Четверо моих сотоварищей разбрелись кто куда; трое Макгрегоров поднялись
выше на скалу, а Энди со своей Библией примостился на солнце среди раз-
валин; я застал его крепко спящим и, едва он открыл глаза, принялся го-
рячо убеждать его, приводя множество доводов.
дя на меня поверх очков.
во. Что же может быть для меня лучше этого? Разве вы не помните, что
сказано в Священном писании. Энди? А ведь Библия лежит у вас на коленях!
Там сказано: "Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе
своей повредит?"
тоже должен держаться своего слова. А вы чего от меня требуете? Чтобы я
продал его за сребреники.
как обстоит: ежели я услужу вам, как вы того хотите, значит, я потеряю
свой кусок хлеба. Понятно, вы должны будете возместить мой заработок и
даже из благородства чуток добавите. А это что, разве не подкуп? И кабы
я еще знал, что я получу ваши деньги! Так нет, сколько я могу судить, и
это еще неизвестно; и если вас повесят, что со мной-то будет? Нет, это
никак невозможно. Ступайте-ка вы отсюда, голубчик вы мой, и дайте Энди
дочитать главу.
минуту я ощутил почти благодарное чувство к Престонгрэнджу за то, что он
избавил меня, пусть даже насильственно и незаконно, от всех окружавших
меня опасностей, соблазнов и затруднений.
исчезло, и мысли о Джемсе завладели мною безраздельно. Двадцать первое
сентября - день, на который был назначен суд, - я провел в таком отчая-
нии, какое, пожалуй, испытал только еще на островке Иррейд. Большую
часть дня я пролежал на травянистом склоне, находясь в каком-то полуза-
бытьи; Я лежал неподвижно, а в голове моей бушевали мучительные мысли.
Иногда я все же засыпал, но и во сне меня преследовал зал суда в Инверэ-
ри и узник, бросающий взгляды во все стороны в поисках пропавшего свиде-
теля, и я вздрагивал и просыпался все с тем же мрачным унынием в душе и
ломотой во всем теле. Кажется, Энди часто поглядывал на меня, но я не
обращал на него внимания. Вот уж поистине горек был мой хлеб и дни мои
были тягостны.
пришла лодка с провизией, и Энди сунул мне в руку пакет. Он был без ад-
реса, но запечатан государственной печатью. В нем лежали две записки:
"Мистер Бэлфур теперь сам убедился, что вмешиваться уже слишком поздно.
За его поведением будут наблюдать, и его благоразумие будет вознагражде-
но". Так гласила первая записка, которая, очевидно, была старательно на-
писана левой рукой. Разумеется, в этих словах не было ничего такого, что
могло бы бросить тень на того, кто их писал, даже если бы он был обнару-
жен; печать, внушительно заменявшая подпись, была поставлена на от-
дельном, совершенно чистом листке; мне оставалось лишь признать, что по-
камест мои противники знают, что делают, и как можно спокойнее отнестись
к угрозе, просвечивающей сквозь обещание награды.
общаем, что о нем беспокоится друг, у которого серые глаза" - так было
написано женской рукой, и меня так поразило, что эта записка попала ко
мне в такую минуту, да еще с государственной печатью, что я просто ос-
толбенел. Передо мной засияли серые глаза Катрионы. Сердце мое радостно
вздрогнуло при мысли, что этот друг - она. Но кто же написал записку и
вложил ее в послание Престонгрэнджа? И, что самое непостижимое, почему
кто-то счел нужным послать мне это приятное, но совершенно бесполезное
сообщение насекалу Басе? Единственный человек, которого я мог заподоз-
рить, была мисс Грант. Я вспомнил, что три сестры неизменно восхищались
глазами Катрионы и по цвету глаз даже дали ей прозвище; а сама мисс
Грант, обращаясь ко мне, по-деревенски коверкала слова, очевидно, в нас-
мешку над моей неотесанностью. И, кроме того, она жила в том же доме,
откуда была послана первая записка. Оставалось найти объяснение еще од-
ной странности: как мог Престонгрэндж посвятить ее в столь секретное де-
ло и почему позволил приложить это легкомысленное послание к его
собственному? Но и тут передо мной забрезжила догадка. Во-первых, неда-
ром эта юная леди умела нагонять робость; быть может, она властвовала
над папенькой больше, чем я думал. А во-вторых, не следует забывать о
постоянной тактике прокурора: он старался быть ласковым, несмотря ни на
что, и даже в раздражении не снимал маски дружеского участия. Вероятно,
он понимает, как я разъярен своим пленением. Быть может, послав эту шут-
ливую, дружескую записку, он рассчитывал смягчить мой гнев?
