одном из абордированных нами судов, - на первом из двух, где мы нашли
женщин, - мы встретили настоящее сопротивление. В этот раз у нас было
двое убитых и несколько человек раненых. Если бы не отвага Баллантрэ,
атака наша была бы, конечно, отбита. Во всех прочих случаях защита была
(если только вообще это можно назвать Защитой!) такого рода, что над ней
посмеялись бы самые никудышные солдаты Европы. Самым опасным во всем на-
шем деле было карабкаться на борт судна, и случалось, что эти простофили
сами спускали нам канат, так спешили они изъявить свое желание завербо-
ваться к нам вместо того, чтобы по доске отправиться в море. Эта посто-
янная безнаказанность очень изнежила нашу команду, и я теперь понимал,
как мог Тийч подчинить ее себе, - ибо поистине этот полоумный и был для
нас главной опасностью.
дели совсем близко от нас маленький трехмачтовый корабль, который шел
почти так же быстро, - вернее сказать, так же медленно, как и наш. Мы
изготовили носовую пушку, чтобы попытаться достать его с ходу. Но море
было неспокойное, корабль сильно швыряло, и немудрено, что наши пушкари,
выпалив трижды, так и не попали в цель. А тем временем преследуемые вы-
палили из кормовой пушки, и, видно, наводчики у них были опытнее наших,
потому что первое же их ядро ударило по носовой части, разнесло двух на-
ших пушкарей в клочья, так что всех нас обрызгало кровью, и, пробив па-
лубу, разорвалось в кубрике, где мы спали. Баллантрэ даже не обратил бы
на все это внимания, - действительно, в этой неприятности не было ниче-
го, что могло бы удручить душу солдата, - но он быстро улавливал желания
команды, и было ясно, что этот шальной выстрел был каплей, переполнившей
чашу. Мгновение спустя все они заговорили об одном: корабль от нас ухо-
дит, преследовать его бессмысленно, наша "Сара" чересчур отяжелела, что-
бы нагнать даже бочку, продолжать на ней плавание невозможно, и в силу
всех этих мнимых доводов руль был переложен и мы легли курсом на наш по-
таенный порт. Надо было видеть, какое веселье овладело всей командой,
как они плясали на палубе и высчитывали, насколько увеличилась их
собственная доля после смерти двух пушкарей.
желела наша "Сара". На рассвете десятого дня, пробираясь сквозь легкий
волнистый туман, мы вошли в устье. Но вскоре туман рассеялся, и, прежде
чем он снова упал, мы увидели совсем близко какой-то фрегат. Его при-
сутствие тут, рядом с нашим убежищем, было для нас тяжелым ударом. Нача-
лись оживленные споры о том, заметил ли он нас и если заметил, то узнал
ли "Сару". Из предосторожности мы уничтожали на захваченных кораблях
всех пленников до одного, чтобы не оставлять свидетелей наших злодейств;
но скрыть нашу "Сару" было не так легко. В последнее время, когда она
отяжелела и многие из преследуемых судов уходили от нас, были основания
ожидать, что описания ее внешнего вида широко известны. Я думал, что,
застигнутые фрегатом, мы сейчас же разойдемся в разные стороны. Но тут
хитроумный Баллантрэ приготовил для меня новый сюрприз. С самого первого
дня своего избрания квартирмистром он и Тийч (и это было самым замеча-
тельным достижением Баллантрэ) действовали рука об руку. Я часто
расспрашивал его, как это случилось, и не получал ответа; только раз он
намекнул мне, что у них с Тийчем заключено соглашение, "которое весьма
удивило бы команду, узнай она его суть, удивило бы и его самого, будь
оно до конца выполнено". Так вот и тут - они с Тийчем были единодушны,
и, с их общего соизволения, не успели мы бросить якорь, как вся команда
предалась неописуемому пьянству. К полудню корабль стал поистине сумас-
шедшим домом, все летело за борт, одна пьяная песня перекрывала другую,
люди ссорились и сцеплялись в лютой свалке, а потом забывали о ссоре и
обнимались в пьяном умилении. Мне Баллантрэ велел, если жизнь мне доро-
га, не пить ни капли, но прикидываться пьяным. Никогда еще не было у ме-
ня такого томительного дня; большую часть его я провел, валяясь на баке
и разглядывая болота и заросли, простиравшиеся вокруг нашей маленькой
бухты насколько хватал глаз.
