дрожа. Они доехали домой, не обменявшись ни словом; граф сейчас же лег в
постель, и всем его светским знакомым в тот же вечер стало известно, что
его треплет лихорадка. На другой день лошадь барона нашли привязанной к
пинии, но сам он бесследно исчез... Так как вы считаете, было это
убийством? - внезапно прервал Баллантрэ свой рассказ.
господь да избавит вас, Маккеллар, от такого врага!
щую минуту он был у меня под ногами. Я внимательно, как дитя, следил за
его перемещениями; от них голова моя кружилась, и в ней становилось пус-
то, и говорил я как во сне.
лантрэ.
- впрочем, может быть, это излишнее самомнение, - не я ли был причиной
этих желудочных пертурбаций?
до мной, тем более если эти позы могли быть рискованны. Так и сейчас он
сидел, перекинув ногу на ногу, скрестив руки, приноравливаясь к качке, с
легкостью сохраняя равновесие, которое даже перышко могло непоправимо
нарушить. И вдруг передо мною опять возник образ милорда за столом, со
склоненной на руки головой; но только теперь, когда он поднял голову,
лицо его выражало упрек. Слова из моей молитвы - я был бы достойнее на-
зываться человеком, если бы поразил этого негодяя, - мелькнули в моей
памяти. Я напряг всю свою энергию и, когда корабль качнуло в сторону мо-
его врага, быстро толкнул его ногой. Но небу угодно было, чтобы вина мо-
его преступления не усугублялась его успехом.
он увернулся от удара, вскочил на ноги и схватился за канат.
лубе, охваченный страхом, раскаянием и стыдом; он стоял, не отпуская ка-
ната, и, опершись спиной о фальшборт, глядел на меня со странным, сме-
шанным выражением; наконец он заговорил.
шение. Вы, со своей стороны, едва ли хотите, чтобы этот случай стал дос-
тоянием гласности, я, со своей стороны, должен признаться, что мне не
улыбается жить, постоянно ожидая, что на мою жизнь покусится человек, с
которым я сижу за одним столом. Обещайте мне... Но нет, - внезапно прер-
вал он, - вы еще недостаточно оправились от потрясения; еще, чего добро-
го, подумаете, что я воспользовался вашей слабостью; я не хочу оставлять
никаких лазеек для казуистики, этой бесчестности совестливых. Я дам вам
время на размышления.
палубе, нырнул в каюту. Примерно через полчаса он вернулся и застал меня
все в том же положении.
и верный слуга моего брата, что мне не придется больше опасаться ваших
покушений?
ку.
этом положении! Первый внезапный крен может сбросить вас в море!
выполнил мою просьбу. - И все-таки вы, Маккеллар, да будет вам известно,
высоко поднялись в моем мнении. Вы думаете, я не умею ценить верность?
Но почему же, по-вашему, вожу я с собою по свету Секундру Дасса? Потому,
что он готов в любую минуту умереть или убить ради меня. И я его за это
люблю. Вы можете считать это странным, но я еще больше ценю вас после
вашей сегодняшней выходки. Я думал, что вы раб Десяти заповедей [46], но
это, по счастью, не так! - воскликнул он. - И старушенция, оказывается,
не вовсе беззуба! Что нисколько не меняет того обстоятельства, - продол-
жал он, снова улыбаясь, - что вы хорошо сделали, дав обещание, потому
что сомневаюсь, чтобы вы преуспели в вашем новом амплуа.
молить бога простить мне мои прегрешения. Как бы то ни было, я дал сло-
во, которому буду верен; но когда я думаю о тех, кого вы преследуете...
- И я умолк.
кой. Вы внушили себе, что любите моего брата. Но это просто привычка,
уверяю вас. Напрягите вашу память, и вы убедитесь, что, впервые попав в
Дэррисдир, вы нашли его тупым, заурядным юношей. Он и сейчас по-прежнему
туп и зауряден, хотя и не так молод. Если бы вы тогда повстречались со
мной, вы бы теперь были таким же ярым моим сторонником.
