Никакая она не невеста, а если и везут ее с маменькой в Петербург в царской
роскошной карете, так только потому, что они гостьи государыни. В
сопровождении негодующего Гаврилы Никита поспешил в Петербург,-- им надо
объясниться! Пусть Фике сама скажет, что предназначена другому, а вся их
дорожная любовь -- только шутка, каприз!
юной Фике. Государыня и весь двор находились в Москве, туда и поехала
Иоганна Ангальт-Цербстская с дочерью.
никаких. Теперь он точно знал, что познакомился в дороге не просто с чужой
невестой, но невестой наследника,
отцу: наверное, Гаврила проболтался. Князь Оленев не стал устраивать сыну
разнос, не попрекнул его за беспечность, но сделал все, чтобы Никита как
можно скорее вернулся в Геттинген и продол-жил учение.
того, чтобы не позубоскалить: "Много насмотрено, мало накуплено..." Он не
желал относиться серьезно к увлечению друга. "Считай, что она умерла, и дело
с концом!" -- таков был его совет. Алеша был деликатнее, никаких советов не
давал. "Вот ведь угораз-дило тебя..." -- и весь сказ. Он считал, что любовь
Никиты сродни болезни -- лихорадке или тифу, и втайне надеялся, что время --
луч-ший лекарь.
воспоминаниях жирный крест, но с самого первого дня воз-вращения домой он
ждал, что судьба пошлет ему случай встретить-ся с бывшей Фике, ныне Их
Величеством, Великой Княгиней Екате-риной.
ведь он клятву давал на постоялом дворе близ Риги. За-бытая Богом дыра среди
снегов, жалкая халупа, где герцогиня Иоганна, Фике и вся их челядь вынуждены
были ночевать в одной кое-как протопленной комнате. За окном выл ветер, в
соседней горнице плакали дети, собака надрывалась от лая, чуя волков, а
Никита и Фике целовались в холодных сенцах.
верны мне всю жизнь?
колене.
пронзительный, резкий голос матери; "Фике, где вы?" И девушка исчезла.
не относилась к ней всерьез -- игра, шутка... Это ее право. А право Никиты
помнить о клятве всегда и при первом зове прийти на помощь, даже если этот
зов будет опять пустым капризом.
генерала Чернышевского и мужа одной из самых краси-вых женщин России --
Анастасии Ягужинской, нельзя было назвать в полной мере счастливым
человеком. Правда, вопрос о счастье, тем более полном, уже таит в себе
некоторое противоречие. Полностью счастливы одни дураки, а на краткий миг --
влюбленные. Жизнь же умного человека не может состоять из сплошного, косяком
плыву-щего счастья, потому что она складывается из коротких удач, мел-ких, а
иногда и крупных неприятностей, неотвратимых обид, хороше-го, но и плохого
настроения, дрянной погоды, жмущих сапог, перманентного безденежья и прочей
ерунды, вопрос только--вышиты ли эти, выражаясь образным языком,
составляющие бытия по белому или черному фону.
стекле, какую он за пять лет сделает карьеру, он бы голо-ву потерял от
восторга, а теперь он подгоняет каждый день кнутом, чтоб быстрей пробежал,
чтоб выбраться наконец из будней для како-го-то особого праздника, а каким
он должен быть -- этот праздник, Саша и сам не знал.
безъязыкая, томилась в ссылке под Якутском, государыня сделала Анастасию
своей фрейлиной, а после замужества с Бело-вым -- статс-дамой. Простить-то
простила, а полюбить -- не полюби-ла. Жить Анастасии Елизавета назначила при
дворце в небольших, плохо обставленных покойцах, и новоиспеченная статс-дама
никак не могла понять, что это -- знак особого расположения или желание
видеть дочь опальной заговорщицы всегда на глазах. Возвращенный дом
покойного отца ее -- Ягужинского, что на Малой Морской, по большей части
пустовал, потому что Саша имел жилье в апартамен-тах генерала Чернышевского,
у которого служил, и только изредка, когда удавалось сбежать от бдительного
ока гофмейстерины -- на-чальницы, Анастасия встречалась в нем с мужем, чтобы
пожить пару дней примерными супругами.
разрешалось пожить какой-то срок в ее не топленных по-коях, но что это была
за жизнь! Ему казалось, что каждый их шаг во дворце просматривается, как
движение рыб в аквариуме. Кроме того, сам дворец с его беспорядочным бытом,
сплетнями, наушниче-ством, мелочными переживаниями, мол, кто-то не так
посмотрел или не в полную силу улыбнулся, претил Саше. Он с удивлением
понял, что рожден педантом и привержен порядку: чтоб есть вовремя и спать
семь часов -- не меньше.