пьяным смехом повалился рядом со мной. Прежде чем встать, он успел шеп-
нуть мне, чтобы я сошел в каюту и для отвода глаз лег спать на лавку; я,
мол, скоро ему понадоблюсь. Я выполнил его приказание, спустившись в ка-
юту, где было совсем темно, и залег на первую же лавку. Там уже был
кто-то. По тому, как он завозился и спихнул меня на пол, я понял, что он
вовсе не так уж пьян, но когда я устроился на другой лавке, он сделал
вид, будто снова заснул. Сердце у меня бешено билось, я понимал, что го-
товится отчаянное дело. Скоро в каюту сошел Баллантрэ, зажег лампу, ос-
мотрелся, удовлетворенно кивнул головой и, не сказав ни слова, опять
поднялся на палубу. Прикрывая рукой глаза, я украдкой огляделся и уви-
дел, что в каюте на лавках спят или прикидываются спящими трое: сам я и
двое матросов - Даттон и Грэди, оба люди смелые и решительные. На палубе
беснование перепившихся достигло пределов, и я не подберу слов, которыми
можно было бы определить звуки, ими издаваемые. На своем веку я был сви-
детелем многих кутежей и попоек, много раз на палубе той же "Сары", но
никогда еще не видел ничего подобного, и это заставило меня тогда же
предположить, что в ром было что-то подмешано. Очень нескоро крики и рев
постепенно перешли в мучительные стоны, а потом сменились молчанием, и
еще очень нескоро к нам спустился Баллантрэ, на этот раз сопровождаемый
Тийчем, который крепко выбранился, увидев нас троих на лавках.
над ухом. Вы же знаете, чего они наглотались.
бычи, еще не поделенная. Люк был заперт тремя замками, и ключи от них
(для большей верности) хранились один у Тийча, другой у Баллантрэ, а
третий у помощника, которого звали Хаммонд. Каково же было мое изумле-
ние, когда я увидел все ключи в одних руках, и еще больше я изумился,
обнаружив, что Баллантрэ и Тийч вытащили из люка несколько тюков - всего
их было четыре, - тщательно упакованных и снабженных лямками.
есть еще один человек, кроме вас, который знает тайную тропку через бо-
лото, и, как мне кажется, его дорога короче вашей.
тельства, с которыми я должен вас ознакомить. Во-первых, обратите внима-
ние на то, что в ваших пистолетах, которые (как вы помните) я позаботил-
ся зарядить для вас сегодня утром, нет ни одной пули. Во-вторых, раз
есть другой человек, знакомый с тропинкой, вы не станете требовать, что-
бы я связался в этом деле с таким полоумным, как вы. Ну и, в-третьих,
эти джентльмены (которым нет больше надобности прикидываться спящими)
держат мою сторону и сейчас заткнут вам рот и привяжут вас к мачте. И
когда ваши люди проснутся (если только вообще они проснутся после того,
чем мы с вами их угостили), я уверен, что они будут настолько любезны,
что освободят вас, и вам, я полагаю, нетрудно будет объяснить им всю ис-
торию с ключами.
засовывали ему в рот кляп и привязывали к мачте.
мы увязали все в четыре тюка. Вы любили называть себя сатаной, вот и ос-
тавайтесь в пекле.
четверо потихоньку спустились в шлюпку и отчалили от судна, молчаливого,
как могила, из которой, словно голос заживо погребенных, раздавались
временами только стоны одурманенных пьяниц.
знавший дорогу, стоя указывал, куда нам плыть. Это вынуждало грести
очень осторожно, что и спасло нас. Только что мы отошли от корабля, как
стало светать, туман сгустился, и над нами с криками потянулись птицы.
Вдруг Даттон быстро присел на дно лодки и шепнул нам, чтобы мы молчали,
если жизнь нам дорога, и слушали. И в самом деле, с одной стороны послы-
шался слабый скрип уключин, он повторился, а затем такой же скрип послы-
шался и с другой стороны. Ясно было, что вчера утром фрегат нас выследил
и теперь направил шлюпки, чтобы захватить корабль. Беззащитные, мы были
в самой середине их флотилии. Трудно представить себе положение более
гибельное, и мы сидели, склонившись над веслами, моля бога, чтобы туман
продержался подольше. Пот крупными каплями стекал у меня со лба. Вдруг с
одной из шлюпок, куда можно было бы перекинуть сухарь, послышался осто-
рожный шепот офицера:
груди.
где-нибудь укрыться. Давайте причалим к берегу.
прямо через туман, который был для нас единственным спасением. Но небо
сжалилось над нами, мы пристали к самой заросли, выбрались на берег с
нашим драгоценным грузом и, не зная другого способа скрыть свои следы
(туман уже начинал рассеиваться), затопили шлюпку. Едва успели мы
скрыться в зарослях, как взошло солнце и в то же самое время с середины
бухты раздалось громкое "ура" моряков, и мы поняли, что "Сара" взята на
абордаж. Позднее я слышал, что захвативший ее офицер был щедро награж-
ден, но, хотя выслежен был наш корабль действительно мастерски, я пола-
гаю, что самый захват его не потребовал особых трудов [21].
из огня мы попали в полымя. Мы высадились наугад в огромном непролазном
болоте, и найти тропу представлялось теперь делом неверным, утомительным
и опасным. Даттон считал, что нам надо дождаться отплытия судна и выло-
вить со дна шлюпку. Любое промедление, говорил он, разумнее, чем попытка
Корнев Павел
Максимов Альберт
Афанасьев Роман
Конюшевский Владислав
Корнев Павел
Никитин Юрий