шкафы, бумаги занялись -- температурка, давай, говорю, милая, быстрее, нам с
тобой здесь делать нечего. Дрожит вся, трясется, но жить хочется, поставила
ногу на ступеньку, а снизу Санька: ставь, говорит, другую, не бойся, я
держу! И так она спускалась, он ее ноги переставлял со ступеньки на
ступеньку. А пока он спускал, я подтянул на веревке штурмовку, закинул ее на
восьмой и оттуда еще снял одного...
Технология здесь простая: залезаешь по трехколенке на шестой этаж, тебе
подают штурмовку, цепляешь ее за подоконник седьмого этажа, залезаешь -- ну,
остальное вроде бы должно быть ясно, дело техники, как говорят в футболе...
Нет, тушили мы потом, сначала только сасали. Сколько? Точно скажу:
шестнадцать человек, это мы потом, когда вместе собрались, подсчитали. А
больше ничего интересного, ей-богу, не пытай, что знал, то сказал.
меня на части разрывали, начальство со всего города прибыло, но хоть уголком
глаза, а смотрел, такое не часто увидишь. Дело было так. К окнам, которые
над козырьком центрального входа, автолестнице не добраться -- ступени от
входа вниз идут, машине никак не развернуться. Так что на этой вертикали
спасать можно было только с козырька. Про первых Лавров тебе рассказал, а
про двоих человек с девятого этажа, которые готовились прыгать, промолчал. А
медаль, между прочим, ему именно за этих двоих дали! Они стояли на
подоконнике девятого, мужчина и женщина, их фамилии можно установить, из
скульптурной мастерской, кажется. Как сейчас вижу: мужчина одной рукой
держится за раму, другой женщину обнимает, оба кричат, вот-вот прыгнут...
Знаешь, иные так и поступают -- лучше об асфальт, чем гореть, не выдерживает
человеческая психика. А на этой вертикали между седьмым и девятым этажами
окон нет, есть только декоративный карнизик чуть повыше седьмого. И вот что
эти ребята придумали: Лавров вскарабкался на карнизик, встал во весь рост к
забросил штурмовку на девятый -- удлинил ее, можно так сказать, своим телом!
За ним поднялся и Лиховец, полез, как циркач, на штурмовку, поднялся к тем
двоим и стал их осторожно спускать. Цирковой трюк, но без страховки!
Представляешь? Стоит на узком карнизике Лавров, как живая кариатида, на
вытянутых руках держит штурмовку, по ней спускаются люди, с нижней ступеньки
переступают на плечи Лаврова и по нему сползают вниз... Не видел бы своими
глазами, ни за что бы не поверил. А ведь было, было! Из того, что видел на
Большом Пожаре, сильнее всего и врезалось в память: кариатида-Лавров, Вася,
когда тебя на крышу поднимал, и Коля Клевцов с его цепочкой.
герой... Какие они герои, мы просто свою зарплату отрабатываем. А вот
лавровый венок, так и запишите, нужно надеть на лысину Ивана Иваныча
Потапенко. Можете сами расколоть Нефертити, он сейчас на пенсии "козла"
забивает, а но хотите его от "козла" отрывать -- пожалуйста, расскажу. На
стоянке у правого крыла Дворца было штук шесть-семь машин, один "Жигуль",
помню, еще без номера, новорожденый, да и остальные машины при нашей
бережливости еще до внуков побегали бы. Но автолестница не коляска, ей
простор нужен. В докладных было написано, будто лейтенант сказал: "Сбрасывай
их к чертовой бабушке!", но если по секрету, строго между вами, то сказано
было истинно по-русски, лично я, как человек, воспитанный на книгах
Тургенева, не берусь даже воспроизвести. У Нефертити глаза шарами: как это
-- сбрасывай, а кто собственникам машин платить денежки будет? Тогда
лейтенант коротко и ясно, что не всякий интеллигент поймет, повторил задачу,
Нефертити усвоил, с ходу рванул и расчистил стоянку от машин. Потом много
шуму было, Нефертити даже похудел, пока не наступил полный хеппи-энд:
полковник отбил и лейтенанта и Нефертити -- Госстрах оплатил.
до девятого этажа как раз тридцать метров, то лестница до него и достанет. А
где, спрашивается, геометрия, Эвклид и Лобачевский? Училась публика в школе
или она на уроках в морской бой играла? Лестницу-то не установишь
вертикально, а максимум под углом 75 градусов, то есть от силы на высоту
восьмого этажа. Вот в столице, говорят, есть шестидесятидвухметровка, такая,
как в картине "Безумный, безумный и еще раз безумный мир" -- помните, она
вращалась, и люди с нее слетали, очень смешная ситуация для зрителя,
уплатившего полтинник. Так будь у нас та лестница или хотя бы
пятидесятиметровка, а она через пятнадцать минут приехала, мы бы с ходу
поснимали кучу народу.
может, крупные нелады с юмором, но зато дело свое он знает лучше любого
профессора: в одну минуту привел в устойчивое рабочее положение лестницу и
за полминуты запустил колена к небу, откуда я вынес на свежий воздух одну
красивую даму.