светлых дней, когда сменятся обстоятельства и они наконец станут
принадлежать друг другу в полной мере. Добро бы Анастасия жила постоянно в
Петербурге, ан нет... Государыня не-навидела жить на одном месте, как
заведенная ездила она то в Петергоф, то в Царское, то в Гостилицы, к
любимому своему фавориту Алексею Разумовскому, то на богомолье, и Анастасия,
в числе прочей свиты, повторяла маршрут государыни. Так прошел год,
другой... А потом стало понятно, что так жить чете Беловых на роду написа-но
и этим радостям им и надлежит радоваться.
скорей брюзжание друга, ответил ему вопросом: "А мо-жет быть, оно и к
лучшему? Любовь не переносит обыденности, ут-реннего кофе в неглиже,
насморка и головной боли, безденежья и враз испортившегося настроения, а вы
с Анастасией -- вечные моло-дожены!" "Тогда, пожалуй, я не завидую
молодоженам",-- ответил ему Саша.
по-солдатски простодушный, вознесенный коллегией на высокий пост за прежние,
еще при Петре I оказанные государству услуги, искренне считал, что
флигель-адъютанты придуманы исключительно для исполнения его личных желаний,
которых несмотря на возраст у него было великое множество, и не последнее в
них место занима-ли амурные. Почти все ординарцы и адъютанты должны были
жить при особе генерала, у него же столовались в общей, казенного вида
комнате. Помещение это, продолговатое, с узкими, на голландский манер
окнами, с литографиями на стенах и длинным столом с кару-селью чашек и вечно
кипящим самоваром, было всегда полно лю-дей. Кто-то очень деловито входил и
выходил, лица все имели важно прихмуренные и обеспокоенные какой-то важной
мыслью. Генерал любил эту комнату и часто в нее захаживал, чтобы запросто
попить чайку с подчиненными. Выражение постоянной озабоченности на ли-цах
очень ему нравилось, наводя на мысль, что это не просто столо-вая, а
штаб-квартира.
расспросить у челяди, какое ныне у матушки-государыни на-строение и не ждут
ли генерала Чернышевского немедленно ко двору. Ответ был всегда один --
государыня еще почивает, генерала не ждут, а коли будет в нем надоба, то
будет прислан особый курьер.
соснуть в соседней комнатенке, чтоб через час предстать пред генералом все с
той же фразой: "Почивают, а коли будет нужда..." и так далее, но у него
хватало ума этого не делать. Еще донесет ка-кой-нибудь дурак, а генерал
усмотрит в Сашином поведении чуть ли не измену Родине.
генеральской кареты. Визиты, черт их дери... К вельмо-жам, к фаворитам и
родственникам государыни, к послам инозем-ным и лицам духовным, а также ко
вдовушкам, чьи покойные мужья воевали когда-то в начальниках ныне
здравствующего генерала. Во время визитов адъютантам надлежало терпеливо
ждать в прихожихна тесных буфетных и благодарить судьбу, если там были
канапе или хотя бы стулья.
связи при дворе и благорасположение к нему сильных мира сего.
Впрочем, играли все, а уж гвардейскому офицеру не играть -- это все равно,
что иметь тайный порок вроде мужского бессилия или скаредности. Хотя
бережливость не в чести у русского человека. Ес-ли в католических или
лютеранских странах мот осуждается не толь-ко церковью, но и общественным
мнением, потому что мотовством своим вредит душе, разоряет наследников и тем
наносит вред госу-дарству, то в России безудержное мотовство называется
широтой на-туры, почти удалью, и вполне приветствуется.
а что думают по этому поводу окружающие, ему было на-плевать. Всем играм он
предпочитал ломбер, в игре был сдержан, чувствовал противника, ставки не
завышал и почти всегда был в вы-игрыше. Удача его в картах вызывала не
только восхищение, но и за-висть.
притоне, который еще со времен Петра I облюбовали гвардейцы. В этот вечер
Саша играл особенно удачно. И нашелся болван, скорее негодяй, из штафирок,
который в сильном подпитии, трезвым бы он не осмелился, громко выкрикнул
предположение-- а не играет ли Белов порошковыми картами?
Никитин Юрий
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Трубников Александр
Лондон Джек