говоришь. Ведь он еще ребенок.
есть. А то у него складывается ложное представление о ней.
в гостиную. - Трудно людям понять друг друга, - сказал он и на мгновение
улыбнулся ей уже с порога.
густую траву.
застрекотала, энергично выравнивая разросшийся газон.
настолько умная, что знала, когда и как маскировать свой ум. Ей не повезло с
мужьями: один оказался слаб, второй еще слабее - умер. Романы давались ей не
легко. Она их создавала сама, укрепляла шаткие позиции частыми телефонными
звонками, письмами, поздравительными открытками, тщательно подстроенными
случайными встречами. Она варила бульон больным и помнила все дни рождения.
Этим она не давала людям забыть о себе.
чистоте и гладкости кожи, белизне зубов, округлой линии подбородка. Львиную
долю ее средств поглощал уход за ногтями и волосами, массаж, кремы и
притирания. Женщины говорили: "Она гораздо старше, чем кажется".
упругость, она заковала их в гибкую броню, и они торчали высоко и задорно,
как прежде. Ее грим отнимал все больше времени и труда. Ее волосы обладали
тем блеском, отливом и волнистой пышностью, которую обещает телевизионная
реклама косметических фирм. Гуляя, обедая, танцуя с очередным кавалером, она
была весела, остроумна, опутывала кавалера тонкой, но прочной сетью - и кто
бы мог догадаться, как скучно ей в который уже раз пускать в ход испытанные
приемы. После затраты некоторого времени и денег дело обычно кончалось
постелью - если обстоятельства позволяли. А потом снова следовало
закрепление позиций. Рано или поздно постель должна была послужить капканом,
который, захлопнувшись, гарантировал бы ей покой и благополучие в будущем.
Но намеченная добыча всякий раз ускользала из стеганой шелковой ловушки.
Кавалеры все больше попадались женатые, хворые или чересчур осмотрительные.
И никто лучше самой Марджи не знал, что время ее уже на исходе. Ей самой ее
старинные карты не могли посулить ничего утешительного.
вины, уязвленные в своем честолюбии или просто отчаявшиеся; оттого у нее
постепенно выработалось чувство презрения к объекту, как у профессиональных
истребителей паразитов. Таких людей нетрудно было пронять, действуя на их
трусость или честолюбие. Они сами напрашивались на обман, и потому с ними
она не испытывала торжества, а лишь нечто вроде брезгливой жалости. Это были
ее друзья, ее сообщники. Из сострадания она даже не позволяла им обнаружить,
что они для нее друзья. Она давала им лучшее, что в неб было, потому что они
не требовали от нее ничего. И она держала в тайне свои отношения с ними, в
глубине души сама себя не одобряя. Так было у нее с Дэнни Тейлором, так было
с Альфио Марулло, с начальником полиции Стонуоллом Джексоном Смитом и с
некоторыми другими. Они доверяли ей, а она - им, и тайный факт их
существования был тем уголком, где она могла иногда отогреться и отдохнуть
от притворства. Эти друзья разговаривали с ней откровенно и без страха, для
них она была чем-то вроде андерсеновского колодца - слушателем внимательным,
неосуждающим и безмолвным. У большинства людей есть скрытые пороки, у Марджи
Янг-Хант была тщательно скрываемая добродетель. Может быть, именно в силу
этого обстоятельства ей было известно больше, чем кому-либо о делах
Нью-Бэйтауна и даже Уэссекского округа, и то, что она знала, так при ней и
оставалось - должно было оставаться, ибо никакой выгоды для себя она из
этого извлечь не могла. В других случаях у Марджи ничего даром не пропадало.
нечего делать. Отчасти Итен был прав, подозревая ее в коварном желании
испытать на нем свою женскую силу. Из тех унылых мужчин, что искали у нее
поддержки и утешения, многие были стреножены чувством неполноценности, не
могли освободиться от сексуальных травм, омрачавших и прочие стороны их
жизни. С ними ей было легко: немножко лести, вовремя сказанное ободряющее
слово - и они уже готовы были к новому бунту против супружеского ярма.
