, словно я твоя служанка или рабыня. К счастью,
это не так!

Колхаун не выдержал ее негодующего взгляда и промолчал.

-- Что же ты собираешься сделать со мной? Мне будет
интересно это узнать,-- продолжала она.

-- Ты это узнаешь.

-- Ты выгонишь меня в прерию или запрешь в монастырь?
Или... может быть, в тюрьму?

-- Последнее, наверно, пришлось бы тебе по душе, при
условии, что тебя заперли бы в компании с...

-- Продолжайте, сэр: какова будет моя судьба? Я сгораю от
нетерпения, -- сказала Луиза.

-- Не торопись. Первое действие разыграется завтра.

-- Так скоро? А где, можно узнать?

-- В суде.

-- Каким образом, сэр?

-- Очень просто: ты будешь стоять перед лицом судьи и
двенадцати присяжных.

-- Вам угодно шутить, капитан Колхаун, но я дoлжнa
сказать, что мне не нравится ваше остроумие.

-- Остроумие здесь ни при чем... Я говорю совершенно
серьезно. Завтра суд. Мистер Морис Джеральд... или как его
там... предстанет перед ним по обвинению в убийстве твоего
брата.

-- Это ложь! Морис Джеральд не...

-- ...не совершал этого преступления? Это надо доказать. Я
же не сомневаюсь, что будет доказана его виновность. И самые
веские улики против него мы услышим из твоих же уст, к полному
удовлетворению присяжных.

Точно испуганная газель, смотрела креолка на кузена широко