номер четвертый! Какое изволите заказать вино? Будет исполнено, сэр.
Свежую упряжку, сэр? Нет, сэр? Как вам будет угодно.
нечто вроде улыбки, без чего я отлично мог бы обойтись. Любезность его
не была искренней, прикрываясь ею, он недоверчиво меня изучал - он, ко-
нечно же, взял на заметку и сцену, разыгравшуюся у его крыльца, и беспо-
рядочные выкрики форейтора, и когда меня наконец ввели в мой номер, я со
страхом подумал, что неприятностей не миновать. Я чуть было не решил от-
казаться от своего намерения. Но, сказать по правде, теперь, когда имя
мое стало всеобщим достоянием, страх мой перед почтовым дилижансом, ко-
торый вез афишки, вырос безмерно, и я чувствовал, что мне кусок в горло
не пойдет, пока я не избавлюсь от малиновой кареты.
держателю гостиницы и просить его выпить со мною стаканчик. Он явился:
мы обменялись положенными любезностями, и я приступил к делу.
Вы, я полагаю, уже слыхали о ней?
должал я. - И, сами понимаете, она мне теперь без надобности. Не найдет-
ся ли у вас на нее охотника?
карета ваша почитай что вовсе погублена. Известное дело, никому не по
вкусу, ежели экипаж продырявлен пулей.
давешнюю малютку, которая, без сомнения, зачитывалась сочинениями миссис
Радклиф.
мне судить. Но вообще-то оно понятно: приличным людям сам бог велел же-
лать, чтобы и вещи у них выглядели прилично; дырки от пуль, лужи крови,
господа с вымышленными именами - это им все без надобности.
что рука моя не дрожит.
рета эта ваша? - спросил хозяин гостиницы.
стол бумагу.
сколько за нее заплатил.
удостоверяющая личность.
мое право на поместье, хранятся вот в этой кожаной сумке, но неужто вы
думаете, что я позволю вам их смотреть?
заплатил за некий экипаж семьдесят фунтов, - сказал хозяин. - Что же,
прекрасно! Ну, а кто мне докажет, что вы и есть мистер Рейморни?
может, и почтеннейший, а может, и навязчивый и дерзкий, ежели вам так
желательно... ну, а вы-то кто? Я слыхал, что у вас два имени; слыхал,
что вы похищаете молодых девиц и что вас приветствуют как француза, это
ли не диво? И повторяю, покажу хоть под присягой: когда форейтор давеча
принялся про вас всякое рассказывать, у вас прямо поджилки тряслись. Ко-
ротко сказать, сэр, может, вы и порядочный господин, да я-то слишком ма-
ло вас знаю, а потому желаю поглядеть ваш документ, а не то пожалуйте к
судье. Так что выбирайте: со мной вам объясняться невместно, так уж
судья-то вам, надо полагать, ровня.
еще не пришел в себя. - Ваши требования весьма странны и грубы. Что же,
у вас в Уэстморленде это в обычае - оскорблять благородных людей?
шпион, так в обычае, и обычай этот не так уж и плох. Э, - нет! - крикнул
он, заметив, что у меня дернулась рука. - Обе руки на стол, господин хо-
роший! Мне дырки от пуль в стенках без надобности.
вполне овладев собой. - Вы же видите, я само спокойствие; надеюсь, вы не
примете за обиду, ежели я налью себе еще вина?
на, никаких Надежд. Я собирался потянуть еще немного и сдаться, ничего
другого мне не оставалось. Но уж торопиться-то я, во всяком случае, не
желал.
ло быть, как вы изволили выразиться, почтеннейший, я не согласен. Разу-
меется, я не стану показывать вам свои бумаги, и, разумеется, я не желаю
вставать из-за стола и плестись к вашим судьям. Я слишком дорожу своим
пищеварением и слишком мало интересуюсь мировыми судьями.
шнуру от звонка.
же, что внизу ждет мальчишка: только я дерну - и он по первому же звонку
побежит за полицейским.
проводить время в обществе полицейских, но ежели вам вздумалось получить
такового в качестве десерта... - Тут я слегка пожал плечами. - Знаете, -
прибавил я, - это весьма забавно. Я человек светский и, уверяю вас, с
интересом слежу за тем, какой еще стороной повернется ко мне ваша в выс-
шей степени своеобычная натура.
шнур, а глаза буквально впились в мои глаза. То была решающая минута.
Мне казалось, что под его взглядом лицо мое слиняло, выражение измени-
лось, улыбка (ибо вначале я улыбался) обернулась гримасой мученика, пы-
таемого на дыбе. Притом меня терзали сомнения. Человек ни в чем не по-
винный уже давно положил бы конец всем этим дерзостям, а раз я терплю, я
тем самым подписываю и скрепляю печатью свое признание; силам моим при-
шел конец.
я. - Прошу прощения, что я заговорил об этом, но всего минуту назад вы
изволили очень уж взволноваться.
но. Сам я слышал, как он дрожит, но содержатель гостиницы, по всей види-
мости, не мог этого заметить. Он отворотился и перевел дух, и можете не
сомневаться, что я мигом последовал его примеру.
сказал он. - Кто бы вы там ни были, а я обойдусь с вами по чести. Возьму
у вас карету за сто фунтов, и обед сюда же войдет.
кареты. Это ведь лишь немногим больше, чем она стоит, - прибавил он, ух-
мыляясь, - и сами знаете, вам надо поскорей сбыть ее с рук.
жение. Оно и вправду было на
редкость забавно, хотя ничуть не соблазнительно. Од-
нако же я крайне ему обрадовался, ибо оно давало мне
случай посмеяться. И уж посмеялся я всласть, покуда по
щекам у меня не потекли слезы; немного поуспокоясь,
я взглядывал в лицо своему собеседнику - и меня одо-
левал новый приступ смеха.
слезы.
вать глаза, что сказать; впервые он заподозрил, что принял меня не за
того.
запросил двадцать пять, но кончил тем, что согласился на двадцать: по
правде сказать, я рад был получить за эту карету хоть что-нибудь и тор-
говался не ради денег, но единственно для того, чтобы любой ценой обес-
печить себе безопасное отступление. Ибо хотя военные действия и были
приостановлены, но в любую минуту могли начаться вновь: собеседник мой
все полон был подозрительности, я читал это в его хмуром взгляде, вновь
и вновь на меня устремлявшемся.
как хотите, а мне надобно исполнить свой долг.
житься над ним напоследок, а там будь что будет!
уме? - И словно бы тут же устыдившись такой вспышки, прибавил: - Я не
хуже всякого другого понимаю шутку, но вы совсем забылись. Пошлите-ка
мне моего слугу и счет.
бил, выгнал вон, вот теперь-то ему и кликнуть полицейского. Но по некое-
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Володихин Дмитрий
Курылев Олег
Круз Андрей