ореха - антикварная редкость; книги все мои - в основном это писатели
французского Возрождения. Видели бы вы, как отскакивают от них скучающие
жители здешних островов, когда подходят к шкафу, рассчитывая поживиться
чем-нибудь получше библиотечных романов! Зеркала настоящие венецианские;
вон то в углу - очень недурной образчикМазня - моя и его, лепка - только
моя.
ром.
интересовались недвижимостью в Калифорнии.
совался" - это не то слово. "Был втянут в спекуляции" - гораздо ближе к
истине. Как бы то ни было, я прирожденный художник: меня никогда ничто,
кроме искусства, не интересовало. Если бы я завтра разбил эту посудину,
- добавил он помолчав, - я, пожалуй, опять занялся бы искусством!
застраховать его и забирает львиную долю наших прибылей, но мы с ним еще
посчитаемся.
пока вас ждут не дождутся в нашем клубе. C'est l'heure de l'absinthe
[3]. А потом, Лауден, вы, разумеется, пообедаете у меня?
которого труда, потому что он был уже в годах и довольно толст, - расче-
сал бороду и усы перед одним из венецианских зеркал и, взяв фетровую
шляпу с большими полями, вывел своего посетителя через помещение конторы
на шкафут.
и отделкой из полированного красного дерева.
удобнее всего пристать.
ковом положении, - посоветовал Лауден, легко спускаясь по трапу.
пель-штерты.
шхуны, - заметил он. - Во-первых, она, на мой взгляд, великовата для
торговли по архипелагам, а во-вторых, слишком роскошно отделана.
возразил Лауден. - Я ведь отнюдь не деловой человек. Мой компаньон, ка-
жется, доволен, а деньги, как я вам уже говорил, принадлежат ему. Я
вкладываю в дело только отсутствие коммерческого опыта.
шхуне раздался сигнальный выстрел пушки (точнее говоря, это было ружье)
и был спущен флаг. Шлюпка пристала к берегу в уже сгущающихся сумерках,
и на низкой веранде "Серкль Интернасьональ" [4] (как официально и не без
оснований назывался клуб) засветились многочисленные лампы. Наступили
самые приятные часы суток: исчезли назойливые, больно жалящие мушки; по-
веял прохладный береговой бриз, и члены "Серкль Интернасьональ" собра-
лись в клубе поболтать и выпить стаканчик-другой. Мистер Лауден Додд был
официально представлен коменданту острова; партнеру коменданта по
бильярду - торговцу с соседнего острова и почетному члену клуба, который
начал свою карьеру помощником плотника на борту военного корабля севе-
рян; портовому доктору; начальнику жандармов; владельцу опийной планта-
ции и всем остальным людям с белой кожей, которых прихоти торговли или
кораблекрушений, а может быть, просто нежелание служить в военном флоте
забросили в Таиохаэ. Благодаря своей располагающей внешности и любезным
манерам, а также умению красноречиво изъясняться как на английском, так
и на французском языках Лауден всем очень понравился. Вскоре на столе
возле него уже стояла одна из восьми последних бутылок пива, а сам он
оказался довольно молчаливой центральной фигурой оживленно болтающей
группы.
мир мал; вначале непременно будет упомянут Забияка Хейс, герой-моряк,
чьи подвиги и вполне заслуженный конец остались совершенно неизвестными
Европе; потом будет затронут вопрос о торговле копрой или жемчугом, а
может быть, хлопком или губками, но очень небрежно, словно он никого
особенно не интересует; то и дело будут упоминаться названия шхун и фа-
милии их капитанов, а затем собеседники обменяются новостями о последнем
кораблекрушении и обстоятельно их обсудят. Человеку новому эти разговоры
сначала не покажутся особенно интересными, но, когда он проживет в мире
островов год или два и перевидает немало шхун, так что фамилия каждого
капитана будет вызывать в его памяти определенную фигуру, облаченную в
пижаму или парусиновый костюм, да к тому же привыкнет к снисходительнос-
ти, с которой (в память мистера Хейса) относятся здесь к таким видам че-
ловеческой деятельности, как контрабанда, нарочно устроенное кораблекру-
шение, баратрия [5], пиратство, насильственная вербовка рабочей силы и
прочее, он убедится, что беседы в клубах Полинезии не менее остроумны и
поучительны, чем разговоры в подобных же заведениях Лондона и Парижа.
был старым, просоленным торговцем Южных Морей; он знал множество кораб-
лей и их капитанов; ему приходилось на других архипелагах присутствовать
при зарождении предприятия, о конце которого шел рассказ, или, наоборот,
он мог сообщить о дальнейшем развитии событий, начавшихся в Таиохаэ.
Среди прочих интересных новостей - например, о появлении в здешних водах
новых лиц - он сообщил также о кораблекрушении. "Джон Ричарде" разделил
судьбу многих других островных шхун.
разил общее мнение, сказав:
ванной шхуны, опытного капитана и крепкого, надежного рифа?
кроме миссионеров, не получает барышей.
так году на четвертом, обчистить лагуну и удрать на всех парусах, пока
французы не спохватились.
- сказал Хэвенс. - Помните этого человека из Гонолулу и бриг, который
выбросило на рифы Вайкики? Ветер был крепкий, и бриг начало ломать, не
успел он как следует сесть на днище. Агент "Ллойда" продал его меньше
чем через час, и до темноты, когда корабль наконец разбило в щепы, поку-
патель успел обеспечить себе безбедную жизнь, а если бы солнце зашло на
три часа позже, он мог бы совсем удалиться от дел. Но и так он построил
себе дом на улице Беретания и назвал его в честь этого корабля.
женец Глазго, - но далеко не всегда.
Хэвенс.
го-нибудь богача и поприжать его как следует.
дей неупотребительны? - возразил Хэвенс.
мутимо отозвался шотландец из Глазго. - Беда только в том, что подходя-
щих секретов в Южных Морях не узнаешь. Их надо искать в Лондоне или в
Париже.
газеты! Вы хихикаете только из-за своего тупоголового невежества. А на
мой взгляд, шантаж - такое же ремесло, как страхование, только в сто раз
честнее.
ценил мир и спокойствие, поспешно вмешаться в разговор.
бовать все эти способы добывания хлеба насущного.
ломаном языке.
ки не золотоискательством. Любой дурости есть предел.
вался кто-то еще.
Бажанов Олег
Лукьяненко Сергей
Корнев Павел
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия