ей не хватит сноровки.
-- С ее помощью я привязал ребенка к своей груди длинным полотенцем, она
спустилась на второй атаж, а я за ней. Снять штурмовку с третьего и
поставить на второй у меня рук не хватило, но к этому времени мои бойцы с
брезентовой перемычкой прибежали, и женщина, зависнув на руках, прыгнула. Ну
а я сам правильно сгруппировался и удачно прыгнул в сугроб...
видать, запомнил, потому что хвалил полковник редко и скупо, куда чаще
ругал... Конечно, нелепо сравнивать то общежитие с высоткой, но, если
подумать, то какая разница, со второго ли этажа лезть на третий или с
пятнадцатого на шестнадцатый? Если не смотреть вняв, то никакой разницы нет.
Вот что здесь было плохо -- перила не деревянные и не круглые, а
металлические в плоские: крюк держит надежнее, если цепляешь за дерево... И
перед каждой лоджией бетонный выступ сантиметров на двадцать, из-за него
штурмовка зависает не вплотную к стене, а под углом -- опять не та
устойчивость... И еще плохо, чти ветер со снегом, и лоджии и подошвы сапог в
снегу. Очень неприятно, когда сапог соскальзывает с деревянной ступеньки...
здания, высотке доставались лишь отблески. Правда, ее освещали и языки
пламени, вырывавшиеся из отдельных окон, но все это освещение не только не
помогало, а даже мешало; резкая смена тьмы и света создавала какую-то
неестественную картину, действовала и на глаза, и на нервы.
и тогда он видел крышу кинотеатра с беспорядочно, как могло показаться,
суетившимися там людьми (Клевцов-то знал, что беспорядочво там никто бегать
не станет -- это подносят штурмовки), и еще видел Юру Кожудова и Володю
Никулькина, которые поднимались за ним.
помещениям рассыплются другие, которым проложит путь первая тройка. Главное
-- добраться до ресторана и предотвратить возможную панику либо
ликвидировать ее, если она возникла. Если полтораста людей не выдержат и
устремятся вниз, быть большой беде: внутренние лестницы пока что
непроходимы. Но до ресторана еще далеко, а людей на лоджиях скопилось много,
и на их спасение ни времени, ни сил приказано не жалеть, хотя шансов выжить
на свежем воздухе (через лоджии тоже шел дым, но все-таки дышать там было
можно) у них куда больше, чем у тех, кто в ресторане.
пламени с верхушки не видно, но где гарантия, что через "тик-так" оно там не
появится?
замер и облегченно выругался. Черт бы побрал и эти перила, и этот выступ! Но
тут послышались детские голоса -- и Клевцов рывком поднялся на лоджию.
Одни вцеплялись в пожарного, будто боялись, что он так же неожиданно
исчезнет, как появился, у других, скованных ужасом, и сил не было цепляться,
третьи скандалили и требовали, чтобы их спасали в первую очередь и с
удобствами, и так далее. Хуже всего с теми, кто смертельно напуган и потерял
самообладание, к таким приходится применять силу. "Бывают обстоятельства, --
говорил как-то на разборе Кожухов, -- когда пожарному позволительно
нагрубить, резким окриком привести спасаемого в чувство, иной раз даже
встряхнуть. Кодекс джентльмена в экстремальной ситуации для пожарного
содержит лишь один пункт: во что бы то ни стало спасти человека. Если есть
ложь во спасение, то столь же простительна и грубость. Спасаемые -- как
дети: на одного можно накричать, другого взять лаской, третьего похвалить за
храбрость. Пожарный должен быть психологом!"
можно запросто".
он. -- Кто самый храбрый? Ты, конечно! Держись обеими руками за шею, да
покрепче! У нас лестница-чудесница, волшебная!
Кожухову, полез обратно и одну за другой спустил девочек.
парень, помоги! Вот так... Не бойся мамаша, спустим как на лифте! Правую
ногу -- вниз... Левую -- вниз... Юра, страхуешь? Молодец, мамаша, все были
бы такие боевые!.. Теперь ты, красавица... Вот это да, спортивная закваска!
Приходи завтра в наш клуб на танцы!
через перила и становясь на штурмовку. -- Как тебя зовут, друг? Запомни,
Коля, у меня такси 45-21, бесплатно катать буду!
забрасывая крюк штурмовки на перила шестой лоджии. И вниз: -- Юра, Володька,
догоняйте!