красивой мисс Грант, которая снизошла до заботы о моих делах. Намек на
Катриону сам по себе настроил меня на более мирные и более трусливые
мысли. Если Генеральному прокурору известно о ней и о нашем зна-
комстве... если я сумею угодить ему тем "благоразумием", о котором гово-
рилось в письме, то к чему это может привести? "В глазах всех птиц нап-
расно расставляется сеть" - сказано в Писании. Ну что же, стало быть,
птицы умнее людей! А я, полагая, что разгадал тактику прокурора, все же
попал в его сети.
мной, как звезды, но тут мои размышления перебил Энди.
точно видение, представился Джемс Стюарт, судебный зал в Инверэри, и
мысли мои сразу повернулись, точно дверь на петлях. Судебные заседания,
подумал я, иногда затягиваются дольше назначенного срока. Если даже я
появлюсь в Инверэри слишком поздно, все равно своими попытками я смогу
поддержать Джемса, а свое доброе имя и тем более. В одно мгновение, поч-
ти не задумываясь, я сообразил, как мне действовать.
востока, а мне нужно на запад; задержите лодку, я ее нанимаю. Сегодня
весь день будем плыть вверх по Форту, а завтра в два часа дня вы меня
высадите на западе, там, куда мы успеем добраться.
Инверэри!
вас даже жалко стало, - прибавил он. - Только, знаете, я до вчерашнего
дня не очень понимал, чего вы на самом-то деле хотите.
еще одно преимущество. Мы оставим горцев на скале, а завтра их заберет
лодка из Каслтона. Этот Нийл косо на вас поглядывает; кто знает, может,
как только я уеду, он опять возьмется за нож: эти оборванцы очень злопа-
мятны. А если вас станут допрашивать, у вас есть оправдание. Наша жизнь
была в опасности, а вы за меня отвечаете, вот и решили увезти меня от
этих дикарей и продержать остальное время в лодке. И знаете что, Энди? -
добавил я, улыбаясь. - По-моему, вы очень мудро решили.
и он меня, видно, тоже; с ним опасно связываться. Том Энстер справится с
этими скотами куда лучше. Лодочник Энстер был родом из Файфа, где гово-
рят по-гэльски. Да, да, - продолжал Энди. - Том с ними лучше управится.
И ежели пораскинуть умом, так нас вряд ли кто хватится. Скала, да будь я
неладен, они и думать забыли про эту скалу. А вы, Шос, бываете смекалис-
тым, когда захотите. Про то, что вы меня спасли, я уж и не говорю, - уже
серьезнее добавил он и в знак согласия протянул мне руку.
ли парус. Макгрегоры хлопотали у очага, готовя завтрак, - стряпней всег-
да занимались они, но один из них зачем-то вышел на зубчатую стену, и мы
едва успели отойти от скалы на сотню с лишним футов, как наше бегство
было обнаружено; все трое, как муравьи у разоренного муравейника, забе-
гали, засуетились у развалин и причала, стали звать нас и требовать,
чтобы мы вернулись. Мы еще находились в защищенном от ветра месте и в
тени от Басса, огромным пятном лежавшей на воде, но вскоре вышли на
солнце, и в ту же минуту ветер надул наш парус, лодка накренилась по са-
мый планшир, и сразу же нас отнесло так далеко, что мы уже не слышали их
криков. Каких страхов они натерпелись на этой скале, оставшись без пок-
ровительства цивилизованного человека и без защиты Библии - трудно себе
представить; они даже не могли утешиться выпивкой, ибо хотя мы сбежали
тайком и второпях, Энди все же ухитрился прихватить коньяк с собой.
Глейнтейтских скал, чтобы наших островитян сняли со скалы на другой же
день. Оттуда мы направились вверх по Форту. Разыгравшийся было ветер
стал быстро спадать, но не стихал совсем. Весь день мы плыли под пару-
сом, хотя большей частью не слишком быстро, и только с наступлением тем-
ноты добрались до Куинсферри. Чтобы Энди не нарушал своих обязательств
(если они еще существовали), я не должен был выходить из лодки, но не
видел ничего дурного в том, чтобы сообщаться с берегом письменно. На
Корнев Павел
Березин Федор
Афанасьев Роман
Василенко Иван
Посняков Андрей
Шилова Юлия