Чтение 40–й страницы книги ~Охотники за жирафами~

- Виллем! - воскликнул наконец Гендрик, круто осаживая коня. - В пределах
разумного я на все готов, но то, что мы сейчас делаем, - бессмыслица. Мы и
так уже чересчур далеко забрались. Вряд ли мы успеем вернуться в лагерь
засветло. Я дальше не еду.

- Отлично, - ответил Виллем. - Не смею упрекать тебя. Ты волен поступать,
как знаешь, а я пойду. Нечего мне ждать, что другие станут поступать так же
глупо, как я. Это моя забота, а тебе и Конго лучше вернуться. Оставьте мне
собаку, и я пойду по следам жирафа без вас.

- Нет, нет, баас Виллем! - воскликнул Конго. - Я с вами, и Следопыт тоже.
Мы вас не бросим.

Виллем и Конго с собакой отправились дальше, а Гендрик остался, глядя им
вслед.

Он не трогался с места, где придержал коня.

- Забавно! - пробормотал он, глядя на удалявшихся Виллема и Конго. - Я
действовал безрассудно, просто глупо с самого начала экспедиции. Меня
толкали на это обстоятельства и опять толкают. Да, я должен идти за
Виллемом. Могу ли я покинуть его, если кафр остался ему верен? Неужели его
дружба стоит больше, чем моя?

Гендрик пустил коня галопом и вскоре опять ехал рядом с товарищем.

Виллем и сам подозревал, что поступает безрассудно, добиваясь
невыполнимого, но эта здравая мысль не удержала его от дальнейших поисков.
Почти обезумев от потери жирафа, он сейчас сам не в состоянии был
разобраться, поступает ли он умно или глупо.

Судя по всему, Гендрик следовал за Виллемом лишь для того, чтобы убедить
друга вернуться.

Молодой офицер привел все доводы, какие только пришли в голову, чтобы
доказать, как бессмысленно продолжать поиски, но убедить охотника ему не
удалось. Виллем упорно стоял на своем, он твердо решил идти дальше.

Приближался вечер, а охотник, все еще не хотел отказаться от поисков. Все
равно они не успеют вернуться к ночи - ведь они оказались на расстоянии
почти целого дня пути от лагеря.

"Виллем помешался, безнадежно помешался, - подумал Гендрик, - мне нельзя
оставить его одного".

Они ехали молча, и Гендрик чувствовал, что и сам близок к тому состоянию,
какое приписывал Виллему.

Однако поиски подходили к концу. Путешественники и не надеялись, что
успех так близок.

Впереди на равнине виднелась группа деревьев. Это были ивы, - значит,
поблизости есть вода. Следы вели к ним почти прямо. Жираф инстинктивно
почуял воду. То же произошло с лошадьми охотников - они заторопились к
рощице.

Посреди нее был прудок, и у берега стояло животное, при виде которого
Виллем радостно вскрикнул. Это был сбежавший жираф. Второй радостный возглас
раздался, когда охотники заметили, что жираф опять пойман.

Свободный конец обвивавшего его шею ремня запутался в кустах. Жираф
оказался привязанным, и поймать его было проще простого. Не приди охотники
вовремя, он задохся бы, либо погиб от жажды, или его растерзал бы
какой-нибудь хищный зверь.

Ремень, зацепившийся за ветку, распутали, и жираф избавился от
утомительного положения. Он совершенно не пострадал.

- Ну, Гендрик, - воскликнул счастливый, гордый Виллем, глядя на пленника,
- разве не лучше, что мы спасли беднягу, а не оставили его погибать
мучительной смертью?

- Что и говорить, - ответил Гендрик. - Иной раз думаешь, что поступаешь
глупо, а выходит - это вовсе не было глупо.

Виллему, довольному результатами своего упорства, было безразлично, глупо
вел он себя или умно.

А Конго, видимо, нисколько не удивился удаче своего хозяина - быть может,
потому, что слепо верил в мудрость Виллема и ни минуты не сомневался, что
жираф будет найден.

Не было случая, чтобы у Виллема не оказалось при себе огнива или трута -
без своей трубки он дня прожить не мог, - и до самого рассвета у них ярко
пылал костер.

Обратный путь был очень утомителен, но на сердце у них было куда легче,
чем когда они отправлялись из лагеря на поиски бежавшего жирафа,
возвращенного им счастливым случаем.

Глава 62
СРЕДИ ГОТТЕНТОТОВ

Когда Виллем и Гендрик наконец добрались до лагеря, друзья в тревоге
ждали их.

Все лошади и быки были пойманы, а носорога, вызвавшего весь этот
переполох, Ганс и Аренд пристрелили. Из-за его вторжения потеряли быка и на
два дня задержались.

