ясном небе светила луна. Воздух был совершенно неподвижен, даже деревья
не скрипели, и звуки нашего лагеря были приглушены, растворены этой ти-
шиной. Теперь, после того как и солнце и ветер ушли на покой, ночь каза-
лась теплой, словно в июле, - странная иллюзия в зимнюю пору, когда и
земля, и воздух, и вода только что не лопались от стужи.
именем) стоял, подперев локоть рукою и уткнув подбородок в ладонь, и, не
отрываясь, глядел в лесную чащу. Мои глаза последовали за его взглядом и
почти с удовольствием остановились на заиндевевшем кружеве сосен, четко
выделявшихся на освещенных луной пригорках и укрытых тенью в ущельях.
Где-то поблизости, говорил я себе, была могила нашего врага, теперь
ушедшего туда, где "беззаконные перестают устрашать". Земля навсегда
погребла его когдато такое живучее тело. Мне даже начинало представлять-
ся, что он по-своему счастлив, навсегда разделавшись с земной суетой и
тревогой, каждодневной растратой душевных сил и каждодневным потоком
случайностей, в котором - хочешь не хочешь - надо плыть во избежание по-
зора и смерти. Мне уже думалось, как хорош был конец его долгого путе-
шествия, и с этого мысли мои перенеслись на милорда. Разве милорд мой
тоже не покойник? Искалеченный солдат, тщетно ожидающий увольнения, ко
всеобщему посмешищу ковыляющий в самой гуще битвы. Я помнил его привет-
ливым, благоразумным, дорожащим своим добрым именем сыном, может быть,
чересчур почтительным супругом, чересчур любящим человеком, переносящим
страдания молча, человеком, пожать руку которого я считал для себя
честью. Внезапно жалость рыданием перехватила мне горло; при воспомина-
нии о том, каким он был прежде, мне хотелось громко плакать, и, стоя ря-
дом с ним и глядя на него при свете полной луны, я горячо молился, чтобы
господь либо прибрал его, либо дал мне сил не отречься от него.
противен и страшен. Он не творил зла, по крайней мере до того, как был
сломлен горестями. Но и это лишь достойные уважения раны, которыми мы
незаслуженно брезгуем. Исцели их, возьми его к себе, пока мы не вознена-
видели его!"
тишину ночи. Негромкий и не очень близкий, но возникший из такого полно-
го и длительного молчания, звук этот поднял весь лагерь, словно сигнал
тревоги. Я еще не успел перевести дыхание, как сэр Уильям уже был рядом
со мной, а за ним теснилось большинство его спутников. Все напряженно
прислушивались. Когда я оглянулся на них через плечо, мне показалось,
что лица их бледны не только от лунного света. Лунные блики в широко
открытых глазах; у других тени, густо черневшие ниже бровей (в зависи-
мости от того, как они слушали: подняв или опустив голову), - все это
придавало им странный отпечаток возбуждения и тревоги. Милорд стоял впе-
реди всех, слегка пригнувшись, простертой рукой как бы призывая к молча-
нию: изваяние, а не человек. А звуки все продолжали раздаваться, повто-
ряясь равномерно и часто.
шивший задачу.
- Секундра, должно быть, отыскал тайник. Вы слышите, это он отрывает
сокровище!
не догадались!
нятно, как он мог опередить нас. Крылья у него, что ли, выросли!
переполошил нас этот негодяй! Надо отплатить ему тем же. Что вы скажете,
джентльмены, если мы устроим небольшую облаву при лунном свете?
преступления. Индейцы-разведчики сэра Уильяма отправились вперед, и мы,
оставив лагерь под охраной, двинулись по непроходимой чаще. Скрипел
иней, изредка под ногой громко потрескивала льдинка, а над головой -
чернота соснового леса, и между сосен яркое сияние луны. По мере того
как мы спускались в какую-то низину, звуки скрадывались и вскоре почти
совершенно затихли. Другой склон был более открытый, там торчало всего
несколько сосен, и крупные валуны отбрасывали чернильно-черные тени на
освещенную луной поляну. Здесь звуки донеслись явственнее, слышен был
лязг железа о камень, и можно было точнее определить яростную поспеш-
ность, с которой работал невидимый землекоп. Когда мы одолели склон, в
воздух поднялись и тяжело порхнули черной тенью две или три птицы, а еще
через несколько шагов за сеткой деревьев перед нами предстало странное
зрелище.
