отнеси каблук набить!" -кому не лень, все на ней воду возили. Половину
заработка отцу с матерью в деревню отсылала да еще сестричку, что в
техникуме училась, кормила, самой только на хлеб да на суп с вермишелью
и оставалось. А девка была хоть и не видная собой, а плотная, девки -
они воздухом сыты бывают.
надежная жена. Сыграли свадьбу, парк выделил молодоженам комнату, начали
жить, а добра не наживали. Безответная была Жалейка, робкая, а характер
гранитный. "Ты уж меня прости, Вася, но как жила, так и жить буду - по
совести". И старикам продолжала посылать, и сестричку кормила, и, Васю
своего не спрашивая, его родителям в деревню двадцатку в месяц. Сомов
хмурился, выражал недовольство, голос повышал, чтоб понимала, кто в
семье хозяин, но верха не взял и покорился. Кореши, с которыми на троих
перестал разливать, посмеивались, называли подкаблучником, но Сомов не
обижался, зная, что вовсе он не подкаблучник, а проста в глазах у
Жалейки есть такая правда, против которой не попрешь. Ни напиться, ни
выругаться, ни человека обидеть не позволяли, с таким укором смотрели,
что хоть на колени становись - клянись, оправдывайся.
Васю, ласкала, без чистой рубахи на улицу не выпускала и день за днем,
год за годом переделывала по-своему. Научила стариков почтительно
любить, семью ценить превыше всего, человека в себе беречь - не только
тело, но совесть в чистоте держать.
домам ходят - платье свое отдаст, о стиральной машине: сколько мечтала,
дождалась премии - и старикам на сено для Зорьки послала. Эх, Жалейка,
Жалейка...
у нее чисто одетые, умытые, любо-дорого смотреть, когда за стол садятся,
галчата голодные. Гордое слово - семья, сколько в нем скрыто для
человека радости. Смысл жизни - семья!
кармане кожаной куртки. Не докурив, Сомов никогда не выбрасывал бычка, а
бережно гасил и совал в карман. А вдруг и сейчас там лежит, забытый? В
балке уже похолодало, но ради такого водой ледяной дал бы себя облить.
Вылез, нащупал куртку, юркнул обратно в мешок, рванул молнию на
кармане... Вот он, родной, желанный! Давно уже такой радости Сомов не
испытывал, как от этого бычка. Прислушался - спят. Не спали бы - дал бы
каждому по затяжке, а раз спите - во сне покурите. Крутанул зажигалку,
жадно затянулся, раз, второй, третий - даже в голове зазвенело от
облегчения.
он курит, бог знает, что бы подумал. И так не любят его, жмотом в глаза
и за глаза обзывают, скопидомом. А ты зайди ко мне, посмотри, сколько в
доме накоплено?!
совесть.
Сомов ночью в парк, и в его троллейбус врезалась "Волга". Признали, что
водитель троллейбуса ничего не нарушил, а с двоих, которых из-под
обломков "Волги" вытащили, вину смерть списала. Вот и вышло, что
оказался как бы виноватым в этой беде один человек - Василий Сомов. Не
перед судом, к которому он и не привлекался, - перед своей обнаженной
совестью. Понял это, когда трех сироток решили определить в детский дом.
чтоб жили, как раньше. Полюбили, как родных, заменили отца и мать, не во
всем, конечно, потому что родителей вообще нельзя заменить. Но здоровье
детям сохранили и детство прожить дали, старшего до института довели.
Поневоле жмотом станешь, деньги, брат, у нас считанные...
принесет, младших поднять поможет. Как Давид Мазур - не забывает,
помнит, помогает.
походников не знает, и пусть не знает, жалеть мы сами умеем, нас жалеть
ни к чему. Живым бы вернуться!.. Зря вчера Валеру попрекал, не он от
самолета отговорил - Жалейка отговорила!
давно такой удачи не выпадало. Всех вспомнил: жену, своих стариков и ее
стариков, Витю, Колю, Галку, Зойку, Костика и Леночку, никого не забыл.
