виновным и безвинным ставилось в упрек пренебрежение к "двум первым
пунктам", что слова эти вошли в обиход.
Ждала она мужа, жила при монастыре тайно, а как ждать перестала, так и
померла.
насильно в монастырь заключать. Помоги мне ее найти, сделай доброе дело!
скажешь -- любовь...
это морока, муки, смятение души. А в монастыре -- тихо... Мать Леонидия --
святой человек. Она Софью любит, не обидит. Привыкнет наша голубка и будет
жить светло и праведно.
я ее бросить. Не будет мне покоя.
проникновенно. -- У тебя где матушка живет? Алеша назвал родную деревню.
вам помогает. Микешин скит тоже в той стороне.
ворот дома в Колокольниковом переулке, жизнь Никиты Оленева была заполнена
одним -- он ждал известий от отца. Кажется, все сроки прошли, а нарочных из
Петербурга с письмом и деньгами все не было. Никита томился, нервничал. Сама
собой напрашивалась мысль, что отец не хочет его видеть, что тяготится самой
необходимостью заботиться о сыне.
кончились до осени. Скучая без друзей и вынужденного безделья, Никита
вспомнил свое былое увлечение -- рисование. С утра, взяв картон и уголь, он
уходил на весь день, чтобы, примостившись где-нибудь в тихом переулке,
рисовать главки древних церквей, белокаменную резьбу на полукруглых апсидах
и узорочье кокошников. Удачные рисунки он развешивал в своей комнате.
стоящей на берегу глубокого Сивцева оврага. Гаврила долго рассматривал
рисунок, потом вздохнул. -- Похоже на наш Никольский храм. Тоже на холме
стоит. А помните, Никита Григорьевич, надвратную надпись на нашем храме?
"Пусть будут отверсты очи твои на храм сей ночью и днем". Матушку вашу
покойную, княгиню Катерину Исаевну, очень эта надпись умиляла. -- И словно
спохватившись, что сказал лишнее, он поспешно вышел из комнаты.
почувствовал в рисунке то настроение, в котором Никита провел весь
предыдущий день. Шумела на ветру ольха, перекатывались по галечному дну воды
тихой речки Сивки, старинная колокольня парила над Сивцевым оврагом. Ничто
округ не напоминало присутствия большого города, и Никите казалось, что он
опять на родительской мызе, за спиной стоит мать и, как бывало в детстве,
водит углем, зажатым в его руке, и оттого линии на бумаге ложатся четко и
ровно.
не имеет ли она каких-либо сведений об отце.
Дом был построен при государе Алексее Михайловиче и отвечал всем требованиям
тогдашней архитектуры, но ряд пристроек, сделанных сообразно моде последнего
времени, совершенно изменил его облик, и теперь он являл собой странную
помесь русской барской усадьбы и жилища голландского буржуа. Высокие окна с
рамами на двенадцать стекол мирно уживались с подслеповатыми, забранными
решетками, оконцами старой части дома. Просторный двор, отгороженный от мира
бревенчатым забором, был распланирован наподобие цветника и украшен двумя
жалкими беседками.
виде Никиты он оскалился, залился злобным лаем и так натянул цепь, что,
казалось, неминуемо должен был свалить хлипкое сооружение.
необычно: немецкого покроя камзол и франтоватый парик были под стать
иностранной пристройке дома, а холщовые порты, заправленные в нечищеные
сапоги, вызывали твердую уверенность в том, что никакая сила не может выбить
из мужика русский дух. Он хмуро окинул Никиту взглядом, словно раздумывая,
сразу ли захлопнуть дверь или выслушать пришедшего.
сенцах. Дом был полон криков, ругани, где-то совсем рядом заунывно пели
женские голоса. Из боковой двери выскочила девка в грязном сарафане,
пискнула при виде барина и пронеслась мимо, задев Никиту огромной бадьей. В
нос ударил терпкий запах распаренных отрубей.
чье-то невнятное бормотание. -- Ты поговори, поговори... -- заорал мужик
пуще прежнего. -- Я тебе этим окороком хребет переломаю, ск-котина!
из дому. Мужик догнал его в цветнике.
отрапортовал он нагло.
похищенную у Катулла фразу, и умолк, с внезапной жалостью заметив, что мужик
кривой -- левый глаз его был мутен от бельма и слезился: -- Болит глаз-то?
подробно объяснил, как найти Колокольников переулок. Мужик засуетился,
прикрикнул на собаку и побежал вперед.
Никитой калитку. -- Денечка через два. Раньше они не утихнут. Сегодня с утра
не в духах и сильно гневаются.
надо?
поклонился в пояс.
запирался в своей комнате и считал деньги. Никита знал, что общение Гаврилы
с черной тетрадью не предвещает ничего хорошего, особенно теперь, когда
родительские деньги давно потрачены. В прошлый понедельник Гаврила получил
срочный заказ на лампадное масло и употребил свое рвение на варево
"компонентов", ему было не до хозяйственных расчетов. Теперь Никита ожидал
получить двойную порцию вздохов, попреков за роскошь, за расточительство, за
неумеренную доброту ко всякой рвани...
комнате камердинера было тихо.
выражением лица. "Денежная печаль", как называл Никита излишнюю
бережливость, если не сказать жадность, своего камердинера, овладела
Гаврилой полностью.
молчал, и Никита уже надеялся, что успеет уйти из дому до того, как Гаврила
облачит в слова свое негодование.
после завтрака. И тут началось...
рисовать, а живот беречь. Вы на эти свои художества угля извели -- всю зиму
отапливаться можно.
картину долго-старательно. Иконописец одно клеймо неделю/ рисует, а вы
тяп-ляп -- изрисовали сто листов. Если уж вам такая быстрота требуется,
нарисовал на одной стороне -- переверни на другую. Что ж чистой бумаге
пропадать?
корчиться в огне, а я не протяну тебе руку помощи. Ты темный человек. А еще
алхимик! Еще Эскулап. Знаешь, что говорили древние? Aes omnibus commun is!
"Искусство -- общее достояние! " А ты экономишь на угле.
Что ж ваши друзья-товарищи не несут деньги? Растащили дом по нитке.
Харчились всю зиму, а теперь носа не кажут. Идите в школу, требуйте долги!
голодная, так по пирогам глазами и шарит. Я ему говорю, когда, мол, долг
вернешь, убийца? А он оскалится: "А ты кто таков? "
неоконченные картоны и бросился вниз по лестнице, прыгая через две ступени.
следует узнать, не хватились ли пропажи двух паспортов.
отпуска! Пылятся на полках навигацкие словари, лоции и карты, отдыхают
натруженные глотки педагогов, сохнут без употребления розги, сваленные в
Андреев Николай
Роллинс Джеймс
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Гуль Роман Борисович
Никитин Юрий