я, - но сейчас вы не проявили остроты ума. Вы только что положились на
мое слово. А это ведь то же, что моя совесть, которая восстанавливает
меня против вас, и я отвращаю от вас свой взор, как от сильного света.
встретили меня молодым... Поверьте, что не всегда я был таким, как сей-
час, и (повстречай я друга такого, как вы) вовсе не обязательно должен
был стать таким.
не хватило бы и на десять минут вежливого разговора со скучным квакером.
не слезал, докучая мне до самого конца путешествия. Без сомнения, раньше
он находил удовольствие в том, чтобы рисовать себя в неоправданно черных
тонах, и хвастался своей порочностью, выставляя ее напоказ, как своего
рода герб. У него хватало последовательности не отказываться ни от одно-
го из своих прошлых признаний.
он, - теперь я попытаюсь вам кое-что объяснить. Уверяю вас, что я так же
человечен и наделен не меньшими добродетелями, чем мои ближние.
меньшей мере двадцать раз я говорил ему:
тогда я вам поверю.
меня. Теперь, когда битва в разгаре, час колебаний прошел, а час пощады
еще не наступил. Началось все это еще двадцать лет назад, когда мы кину-
ли жребий в зале Дэррисдира. Были у каждого из нас победы и поражения,
но ни один из нас и не подумал уступить. А что касается меня, когда пер-
чатка моя брошена, с ней вместе я ставлю и жизнь и честь.
осмелюсь сказать вам, что все эти ваши воинственные сравнения слишком
напыщенны для такого простого дела. Вам нужен презренный металл - вот
смысл и корень спора. А средства, которые вы пускаете в ход! Повергнуть
в горе семью, которая вам никогда не причиняла зла, развратить, если
удастся, племянника, разбить сердце вашего единственного брата! Граби-
тель на большой дороге, который гнусным кистенем убивает старуху в вяза-
ном чепчике за шиллинг и за понюшку табака, - вот вы кто, а вовсе не во-
ин, заботящийся о своей чести!
бался и вздыхал, как человек, которого не понимают. Однажды, помнится
мне, он стал защищаться более вразумительно и привел софистические дово-
ды, которые стоит повторить, чтобы яснее понятен был его характер.
ные барабаны и знамена, - сказал он. - Война (как очень разумно опреде-
лили ее древние) - это "ultima ratio" [47]. Когда мы неумолимо пользуем-
ся своими преимуществами, - мы воюем. Вот, например, вы, Маккеллар, вы
яростный вояка в своей конторе в Дэррисдире... или, может, арендаторы
возводят на вас напраслину?
ветил я. - Но вы докучаете мне вашими притязаниями на уважение. Ваш брат
хороший человек, а вы плохой, вот и все.
толом Павлом, я все равно проделал бы тот же торный путь, которому вы
были свидетелем.
вождем клана горцев, будь я последним царьком племени голых негров в ле-
сах Африки, мой народ обожал бы меня. Я плохой человек - не отрицаю. Но
я рожден быть добрым тираном. Спросите Секундру Дасса, он скажет вам,
что я обращаюсь с ним, как с сыном. Свяжите свою судьбу с моей, станьте
моим рабом, моей собственностью, существом мне подвластным, как подв-
ластны мне мое тело и мой разум, - и вы не увидите больше того темного
лика, который я обращаю к миру в гневе своем. Мне надо все или ничего.
Но тому, кто отдаст мне все, я возвращаю с лихвою. У меня королевская
натура, в этом-то и беда моя!
как видно, служит неотъемлемым признаком королевского величия.
семью, в чьей судьбе вы принимаете такое участие. Да, даже теперь, я
завтра же предоставил бы их ничтожному их благополучию и скрылся бы в
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Соломатина Татьяна
Конан-Дойль Артур
Курылев Олег
Куликов Роман