Стал думать, что кому купит, если живым останется. Жалейке мохеровый
шарф на плечи, мальчишкам джинсы и нейлоновые куртки; девчонкам тоже
куртки поярче и нейлоновые купальники - это на валюту, в Лас-Пальмасе. А
дома - всем новую обувь, а девчонкам - высокие сапоги, Костику для
института шерстяной костюм, старикам - отрезы... Сам - за баранку, а
семью - в Евпаторию на месяц, пусть жизни радуются.
нехотя ответил, хотя вообще мог бы не отвечать на такой глупый вопрос.
- так хорошо ему было думать про то, как обрадуются дома его подаркам и
его возвращению.
моя...
увидят, что он отстал. Еще полтора часа - на возвращение. А если
догадаются отцепить цистерны от "Харьковчанки" и пойти назад на третьей
передаче, то минут сорок. Итого три часа либо два часа десять минут.
Впрочем, это, наверное, все равно: больше полутора часов ему не
выдержать.
внезапно, как разбойничья шайка, она настигла его на пути от аэропорта к
поселку. Тридцать метров в секунду, видимость ноль, одна надежда -
диспетчер Татьяна Михайловна вспомнит, что не дождался автобуса Гаврилов
и пошел пешком. Вспомнила, послала вдогонку вездеход. Через несколько
лет, уже в Мирном, когда скорость ветра достигла пятидесяти метров,
отправился с поисковой партией спасать пропавшего аэролога и чуть было
не свалился с ледяного барьера на припай - в последнее мгновение успел
ухватиться за леер. А в другой раз на дрейфующей льдине с полчаса
вертелся вокруг домика, пока, сбитый с ног ветром, не ударился о дверь -
спасся.
пять-семь метров в секунду... Никчемный, а сделал свое дело: взметнул
снег, засеял воздух мельчайшими пылинками, уничтожил видимость.
геофизик, который зимовал на Востоке. Забрался бы в балок, разжег
капельницу и отсиделся в тепле. Значит, допустил ошибку: последний тягач
обязательно должен быть с балком.
наладил переговорные рации на первой и последней машинах, понадеялся на
ракеты. А все ракеты ушли на фейерверк, салют в честь первого пожара в
истории Центральной Антарктиды.
нужно за них расплачиваться, и справедливо, что жребий этот выпал ему.
тепло, или сразу разжигать костер. Конечно, нужно отсидеться. Двигатель
остынет минут через двадцать, и в эти минуты в кабине будет плюсовая
температура. Еще с полчаса морозу придется штурмовать тягач, чтобы
проглотить остаток тепла. Значит, покидать кабину следует не раньше чем
минут через пятьдесят. И тут же внес поправку: через сорок, потому что
закоченеешь - рукой не двинешь, а разжечь костер - дело нешуточное,
много сил потребуется.
горбыля, снести его в колею, намочить тряпку в канистре с бензином и
поджечь. Это первый вариант. Второй вариант такой: проделать то же
самое, но разжечь костер прямо в санях, чтобы пламя охватило доски,
которых имелось кубометра полтора. Вариант более надежный, но в этом
случае поезд останется почти без дров, разогревать масло и соляр будет
нечем. Так что второй вариант отпадает. Вот если бы авария случилась до,
а не после Комсомольской, - другое дело, тогда можно было бы разобрать
на дрова домик. А возвращаться с этой целью на Комсомольскую - потерять
три-четыре дня. Не имеет он, Гаврилов, права на такую роскошь -
возвращать поезд назад, когда каждый километр дается с кровью. Себя,
может, и спасешь, а поезд погубишь - такого не то что Сомов, а Валера и
Мазуры не выдержат.
досками. Тогда дров ребятам, пожалуй, хватит, с учетом того, что
километров через двести - триста морозы ослабнут, а на Востоке-1 и
Пионерской можно наскрести для костров всякого хлама - разбитых ящиков,
вех и прочего. Итак, горбыль, две-три доски и ни одной щепкой больше.
мин.
мною тягач • 36 с хозсанями.
Андреев Николай
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Корнев Павел
Доценко Виктор
Шилова Юлия