документов не смотрел; ору в переговорное устройство Потапенко -- двигай
меня к этому товарищу, а Потапенко руками машет -- запрещено по наставлению
маневрировать лестницей с находящимися на ней людьми, ибо люди, в данном
случае я, могут невзначай сорваться и откинуть сандалии; я ему несколько
слов, он сманеврировал, и я принял этого мужчину, которого уже хорошо
припекло... Дальше было однообразно и для вас, Ольга Николаевна, скучно:
маневрировали, снимали людей, лезли в помещения и прочее. Не скучно?..
Помню, из одного окна дым столбом, штора свисает, а на шторе, как груша,
девчонка лет шестнадцати, черная, что негритянка, из последних сил держится.
Я ее подхватил, поставил на лестницу, а она: "Это я вам звонила, я Валя!
Чего уставился? Люди там, в соседнем зале!" Я-то уставился на нее потому,
что волосы у нее обгорели, но молчу, киваю, работаю стволом в окно,
включаюсь в КИП и лезу в помещение. "По дыму" работать -- последнее дело,
нужно очаг горения найти, а как его найдешь, если ни черта не видно?
Пробираюсь в коридор -- мама родная, лучше бы я с тобой дома сидел и смотрел
телевизор! С фонарем в шаге ничего не видно -- дым да огонь, и с какой
стороны тот зал -- спросить забыл. Зачернил стену, пол -- это у нас так
говорят, значит стволом прошелся, водой смочил, шаг-другой, вижу дверь.
Толкаю -- закрыта, стучусь -- молчат; значит, мне в другую сторону, что ли?
А вдруг не слышат? Ковырнул ломиком, выбил дверь, влетаю, закрываю за собой,
чтоб дым не впустить -- а у двух окон расположился, ждет меня не дождется
целый коллектив художественной самодеятельности: шесть или, не помню, семь
девочек в сарафанчиках с лентами и молодой удалец в красных сапогах, волосы
льняные -- Лель из сказки! Я их хвалю, что дверь не открывали и дыму не
напустили, ломиком осторожно вырываю оконную раму и ору во все легкие, чтобы
мне лестницу побыстрей подали. Подают, прикалываю Валиным подружкам и Лелю
готовиться к спуску, девочек выстраиваю -- и тут мой удалец прыг на
подоконник! Я его за шиворот: женщин вперед! А он в крик, он -- солист, он
-- фигура! Пришлось эту фигуру силой сдернуть с подоконника и кое-что ей
объяснить -- коротко, но вразумительно. Я потом его в эстрадном концерте
видел, хорош, сукин сын, лихо отплясывал, девчонки обмирали... Ну, спустил я
на лестницу девочек, потом удальца, а там, внизу, их в одеяла закутали, и
больше я с лестницы не работал, пошел в КИПе по коридору лейтенанта искать,
очень по нему соскучился...
струхнул. Ну, не в том смысле, что за себя боялся, а потому, что такого
пожара никогда не видел и как тушить его, пока что имел весьма слабое
представление. Первое впечатление: не потушить нам его, "отстоим" Дворец до
самого фундамента. Дымовая труба -- твой Дворец, по лифтовому хозяйству и
лестничным клеткам дым с воем идет, а за ним огонь, в считанные минуты
получается типичный ад. Вот почему мы их так не любим -- высотки.
распространению огня я не смогу, а раз так, до прибытия главных сил моя
задача: объявить пожару номер 5, спасать людей и произвести глубокую
разведку. Послал Колю Лаврова на козырек, Ивана Потапенко с Володей
Никулькиным на правое крыло, часть людей -- прокладывать рукавные линии и
обеспечивать воду, а семерых газодымозащитников и связного Гришу повел через
центральный вход в разведку. Так что пошли мы не с голыми руками, наше
оружие -- стволы были с нами, да еще ломики и топоры, без них в пожаре
делать нечего. На первых четырех этажах людей уже не было -- выбежали, а
пятый -- ловушка! Не знаю, сбежал ли кто с пятого вниз, потому что весь
лифтовой холл, куда выходят оба коридора -- в сплошном огне: обшивка лифтов
и холла, покрытие полов -- синтетика, все горело синим пламенем; как потом
узнали, на левой и правой лестничных клетках было практически то же самое.
Помял ногой рукава -- полные, есть вода, не подвели мои орлы! Дали мы из
двух стволов, зачернили по-быстрому и разделились: я с тремя направо, Дед с
тремя налево. Что Дед там делал -- пусть сам тебе доложит, но ситуация у нас
была похожая, вплоть до деталей: пейзаж из кошмарного сна. Даже не огонь в
коридоре, а круговерть, будто он, коридор, круглый, как туннель в метро, и
пламя охватило его круговое -- с черным дымом внутри. Это вот почему
получилось: стены в синтетических финских обоях, потолки подвесные
декоративные -- из пластика, полы лаком покрыты, дорожками -- тоже хорошо
горит вся эта дрянь, и дым от нее не такой, как от дерева, а ядовитый, без
КИПа в таком дыму три вдоха сделаешь -- и отключился... Вот палас у тебя под
ногами... Знаешь, сколько ядовитых газов он дает при сгорании? Около сотни,
и от каждого можно запросто убраться из этого мира. Ну, думаю, берегись
четвертый этаж, на пятый я водички жалеть не буду...
Лондон Джек
Володихин Дмитрий
Свержин Владимир
Каменистый Артем
Флинт Эрик
Флинт Эрик