хмыкнул и полез наверх.
волнения, или, как нынче принято говорить -- стресса, пожарный может на
время растерять часть своих качеств. Поэтому поначалу он опасался, что Юрий,
только что переживший гибель Веты, допустит элементарные ошибки, каждая из
которых может оказаться трагической. Но когда Юрий, улучив момент, шепнул
"спасибо, папа", Кожухов порадовался своему решению и испытал гордость за
сына. Один из лучших мастеров-прикладников гарнизона, ничем не уступавший
Клевцову, Юрий не простил бы, если б отец не привлек его к этой операции, да
и другие бы тоже этого не поняли, начались бы перешептывания, слушки...
Сколько Юрий себя помнил, он всегда им гордился и стремился ему подражать,
доходило до смешного: Юрий, унаследовавший от матери мягкость и
застенчивость, иной раз осознанно заставлял себя повышать голос и проявлять
совсем не свойственную ему вспыльчивость. Хвалил его отец куда реже, чем
ругал, не меньше, а больше других начальников караулов, а недавно из-за
пустякового проступка задержал представление на старшего лейтенанта, но
Юрий, хотя и обижался на отца, понимал, чем это вызвано, и старался изо всех
сил. Зато какую радость он испытал, когда случайно услышал, как Чепурин
сказал отцу: "Знаешь, Миша, твой Юра уже не только сын Кожухова -- он уже
сам по себе Кожухов, пора переводить его в оперативную группу". Отец тогда
возразил, пусть, говорит, еще наберется опыта в карауле, но это уже было
неважно, куда важнее -- как это было сказано. Отец в него верит!
никаких поблажек от отца, а сплошные придирки -- очередное звание задержано,
благодарностей меньше, а взысканий больше, чем у других. А когда я однажды
пыталась доказать Кожухову, что он относится к сыну уж слишком предвзято, он
без тени улыбки ответил:
двадцативосьмилетний сын уже полковник. Не знаю, насколько этот молодой
полковник талантлив и заслужил ли он свое звание, но скажу одно: плохую
услугу оказал генерал своему сыну, очень плохую. А я Юру люблю и хочу, чтобы
его уважали. Вопрос исчерпан?
вновь вспыхнуть потом, когда он вернется домой и проведет бессонную ночь.
Всю ночь он будет винить себя за то, что опоздал на какихто пять или десять
минут, и не сможет сдержать слез, вспоминая обезображенное удушьем лицо
любимей, и обмотанное бинтами лицо отца будет вспоминать, и снова Вету, и
жизнь покажется безотрадной, лишенной отныне всякой перспективы и смысла.
Наступят тяжелые дни духовного упадка, который слабого может раздавить и из
которого сильный выходит суровым и повзрослевшим.
лейтенант, олицетворял собой одно из звеньев вырастающей цепочки щтурмтавых
лестниц. И все его мысли, все эмоции сосредоточились исключительно на одном:
вверх и спасать. Эта задача была настолько всепоглощающей, требовала такого
напряжения всех сил, физических и духовных, что ни о чем другом он думать не
мог.
дерева и стали сколоченная, наивная и немножко смешная в век
научно-технической революции, а незаменима. Легкая, как пушинка, а длиною в
целый этаж, не лестница, а гарантия, страховой полис, если правильно на ней
работать. Ошибки пожарных вообще дорого стоят: не там начали тушить, не
оттуда начали спасать, однако большинство таких ошибок в ходе боевых
действий можно исправить, но при спасании со штурмовки, в темноте и под
пронизывающим ветром действия должны быть, безупречными: любая ошибка
непоправима.
им не просто было добраться до лоджии, они были явно перевозбуждены,
особенно женщина с черным от дыма лицом и расширенными глазами.
над перилами, а Юрий, стоявший на штурмовке, подхватил ее ноги и поставил на
ступеньки. -- Не ори и не цепляйся за меня, я тебе не муж! Ну, кому
говорят?! Юра, давай!
за обе тетивы оцепеневшими руками, как трудно ей заставить себя оторвать
ногу от ступеньки, но ни уговаривать, ни сочувствовать времени решительно не
было.
вашу ногу... Ну? Молодчина! Вот так умница... Оставьте в покое платье, черт
Шилова Юлия
Адамов Григорий
Березин Федор
Березин Федор
Корнев Павел
Афанасьев Роман