сом, была залита сиянием луны. Здесь и там в беспорядке валялись непри-
хотливые пожитки - скудное достояние охотников. Почти посредине лужайки
стояла палатка, посеребренная инеем; пола ее была откинута, и внутри -
чернота. Сбоку лежало то, что можно было определить как останки челове-
ка. Без сомнения, мы находились на месте привала шайки Гарриса. Тут было
раскидано их брошенное в панике добро; в той палатке покончил свои рас-
четы с жизнью Баллантрэ; а замерзший труп перед нами - было все, что ос-
талось от пьяницы-сапожника. Место трагического происшествия всегда про-
изводит особое впечатление, а то, что мы набрели на него спустя столько
дней и нашли его (полном одиночестве пустыми) нетронутым, должно было
потрясти умы даже самых бесчувственных. Но все же не это заставило нас
окаменеть на месте, а зрелище, впрочем, наполовину предугаданное нами:
Секундра, уже воля врывшийся в могилу своего умершего господина. Он
сбросил с себя большую часть одежды, и все же его худые руки и плечи
лоснились на лунном свету от обильного пота; его лицо было искажено тре-
вогой и надеждой. Удары мотыги раздавались в могиле глухо, как рыдания,
а за ним уродливая иссиня-черная тень его на заиндевевшей земле повторя-
ла и словно передразнивала его быстрые движения. Какие-то ночные птицы,
вспугнутые нашим появлением, шумно вспорхнули с деревьев, а потом усе-
лись на прежнее место, но Секундра, поглощенный своей работой, не слы-
хал, не чувствовал ничего.
все же потрясла меня. Сэр Уильям бросился вперед.
выпала у него из рук, и мгновение он стоял, уставясь на говорившего. По-
том, быстрый как стрела, он метнулся к лесу, а в следующую минуту, без-
надежно всплеснув руками, уже шел к нам обратно.
осветила его лицо, и Секундра еще не успел договорить, как вдруг узнал
врага своего господина.
вреда, если ты не виноват, а если ты в чем-то виноват, то тебе не удаст-
ся бежать. Скажи, что ты делаешь здесь между могилой и тем непогребенным
трупом?
не тронете?
Уильям. - Я уже сказал это тебе и не вижу причин, почему бы тебе сомне-
ваться в моих словах.
зать, - указал он на Маунтена, - они - чтобы платить! - указал он на ми-
лорда и меня. - Все три на виселицу! Да, я вижу, все будут висеть! Я
спасу сахиба, и он заставит вас висеть. Сахиб, - продолжал он, указывая
на могилу, - он не мертвый. Он в земле, но он не мертвый.
тыв, глядел на нее.
Пробовал, как бежать. Никак нехорошо. Потом пробовал такой способ. Хоро-
ший способ когда тепло, хороший способ в Индии, а здесь, где так холод-
но, кто знает? Надо спешить. Вы помогай, зажигай костер, помогай тереть.
ва идет кругом!
проглотить язык. Теперь надо откопать скорее, и ему не будет плохо. Заж-
ги костер.
Уильям. - Должно быть, мне на роду написано иметь дело с полоумными!
но, а я рядом с ним, страшась, сам не зная чего.
тыгу и стал выгребать землю пригоршнями. Вот он откопал полу бизоньего
плаща, потом я увидел, как пальцы его захватили какие-то волосы, спустя
минуту луна осветила что-то белое. Секундра припал на колени, осторожно
скребя землю пальцами, сдувая прах своим дыханием, и, когда он припод-
нялся, я увидел, что лицо Баллантрэ уже откопано. Оно было мертвенно
бледно, глаза закрыты, ноздри и уши чем-то заткнуты, щеки запали, нос
заострился, как у мертвеца, но, несмотря на то, что он столько дней про-
лежал под землей, тление не коснулось его, и (что более всего поразило
всех нас) его губы и подбородок были опушены темной бородкой.
него было гладкое, как у младенца!
Корнев Павел
Орловский Гай Юлий
Смоленский Вадим
Шилова Юлия
Верещагин Олег
Каменистый Артем