он ее не выносит. Это может остаться у них на всю жизнь, но они научатся
скрывать свои чувства в розовом облачке нежных слов. Дай им - каждому
отдельно - их завтрак, моя сестра, жена моя: яйца вкрутую, огурчики,
сандвичи с джемом и ореховой пастой, красные, пахнущие бочкой яблоки, и
пусть идут в мир плодиться и размножаться.
обособленный тайный мирок.
теряюсь - верующий ты или нет. Правда, правда! Твои шуточки иной раз...
выехали бы мы с тобой за волнорез и половили бы там рыбку.
Тебе самому-то это ясно? И почему ты даешь мне какие-то дурацкие прозвища?
Хоть бы изредка называл по имени.
гудит, как колокол. Верующий ли я? Что за вопрос! Разве так бывало, чтобы
мне хотелось придираться к каждому блистательному слову в Никейском символе
и разглядывать его со всех сторон, точно мину замедленного действия? Нет.
Мне этого не нужно. Но удивительное дело, Мэри! Если бы душа и тело мое
иссохли в неверии, как горох в стручке, стоило бы мне услышать слова:
"Господь, пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться. Он взрастил меня на
злачных пажитях", - и в желудке бы у меня похолодело, сердце в груди
забилось, в голове вспыхнуло бы жаркое пламя.
косточки у человека еще мягкие и податливые, меня уложили в маленький
епископальный крестообразный ящичек, и там тело мое сформировалось. Так
удивительно ли, что я выклюнулся из этого ящичка, как цыпленок из скорлупы,
приняв форму креста? Ты разве не замечала - ведь у цыплят тельце тоже в
какой-то степени яйцевидное.
мы разбогатеем?" Но я не сказал того, что знаю: "Разбогатеем мы очень скоро,
и ты, не умеющая сносить бедность, не сумеешь снести и богатство". Это
истина. В бедности ее терзает зависть. В богатстве она, того и гляди,
задерет нос. Деньги не излечивают болезни как таковой, а только изменяют ее
симптомы.
скажешь?
во мне разбушевалось к чертовой матери! До тебя докатывают только те валы,
которые дальше всего от центра бури.
стал какой-то дикий.
склонного к смертоубийству, чем я. Но на фронте меня втиснули в новый ящик.
Время каждая данная минута - требовало, чтобы я убивал человеческие
существа, и я выполнял это требование.
Солдат я был что надо - решительный, находчивый, беспощадный. Словом, нечто
весьма приспособленное к условиям военного времени. Но, может быть, мне
удастся выказать не меньшую приспособленность и теперь, в наши дни.
моих словах. Надеюсь, впрочем, что это обман слуха.
миссис Бейкер была шляпа? Должно быть привезена из Нью-Йорка.
счет. И все-таки очень странно, почему Марулло принес детям карамельные
яйца?
Марулло принес гостинец детям.
секрету одну вещь, обещаешь молчать?
голос: "Отпусти, господи, раба-а твоего с ми-иром!" И вот, клянусь вам,
заснул! Сорвался с крутизны в темноту прямо здесь, в гостиной. Со мной это
не часто случается. И так как я думал о Дэнни Тейлоре, Дэнни Тейлор мне и
приснился. Мы с ним были будто не маленькие и не большие, но уже взрослые, и
мы бродили по ровному высохшему дну озера, где еще виднелся фундамент их
старого дома и зияла яма погреба. Стояло, наверно, лето, самое его начало,
потому что листва на деревьях была тучная, а травы сгибались под собственной
тяжестью. В такой день сам себя чувствуешь тучным и каким-то ошалелым. Дэнни
зашел за деревцо можжевельника, высокое, стройное, как колонна. Его голос
звучал в моих ушах глухо и странно, будто из-под воды. Потом я очутился
рядом с ним, а он вдруг начал таять и весь потек. Я пытался подхватить его
обеими руками, затирать кверху, как жидкий цемент, когда он переливается
через край, н ничего не мог сделать. Самая суть Дэнни уходила у меня между
пальцами. Говорят, будто сны наши длятся мгновение. Этот сон снился, снился
мне без конца, и чем больше я хлопотал около Дэнни, тем быстрее и быстрее он
таял.
когда девочки начинают формироваться, я столько спала, что мама наконец
вызвала доктора Грейди. Она думала, это сонная болезнь, а я просто росла
весной.
снилось.
умойся. У тебя усталый вид, милый. Ты здоров ли? Нам скоро выходить. Ты два
часа спал. Наверно, организм этого потребовал. Как бы я хотела знать, что
мистер Бейкер там задумал.
пропустишь ни слова.
присутствие женщин только мешает.
тебе с колыбели. Приятельские и даже дружеские связи не то - они
завязываются совсем по-другому. Я знаю Бейкеров потому, что Бейкеры и Хоули
родом из одних мест, равны по крови, по жизненному опыту и прошлое у обеих
семей схожее. Это сплачивает нас в нечто вроде клана, крепостной стеной и
рвом отгороженного от чужаков. Когда мой отец потерял все свое состояние,
меня не вытеснили совсем за пределы этого клана. Как член семьи Хоули, я все
еще личность приемлемая н, вероятно, останусь таким в глазах Бейкеров до
конца дней своих, потому что они чувствуют наше родство. Но я бедный
родственник. Патриции без денег мало-помалу перестают быть патрициями. Без
денег мой сын Аллен потеряет связь с Бейкерами, а его сын будет для них
чужаком, несмотря на свое имя, на своих предков. Мы теперь землевладельцы
без земельных угодий, полководцы без войск, всадники на своих на двоих. Нам
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Акунин Борис
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс