Чтение 3–й страницы книги ~Всадник без головы~

гребне возвышенности опять останавливается.

-- Ты все же сбился с дороги, Каш? -- повторяет свой
вопрос плантатор, подъезжая к племяннику.

-- Черт побери! Бoюcь, чтo ты пpaв, дядя. Ho скажи, какой
дьявол мог бы вообще отыскать дорогу на этом пожарище!..
Нет-нет! -- вдруг восклицает Колхаун, увидев, что карета
подъехала совсем близко.-- Мне теперь все ясно. Мы едем
правильно. Река должна быть вон в том направлении. Вперед!

И капитан шпорит лошадь, по-видимому сам не зная, куда
ехать. Фургоны следуют за ним, но от возниц не ускользнуло
замешательство Колхауна. Они замечают, чтo обоз движется не
прямо вперед, а кружит по долинам между рощицами.

Но вот ободряющий возглас вожатого сразу поднимает
настроение путников. Дружно щелкают кнуты, слышатся радостные
восклицания.

Путешественники вновь на дороге, где до них проехало,
должно быть, с десяток повозок. И это было совсем недавно:
отпечатки колес и копыт совершенно свежие, как будто они
сделаны час назад. Видимо, по выжженной прерии проехал такой же
караван.

Как и они, он, должно быть, держал свой путь к берегам
Леоны; очень вероятно, что это правительственный обоз, который
направляется в форт Индж. В таком случае, остается только
двигаться по его следам, форт находится в том же направлении,
лишь немного дальше новой усадьбы.

Ничего лучшего нельзя было и ожидать. От замешательства
Колхауна не остается и следа, он снова воспрянул духом и с
чувством нескрываемого самодовольства отдает распоряжение
трогаться.

На протяжении мили, а может быть и больше, караван идет по
найденным следам. Они ведут не прямо вперед, но кружат среди
обгоревших рощ. Самодовольная уверенность Кассия Колхауна
переходит в мрачное уныние. На лице его отражается глубокое
отчаяние, когда он наконец догадывается, что следы сорока
четырех колес, по которым они едут, были оставлены каретой и
десятью фургонами -- теми самыми, что следуют сейчас зa ним, и
с которыми он проделал весь путь от залива Матагорда.

Глава II. СЛЕД ЛАССО

Не оставалось никаких сомнений, что фургоны Вудли
Пойндекстера шли по следам своих же колес.

-- Наши следы! -- пробормотал Колхаун; сделав это
открытие, он натянул поводья и разразился проклятиями.

-- Наши следы? Что ты этим хочешь сказать, Кассий? Неужели
мы едем...

-- ...по нашим собственным следам. Да, именно это я и хочу
сказать. Мы описали полный круг. Смотрите: вот заднее копыто
моей лошади -- отпечаток половины подковы, а вот следы негров.
Теперь я узнаю и место. Это тот самый холм, откуда мы
спускались после нашей последней остановки. Вот уж чертовски не
повезло -- напрасно проехали около двух миль!

Теперь на лице Колхауна заметно не только растерянность --
на нем появились горькая досада и стыд. Это он виноват, что в
караване нет настоящего проводника. Тот, которого наняли в
Индианоле, сопровождал их до последней стоянки; там, поспорив с
заносчивым капитаном, он попросил расчет и отправился назад.

Все это, а также чрезмерная самоуверенность, с которой он
вызвался вести караван, заставляют теперь племянника плантатора
испытывать мучительный стыд. Его настроение становится совсем
мрачным, когда приближается карета и прекрасные глаза видят его
замешательство.

Пойндекстер больше не задает вопросов. Для всех теперь
ясно, что они сбились с пути. Даже босоногие пешеходы узнали
отпечатки своих ног и поняли, что идут по этим местам уже во
второй раз.

Караван опять остановился; всадники возбужденно
совещаются. Положение серьезное: так думает и сам плантатор. Он
потерял надежду до наступления темноты закончить путешествие,
как предполагал раньше.

Но это еще не самая большая беда. Кто знает, что ждет их
впереди? Выжженная прерия полна опасностей. Быть может, им
предстоит провести здесь ночь, и негде будет достать воды,
чтобы напоить мулов. А может быть, и не одну ночь?

