Чтение 85–й страницы книги ~На восток от Эдема~

- У меня только один человек служит, - сказал коротко.

- Этот самый китаец? - Миссис Бейкон была несколько шокирована.

Адам спокойно улыбнулся ей. Опасливое чувство, вызванное у него этой
дамой, уже прошло. Он сказал:

- Ли вырастил их, и обо мне все это время заботился.

- А женской заботы мальчики не знали?

- Нет.

- Бедные птенчики, - сказала миссис Бейкон.

- Они ребята диковатые, но крепкие, - сказал Адам.- Я запустил их точно
так же, как землю. А теперь Ли уходит от нас. Не знаю, как мы будем без
него.

Мистер Бейкон прокашлялся - прочистил горло для внушительных речей.

- А вы подумали об их образовании? - осведомился он.

- Нет. Об этом я пока особенно не думал.

- Муж мой твердо верит в образование, - сказала миссис Бейкон.

- На образовании зиждется будущность человечества, - сказал мистер
Бейкон.

- На каком именно? - спросил Адам.

- Знающему человеку все доступно, - продолжал мистер Бейкон.- Да, факел
знания - мой символ веры. И, наклонясь к Адаму, он сказал доверительным
тоном; - Коль скоро вы не намерены возделывать вашу землю, то вам бы стоило
сдать ее в аренду и поселиться в нашем окружном городе, где хорошие школы.

У Адама чуть не вырвалось: "Какого вы черта лезете не в свои дела?"; но
он сдержался и сказал:

- Вы думаете, стоит?

- Думаю, что мог бы подыскать вам хорошего, солидного арендатора, -
сказал мистер Бейкон.- Почему бы вам не получать от земли доход таким
способом, раз вы сами не хозяйствуете на ней?

Ли шумно внес чай. Из кухни, сквозь дверь он невнятно слышал голоса и
по их тону чувствовал, что Адаму уже основательно надоел этот разговор. Ли
был уверен, что гостям не понравится чай - во всяком случае, китайский
зеленый, который он им заварил. И когда они стали пить и похваливать, он
понял, что Бейконов задерживает не чай. Ли попытался поймать взгляд хозяина.
Но Адам упорно глядел себе под ноги, на коврик.

- Мой муж уже много лет состоит в школьном совете...- начала миссис
Бейкон, но Адам не слышал ее слов.

Он мысленно видел большой глобус, висящий, качающийся на ветке одного
из здешних дубов. Затем почему то вспомнился отец - топает на своей
деревяшке, стучит по ней тростью, требуя от сыновей внимания. Припомнилось,
с каким сурово-солдатским лицом он муштровал их, нагружал тяжелыми ранцами
для развития спинных мышц. Под аккомпанемент голоса миссис Бейкон
вспомнился, ощутился ранец, груженный камнями. Увиделось лицо Карла в едкой
усмешке - злые, свирепые глаза Карла. Да, ярый нрав у брата... И вдруг
захотелось повидаться с Карлом. Надо съездить к нему - и мальчиков взять. Он
возбужденно хлопнул себя по ноге.

- Виноват? - Мистер Бейкон, говоривший что-то, умолк.

- Прошу прощенья, - сказал Адам.- Вспомнилось одно дело, которое давно
бы надо сделать.

Бейконы учтиво, терпеливо ждали объяснений.

"А что? - Подумал Адам.- Я же в инспекторах ходить не собираюсь. В
школьных советах не состою. Чего мне сюсюкать с ними?" И объяснил гостям: -
Я вспомнил, что уже больше десяти лет не писал брату. - Покоробившись от
такой бестактности, гости обменялись многозначительными взглядами.

Ли разливал в чашки новую порцию чая. Щеки его весело надулись, он
поспешил выйти в коридор, и Адам слышал, как он хохотнул там. Бейконы не
стали комментировать слова Адама. Прокомментируют потом, по дороге, в
коляске.

Ли предвидел, что теперь Бейконы уедут. Он тут же пошел запрягать,
подвел коляску под крыльцо.

4

Выйдя на крытое небольшое крыльцо, дети постояли рядком, поглядели, как
с раскидистых дубов льет и плещет дождевая влага. Ливень кончился, ушел к
дальним раскатам громов, но дождь остался и, видимо, не скоро перестанет.

- А нам сказали, дождя нет, - проговорил Арон.

- Мама не глядя сказала, - мудро разъяснила Абра. - Она всегда не глядя
говорит.

- Сколько тебе лет? - спросил Кейл.

- Десять, - ответила Абра.

- Хо! - сказал Кейл.- А нам одиннадцать.

Абра сдвинула шляпу на затылок, так что поля образовали ореол вокруг
лица. Абра красива, темные волосы заплетены в косы. Лоб небольшой, округлый,
выпуклый, брови ровные. Нос пуговкой, но позже оформится в красиво
вздернутый. И уже оформились твердый подбородок и большой яркий рот,
прелестный, как цветок. Светло-карие глаза глядят умно, остро и совершенно
бесстрашно, глядят прямо в лицо, в глаза то Кейлу, то Арону; и без следа
исчезла стеснительность, которую Абра напустила на себя в доме.

- Не верю, что вы близнецы, - сказала Абра. - Вы непохожи друг на
друга.

- И все равно мы близнецы, - сказал Кейл.

- И все равно мы близнецы, - эхом отозвался Арон.

- Близнецы бывают непохожие, - настаивал Кейл.

- И даже часто, - сказал Арон.- Ли нам объяснил. Если близнецы из одной
клетки, то похожи. А если из двух, то нет.

- Мы из двух клеток, - сказал Кейл.

Абра снисходительно усмехнулась - до чего же темный народ эти
фермерские дети.

- Из клеток. Ха! Из клеток, - повторила она - негромко, без издевки, но
теория Ли заколебалась, зашаталась. И Абра окончательно обрушила ее
вопросом: - Вы что, из зоопарка? Или кролики?

Мальчики сконфуженно переглянулись. Они впервые столкнулись с
неумолимой женской логикой, всепобеждающей даже тогда, когда она неверна и,
может быть, тут то она и разит наповал. Это было ново для них, огорошивало,
пугало.

- Ли - китаец, - объяснил Кейл.

- Ну, так бы сразу и сказал, - великодушно улыбнулась Абра. - Китайцы
все живут в клетушках.- Она помолчала для пущей убедительности. И увидела,
что возразить им нечего - она победила, взяла верх над мальчиками.

- Пошли в старый дом, поиграем, - предложил Арон.- Крыша протекает, но
там хорошо.

Они пробежали под каплющей листвой в старый санчесовский дом;
полуотворенная дверь скрипнула, распахиваясь, на ржавых петлях.

В саманный толстостенный дом давно уже вернулись запустение и разруха.
Большая зала, занимающая весь перед, оштукатурена лишь наполовину и так и
брошена рабочими десяток с лишним лет назад. В окнах сменены рамы - и так и
зияют незастекленные. Настланный пол в пятнах сырости, в углу куча старой
бумаги и потемневших мешочков с гвоздями, окутанными ржавчиной.

Стоя на пороге, дети увидели, как из глубины дома вылетела летучая
мышь. Серый призрак пометался от стены к стене, потом исчез в дверном
проеме.

Мальчики провели Абру по дому, открывая чуланы, показывая умывальники,
раковины, люстры, все еще нераспакованные, ждущие, чтобы их поставили и
повесили. Пахло плесенью, сырыми обоями. Дети шли на цыпочках и молча, боясь
будить в пустом доме гулкие отзвуки. Воротились в залу.

- Ну, нравится тебе? - повернувшись к Абре, спросил Арон тихо, чтобы не
проснулось эхо.

- Д-да, - неуверенно ответила Абра.

- Мы иногда тут играем, - сказал Кейл, смело глядя на нее. - Приезжай,
будем играть вместе, если хочешь.

- Я ведь живу в Салинасе, - сказала Абра таким тоном, что близнецы
поняли - она существо высшее и деревенскими забавами не интересуется.

Абра почувствовала, что пренебрежительно отвергла главное их сокровище,
- и ей стало жаль их. Пусть мужчины народ хлипких качеств, но все же
приятный. И к тому же она не грубиянка.

- Как-нибудь, когда мы будем проезжать здесь, я приду, поиграю с вами
немножко, - сказала она уже мягче, и оба мальчика благодарно просветлели.

- Я дам тебе моего кролика, - вдруг сказал Кейл. Хотел отцу, но дам
тебе.

- Какого кролика?

- Мы его сегодня застрелили, прямо в сердце стрелой. Он почти и не
дернулся.

Арон возмущенно взглянул на брата.

- Это я...

Но Кейл перебил Арона.

- Ты его домой повезешь. Он довольно крупный.

- Зачем мне грязный кролик, весь в крови, - сказала Абра.

- Я ему вымою мех, - сказал Арон, - положу в коробку, обвяжу тесемкой,
и если не хочешь его жарить, то можешь устроить ему похороны - у себя дома,
в Салинасе.

- Меня уже берут на настоящие похороны, - сказала Абра. - Я вчера
ездила. Цветов было - гора, как здесь до крыши.

- Так, значит, не хочешь нашего кролика? - спросил Арон.

Абра посмотрела на тугие солнечные завитки его кудрей, на глаза,
готовые заплакать, - и в груди у нее что-то сжалось томяще и что-то горячо
затлело - начальная искра любви. И потянуло притронуться к Арону. И она
тронула его за руку - и ощутила дрожь в его руке.

- Ну, если уж в коробке, - сказала она.

Теперь, окончательно взяв над мальчиками верх, Абра оглядела
побежденных. Тщеславиться она не стала. Мужское неповиновение больше не