покинуть дом? - спросил я.
жется, - отвечал он. - Это дом вашего дяди, говорите вы... совершенно
верно. Но, в сущности, он принадлежит и вашему кузену тоже. У виконта
здесь есть собственные покои; он располагается в них вот уже добрых
тридцать лет, и там полным-полно всякого хлама - корсеты, право слово, и
пуховки, и прочий вздор, который куда более пристал женщине, - однако
никто при всем желании не мог бы доказать, что виконт не хозяин этому
тряпью. У нас были все основания приказать ему покинуть дом, но он с та-
ким же основанием мог ответить: "Хорошо, я уеду, но прежде заберу свои
корсеты и галстуки. Мне надобно уложить девятьсот девяносто девять сун-
дуков немыслимого барахла, которое накопилось у меня за тридцать лет, и
на сборы уйдет по меньшей мере тридцать часов". А что мы могли бы на это
возразить?
жил бы двух рослых лакеев и парочку крепких дубинок.
я с самого начала совершил беззаконие? Ну, нет! Тут был только один вы-
ход, и я им воспользовался и при этом пожертвовал своим последним патро-
ном. Я его ошеломил. Это дало нам три часа времени, которыми надо поско-
рее воспользоваться, ибо если я в чем и уверен, так это в том, что завт-
ра утром виконт снова будет здесь.
солдат что дитя! Ведь все это мне даже в голову не приходило.
Англии? - спросил он.
тратьте их понапрасну. Довольно будет сказать, что речь идет о делах
сердечных.
было не сомневаться. Засадите их в больницу, заприте в тюрьму, напяльте
на них желтую куртку, - что бы вы ни делали, молодой Джессами все равно
найдет свою Дженни. А, поступайте, как знаете; я слишком много повидал
на своем веку и, конечно же, не стану спорить с молодым джентльменом,
которому угодно было вообразить, будто он влюблен; нет уж, благодарю по-
корно, меня на мякине не проведешь. Я только хочу, чтобы вы понимали, на
что идете: вас ждет тюрьма, скамья подсудимых, виселица и петля - ужасно
грубая проза, мой молодой друг. Грубая и грязная, и все вполне всерьез -
никакой поэзии!
можно было бы сделать это изящней и красноречивей. Но я по-прежнему стою
на своем. Пока я вновь не увижу ту, к которой стремлюсь всем сердцем,
ничто не заставит меня покинуть Великобританию. Кроме того...
но слова замерли у меня на губах. Ведь многотерпению поверенного тоже
может прийти конец. В общей сложности я пробыл в Англии совсем недолго,
причем большую часть времени находился в плену, в Эдинбургской крепости,
и тем не менее, как уже признался поверенному, заколол человека ножница-
ми, а сейчас едва не проговорился, что порешил другого дубинкой! На меня
накатила волна благоразумия, холодная и глубокая, как море.
не удержит меня от поездки в Эдинбург.
гался.
ка?!
смелость города берет, мистер Роумен! Учат же воинов появляться именно
там, где враг меньше всего их ожидает! А где он ждет меня меньше всего?
самом деле отлично придумано. Все свидетели, кроме одного, утонули, а
этот один нам не страшен: он заперт в тюрьме. Вы же изменились до неуз-
наваемости... будем надеяться, что это так... и прогуливаетесь по улицам
того самого города, где вы дали волю вашей... ну, скажем, вашему своео-
бычному нраву! Право, неплохо придумано!
только одно: ваш немедленный отъезд во Францию.
вился я.
нило, - отвечал Роумен. - Поступайте по-своему: вас не переубедишь. И я
не думаю, что там вы будете в большей опасности, чем в любом другом мес-
те в Англии. Дайте слугам уснуть, а тогда выходите на проселок и шагайте
без роздыха ночь напролет, как поется в песенке. Утром наймите карету
или, если угодно, садитесь в почтовый дилижанс и продолжайте путешест-
вие, соблюдая все приличия, а также по мере сил и осторожность.