Дружба с Мэри Хоули - кстати, вполне чистосердечная - постепенно привлекла
ее внимание к Итену, человеку, страдавшему от травмы иного рода, жертве
социально-экономической неудачи, подорвавшей его силы и уверенность в себе.
В ее пустой жизни, без дела, без любви, без детей, явился вдруг интерес:
вылечить душевное увечье этого человека, поставить перед ним новую цель. Это
была игра, нечто вроде головоломки, задача, которую ей захотелось решить не
столько из добрых чувств, сколько из любопытства и от скуки. Итен был
головой выше всех ее мужчин. Взяв его под свое начало, она возвысилась бы в
собственных глазах, а это ей было очень и очень нужно.
перемены, и ей было страшно, потому что виновницей этой перемены она считала
себя. У мыши отрастала львиная грива. Марджи видела, как твердеют мускулы
под тканью рукавов, как в глазах откладывается беспощадность. Так, должно
быть, чувствовал себя кроткий Эйнштейн, когда выношенная им мысль о природе
материи огненной шапкой накрыла Хиросиму.
сочувствия, ни жалости. Женщины легко мирятся с невзгодами, особенно если
они выпадают на долю других женщин.
запущенного сада. Там Марджи Янг-Хант, склонившись к туалетному зеркалу,
проверяла свое оружие и сквозь крем, пудру, цветные тени на веках и тушь
ресниц видела замаскированные морщинки, одряблевшую кожу. Годы подступали,
как волны прилива, даже в тихую погоду захлестывающие прибрежные скалы. У
зрелости есть свой арсенал, свои средства обороны, но их применение требует
особых знаний и навыков, которыми она еще не успела овладеть. Надо
поторопиться с этим, пока не обрушилась декорация жизнерадостной молодости,
выставив ее всем напоказ, голую, жалкую и смешную. Секрет ее успеха был в
том, что она никогда не позволяла себе распускаться, даже наедине с собой.
Сейчас, сидя перед зеркалом, она в виде опыта дала на миг обвиснуть углам
рта, приспустила веки. Слегка пригнула голову, и под обычно вздернутым
подбородком обозначилась мятая складочка, похожая на след от веревки. Сразу
изображение в зеркале постарело на двадцать лет, и она содрогнулась от
леденящего предчувствия. Слишком долго она оттягивала срок. Женщине
требуется специально оформленная витрина, где бы она могла стариться, свет,
бутафория, черный бархат, на фоне которого можно спокойно седеть и толстеть,
хихикать и жадничать, ей нужны дети, любовь, забота, солидный,
нетребовательный муж или еще более нетребовательная и солидная вдовья часть
в банке. Женщина, старящаяся в одиночестве, - никому не нужная ветошь,
жалкая развалина, если нет хотя бы дряхлых домочадцев, которые бы клохтали и
охали над ней, растирая больные места.
посчастливилось в одном. Он был слаб, и она научилась играть на его
слабости. Его безответное обожание было так велико, что, когда она захотел"
с ним развестись, он не оговорил себе права прекратить выплату алиментов в
случае ее вторичного замужества.
и было. Умирая, он не оставил ей почти ничего, но благодаря алиментам от
первого мужа она жила без нужды, хорошо одевалась и делала, что хотела. Но
что, если первый муж умрет! Вот откуда был этот комок страха. Вот откуда
брался кошмар, преследовавший ее днем и ночью: ведь каждый месячный чек мог
оказаться последним.
Пятьдесят седьмой улицы. Он постарел и похудел. Мысль о бренности его
существования не давала ей покоя. Если старый хрыч умрет, перестанут
поступать деньги. Пожалуй, она была единственным человеком на свете, который
от всей души молился о его здравии.
экране ее памяти и подтолкнуло горячий комок к горлу. Если эта скотина
умрет...
как дротик. Подбородок вздернулся, складки как не бывало, глаза заблестели,
кожа плотно прилегла к черепу, плечи распрямились. Она вскочила и
стремительно вальсом прошлась по ворсистому красному ковру. На босых ногах
ногти алели лаком. Спешить, спешить, торопиться, пока не поздно.
Русанов Владислав
Верещагин Олег
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Суворов Виктор
Володихин Дмитрий