Черневшие перед нами стены шалаша, затененные выступавшим навесом, четко
вырисовывались на фоне более светлой поляны. Вдруг мне показалось, что на
этом фоне с левой стороны появилось какое-то темное пятно, словно кто-то
стоял или припал к углу шалаша.
что не будем покидать своих постов до сигнала тревоги. Но таинственный
пришелец не был похож и на Карапану: он казался приземистым и коренастым,
тогда как шаман был худ и высок. Человек крадучись пробирался к входу в
шалаш. Я утвердился в мысли, что это не Карапана. А может, их двое?
Возможно, шаман крался сзади, вслед за этим первым?
за руку.
Зачем?
приглушенным голосом прошипел:
Прыгнул с таким непостижимым проворством, какого я никогда в нем и не
предполагал. От цели его отделяло четыре-пять шагов. Но противник был
начеку. То ли его что-то насторожило, то ли он услышал наш шепот, но он
вдруг отпрянул в сторону, и нож Арасибо рассек только воздух, а рука
соскользнула с натертого жиром тела.
удалось. Я бросился наперерез и палицей нанес ему удар по голове. Но удар,
видимо, был слабым: он зашатался, казалось, вот-вот упадет, но не упал и
рванулся было вперед, но тут же попал в объятия Арнака. Оба они упали. Я
вновь огрел врага палкой по голове, а Арнак навалился сверху и прижал к
земле.
помочь. Обеими руками я охватил его за шею и крепко сжал, Арнак же вырвал
у него нож и заломил руки за спину так, что хрустнули суставы. Наш пленник
был совершенно голым, лишь со шнурком на талии, и весь натерт жиром, чтобы
легче ускользнуть.
сомнений - это не Карапана. На наш вопрос, кто он, ответа не последовало.
один - никого больше мы не нашли.
причаливал.
подняла оглушительный крик. Проснулись соседи и стали сбегаться со всех
сторон, вооруженные чем попало.
первого воина, как на месте оказались и все остальные. Многие были
вооружены с ног до головы, никто не забыл и своего мушкета. Наш род
оказался на высоте, и меня, несмотря на волнение, охватывала гордость:
ведь такая боевая готовность во многом моя заслуга.
зажженные факелы, а также плошки с жиром, и, когда их свет упал на лицо
пленника, все оторопели: это был юный ученик шамана - Канахоло, парнишка
всего лет четырнадцати, но, как видно, уже поднаторевший в преступном
ремесле. Отбивался он от нас как звереныш и прихватил с собой нож, зато
теперь связанный отравитель, лежа на земле, притих, и душа его, судя по
всему, ушла в пятки. Видя над собой множество перекошенных от бешенства
лиц, он решил, что наступил его последний час, и, по чести говоря, не так
уж ошибался.
юного преступника. По мере того как он раскрывал подлые интриги Карапаны,
росло негодование против его ученика и сообщника. Более всего возмущались
женщины. В какой-то миг мать Ласаны подскочила к мальчишке и хотела
выцарапать ему глаза.
невинное дитя!..
жизнь пленника, требуя немедленной его смерти. Такое всеобщее возбуждение
могло повлечь за собой непоправимые беды, и потому надо было как-то их
усмирить, а из парня вытянуть как можно больше сведений.
нескольким юношам постоянно их поддерживать. Стало достаточно светло, и
теперь можно было лучше рассмотреть пленника.
ничего, кроме безумного ужаса, но, как только Канахоло заметил, что
немедленная смерть ему не грозит, губы его упрямо сжались, в глазах
мелькнуло коварство - конечно, шаман не выбрал бы своим учеником
какого-нибудь простака.
когда его перевернули на спину, он тут же переменил положение, приняв
прежнюю неудобную позу. Произошло это, быть может, случайно, а возможно, и
нет, но, во всяком случае, привлекло мое внимание. Не пытается ли Канахоло
что-то укрыть от наших глаз под правым боком?
Арасибо.
траве...
нагому, негде было укрыть яд. Ничего не было у него и в руках.
хранил упорное молчание и не проронил ни слова.
женщины, даже дети, - и, хотя первое возбуждение уже прошло, их все еще
обуревало неудовлетворенное любопытство; они ждали доказательств вины -
доказательств убедительных.
рода, несколько ближайших соседей, привлеченных, как и другие, шумом. Они
не были моими врагами, но не были и друзьями, а услышав из уст Манаури
тяжкие обвинения, клеймящие Карапану, перепугались. Они почитали власть
своего шамана, находились под его влиянием и не собирались легковерно
отказывать ему в поклонении оттого лишь, что кому-то хотелось метать в
него громы и молнии. Они стали перешептываться, а видя, что Канахоло
упорно молчит, обступили Манаури:
него добрая душа. Карапана хочет его уничтожить и поэтому отравляет
ребенка Ласаны, подбрасывает с помощью Канахоло листья кумаравы...
Арасибо - калека, пустой человек, что от него ожидать? Он ненавидит
Карапану и поэтому лжет...
леса!..
к хижине больного ребенка?
подбрасывать хворост, и пламя стало постепенно затухать. Я стоял ближе
всех к пленнику. Руки у него были связаны за спиной, он на них лежал. Как
только костры притухли - не укрылось от моего внимания, - юнец, пользуясь
тьмой, начал вытворять руками какие-то непонятные движения, будто стараясь
ухватить что-то, укрытое у него под правым боком. Но вот вновь взметнулось
пламя костров, ярко осветив поляну, и пленник замер в неподвижности. И тут
я сделал любопытное открытие: из-под бока лежавшего чуть выступал какой-то
предмет. Не кончик ли это бамбуковой трубки, широко применяемой здесь для
хранения различных мелких вещей. Теперь я ничуть не сомневался в том,
отчего Канахоло так странно лежал: он пытался скрыть под собой нечто, что
могло выдать его тайну.
вдруг с черепом ягуара в руках прибежал Арасибо, куда-то отлучавшийся. Он
вбил в землю над пленником копье и насадил на него череп, уставив открытую
глазницу на юнца. В пляшущем свете костра череп словно ожил, хищные клыки
его, казалось, ощерились, а черный провал глаза грозно уставился сверху на
Конюшевский Владислав
Акунин Борис
Василенко Иван
Шилова Юлия
Шидловский Дмитрий
Ильин Андрей