не торопите меня. Я хочу увидеть tout ensemble [45], а подробности меша-
ют вообразить картину в целом.
этот именуется Роули, - сказал я.
Куда как благоразумно!
самое подходящее слово. Я же не собираюсь прятаться всю жизнь. Ради од-
ного ночлега незачем возводить каменные палаты. Это всего лишь палатка -
мимолетное видение, - поглядели, восхитились, и вот оно уже исчезло. Ко-
роче говоря, тут требуется trompe l'oeil [46], которого бы хватило на
двенадцать часов, проведенных в гостинице. Разве я не прав?
ках несущейся по дороге кареты. Он выдержит испытание и в гостинице,
когда его встретят в коридоре, поглядят вслед, спросят, кто таков, и ус-
лышат в ответ: "Лакей господина из четвертого номера", - этакий провор-
ный, воспитанный молодой человек. Он всюду выдержит испытание, только бы
нам не встретился кто-нибудь, кто знает его в лицо. Ну, а в этом случае,
дорогой сэр, что с него спрашивать? Понятно, ежели нам повстречается мой
кузен или кто другой из тех, что присутствовали на нынешнем вечернем
представлении (кстати сказать, весьма благоразумном), мы пропали, спору
нет. Как ни удачен маскарад, всегда найдется уязвимое местечко; в этих
случаях, если позволительно такое сравнение (оно само напрашивается при
взгляде на карман вашего жилета), всегда прихватываешь с собою табакер-
ку, полную случайностей. Если я возьму с собой Роули, она не станет ни
на гран тяжелее. Короче говоря, малый он честный, любит меня, я ему до-
веряю, и в конце концов он же мой слуга.
неважно, вы только отправьте его нынче ночью на перекресток, а остальное
предоставьте мне. Уж поверьте, он охотно останется моим слугой и, по-
верьте, отлично справится.
своему гардеробу.
одной меньше... вы бы сказали: a la guerre comme a la guerre [47]. Пус-
кай мальчишка едет, по крайности будет вам помощник. - И он уже собрался
было позвонить, но тут заметил, что я роюсь в гардеробе. - Напрасно вы
так любовно разглядываете все эти сюртуки, жилеты, галстуки и прочие
доспехи. Вам незачем превращаться в щеголя. В конце концов это даже про-
тиву нынешней моды.
знаток. От туалетов зависит моя жизнь, они помогают моему маскараду; но
взять с собою их все я не могу, а потому спешить с выбором было бы прег-
лупо. Поймите наконец, что мне надобно. Я хочу быть незаметным, это пер-
вое; второе, я хочу быть незаметным в карете и с лакеем. Неужто вы не в
состоянии понять, сколь сложно выбрать для этого подобающее платье? Все
предметы моего туалета должны быть не слишком грубы и не слишком изыс-
канны: rien de voyant, rien qui detonne [48]; я должен обратиться в сос-
тоятельного молодого человека приятной наружности, каких немало, который
путешествует как ему и положено и о котором хозяин гостиницы позабудет в
тот же день, а горничная, быть может, украдкой вздохнет, ну и бог с ней!
Так одеться - искусство весьма тонкое.
Роумен. - Черная тройка и чистая сорочка - вот вам самое верное
средство.
ностных! - сказал я, обдумывая меж тем, какому из двух сюртуков отдать
предпочтение. - Помилуйте, мистер Роумен, да разве у меня такая же седая
голова? Или, быть может, вы путешествуете в собственной карете да со ще-
голеватым лакеем?
щеголеватому лакею и кожаной сумке для бумаг. - Тут я замолчал. Подошел
к сумке и поглядел на нее с некоторым сомнением. - Да, - продолжал я. -
Да, и кожаной сумке для бумаг! Сразу видно, у хозяина ее и денежки во-
дятся и земли тоже, а значит, и поверенный имеется. Сумке этой цены нет.
Корнев Павел
Мичурин Артем
Володихин Дмитрий
Лондон Джек
Березин Федор
Трубников Александр