Но как же найти дорогу? Солнце начинает клониться к
западу, хотя все еще стоит слишком высоко, чтобы уловить, в
какую сторону оно движется; однако через некоторое время можно
было бы определить, где находятся страны света.

Но что толку? Даже если они узнают, где находятся восток,
запад, север и юг, ничего не изменится -- они потеряли
направление!

Колхаун стал осторожнее. Он уже больше не претендует на
роль проводника. После такой позорной неудачи у него не хватает
на это смелости.

Минут десять они совещаются, но никто не может предложить
разумный план действий. Никто не знает, как вырваться из этой
черной прерии, которая заволакивает черной пеленой не только
солнце и небо, но и лица тех, кто попал в ее пределы.

Высоко в небе показалась стая черных грифов. Они все
приближаются. Некоторые из них опускаются на землю, другие
кружат над головами заблудившихся путников. В поведении
хищников есть что-то зловещее.

Прошло еще десять гнетущих минут. И вдруг к людям
вернулась бодрость: они увидели всадника, скачущего прямо к
обозу.

Какая неожиданная радость! Кто бы мог подумать, что в
таком месте можно встретить человека! Снова надежда засветилась
в глазах путников -- в приближающемся всаднике они видят своего
спасителя.

-- Ведь он едет к нам, не правда ли? -- спросил плантатор,
не веря своим глазам.

-- Да, отец, он едет прямо к нам,-- ответил Генри и стал
кричать и размахивать шляпой высоко над головой, чтобы привлечь
внимание всадника.

Но это было излишне -- всадник и без того заметил
остановившийся караван. Он скакал галопом и скоро приблизился
настолько, что можно было окликнуть его.

Он натянул поводья, только когда миновал обоз, и подъехал
к плантатору и его спутникам.

-- Мексиканец,-- прошептал Генри, взглянув на одежду
незнакомца.

-- Тем лучше, -- так же тихо ответил ему отец. -- Тогда он
наверняка знает дорогу.

-- Ничего мексиканского в нем нет, кроме костюма, --
пробормотал Колхаун.-- Я сейчас это узнаю... Buenos dias,
cavallero! Esta Vuestra Mexicano? (Добрый день, кабальеро! Вы
мексиканец?)

-- О нет,-- ответил тот, улыбнувшись.-- Я совсем не
мексиканец. Я могу объясняться с вами и по-испански, если
хотите, но, мне кажется, вы лучше поймете меня, если мы будем
говорить по-английски -- ведь это ваш родной язык? Не так ли?

Колхаун подумал, что допустил какую-то ошибку в своей
фразе или же не справился с произношением, и поэтому
воздержался от ответа.

-- Мы американцы, сэр,-- ответил Пойндекстер с чувством
уязвленной национальной гордости. Затем, как бы боясь обидеть
человека, от которого ждал помощи, добавил: -- Да, сэр, мы все
американцы, из южных штатов.

-- Это легко определить по вашим спутникам,-- сказал
всадник с едва уловимой презрительной усмешкой, взглянув в
сторону негров-невольников.-- Нетрудно заметить также,--
добавил он,-- что вы впервые путешествуете по прерии. Вы
сбились с дороги?

-- Да, сэр, и у нас нет никакой надежды найти ее, если
только вы не будете так добры и не поможете нам.

-- Стоит ли говорить о таких пустяках! Совершенно случайно
я заметил ваши следы, когда ехал по прерии. Поняв, что вы
заблудились, я прискакал сюда, чтобы помочь вам.

-- Это очень любезно с вашей стороны. Мы вам признательны,
сэр. Меня зовут Пойндекстер -- Вудли Пойндекстер из Луизианы. Я
купил усадьбу на берегу Леоны, вблизи форта Индж. Мы надеялись
добраться туда засветло. Как вы думаете, мы успеем?

-- Разумеется. Если только будете следовать моим
указаниям.

Сказав это, незнакомец отъехал на некоторое расстояние.
Казалось, он изучает местность, стараясь определить, в каком
направлении должны двигаться путешественники.

Застывшие на вершине холма лошадь и всадник представляли
собой картину, достойную описания.

Породистый гнедой конь -- даже арабскому шейху не стыдно