И вот наши любители приключений снова на пути домой. День за днем они
быстро движутся вперед, и лишь страх, что могут пострадать их быки, лошади и
жирафы, удерживает их от того, чтобы двигаться еще быстрее.

Однако по дороге охотников ждало еще немало бед, и несколько раз они едва
не лишились обоих жирафов. В краю, где жили готтентоты, путешественники не
могли найти ни травинки, чтобы накормить животных, - здесь, на равнинах,
порой вся трава бывает выжжена. На обожженной земле валялись останки
сгоревших змей и других пресмыкающихся.

Проезжая эти места, охотники и их лошади сильно страдали от голода и
жажды. Но Виллем, казалось, и не замечал лишений. Он заботился только о
жирафах и боялся лишь одного: как бы они не погибли в пути. И все же во
время этого утомительного путешествия охотников ежечасно радовало сознание,
что они всё ближе к дому, что недалек конец их тяготам, и поэтому безропотно
их сносили.

Последняя часть пути через Южную Африку вела далеко на запад, туда, где
им еще не приходилось бывать. Они проезжали земли, населенные племенами, о
которых нередко слышали или читали, но которых никогда не видали.

Впрочем, с некоторыми обычаями одного из этих злополучных племен, а
именно с племенем готтентотов, наши путешественники однажды столкнулись, и
эти обычаи произвели на них весьма тягостное впечатление.

Под тенью низкорослых деревьев они увидели старика и с ним ребенка
немногим старше года. Старик, лет за семьдесят, был совершенно слеп; возле
него стояла пустая тыквенная бутыль, по-видимому, из-под воды.

С помощью Черныша - он служил им толмачом - путешественники узнали, что
старик недавно потерял единственного сына и защитника. Теперь некому было
его кормить, и его увели далеко от родной деревни и бросили в пустыне на
верную смерть.

Ребенок лишился матери, единственного родного ему человека, и его
оставили на произвол судьбы вместе со стариком и по той же причине: о нем
некому было позаботиться.

Обоих, старика и ребенка, ждала неминуемая смерть. Они умерли бы от
голода и жажды или их растерзали бы гиены.

Нашим путникам приходилось слышать об этом ужасном обычае, в
существовании которого они сейчас воочию убедились. Они знали, что он был
когда-то широко распространен среди обитателей тех мест, по которым они
сейчас проезжали; но, как и тысячи других людей, они думали, что готтентоты,
следуя наставлениям и примеру цивилизованных европейцев, давно уже
отказались от этого варварского обычая.

Узнав, что селение готтентотов всего лишь в нескольких милях отсюда, и не
желая предоставить беспомощного старика и ребенка их страшной участи,
путешественники решили свезти их назад к людям, которые, по словам Черныша,
"вышвырнули их вон".

Странно сказать: старик не только выражал желание умереть здесь, в
пустыне, но всячески противился тому, чтобы его вернули к соотечественникам!

Он рассуждал так: раз он стар и беспомощен, как ребенок, то своей смертью
он лишь выполнит долг перед общиной; стать бременем для людей, которые ему
не родня, было бы, по его мнению, преступлением.

Охотники решили спасти старика, хотя бы против его воли.

Только к вечеру они добрались до селения, откуда эти несчастные были
изгнаны. Среди всей общины не нашлось ни единого человека, который признал
бы, что старик жил здесь раньше, и никто тут не имел ни малейшего
представления, чей это ребенок!

Белым людям посоветовали отправить своих подопечных туда, где живут их
родичи.

- Интересно, - сказал Гендрик. - Так мы можем объехать всю Южную Африку и
не найти ни одного человека, который сознается, что когда-нибудь прежде
видел этих несчастных. Теперь они наши, и, так или иначе, мы должны о них
позаботиться.

- Ну, не знаю, - возразил Аренд. - Как мы можем взять это на себя? Я
уверен, что они из этого племени, оно и должно о них заботиться.

Охотники снова попытались убедить жителей селения признаться в том, что
они хотели уморить голодом двоих людей. Но те уже поняли, что белые считают
их обычай преступным, и твердо стояли на своем - они знать не знают, кто
такие эти двое.

Самое странное, что хилый старик подтвердил их слова и в доказательство
сказал путешественникам, будто вождь и несколько других здешних людей - и он
их назвал по имени - неспособны обманывать.

Он уверял, что хорошо знает это, потому что давно знаком с ними!

Охотники находились сейчас на территории, объявленной доминионом, и
колониальное правительство нередко оказывало давление на ее обитателей;
готтентотам пригрозили карой английского правосудия, если они не возьмут на
себя заботу о старике и ребенке или снова бросят их одних в пустыне.

Готтентотам заявили, что через какой-нибудь месяц сюда пришлют человека
проверить, послушались ли они приказания белых. И, поручив старика и ребенка
вождю селения, путешественники отправились дальше.