победил дикаря!
за мной, как тень. Первое, что мне бросилось в глаза, когда мы
присоединились к другим, это -- миссионер, сидевший на камне; его нога была
завязана платком, сквозь который сочилась кровь. Он действительно получил
рану в ногу копьем и сидел, держа в руке свой любимый разрезной нож, который
был согнут теперь.
победили! Но какое ужасное зрелище! Печальное зрелище!
нож, он продолжал:
истерически засмеялся.
неудивительно. Мирному человеку тяжело участвовать в таком убийственном
деле. Судьба часто и жестоко смеется над людьми!
вместо них повсюду лежали трупы людей. Смерть, повсюду смерть! Трупы лежали
в разных положениях, одни на других, кучами, в одиночку, некоторые походили
на людей, мирно отдыхавших на траве.
них лежало четверо тяжелораненых. Из тридцати сильных, крепких людей едва
осталось пятнадцать, и пять из них, включая миссионера, были ранены, двое --
смертельно. Куртис и зулус остались невредимыми. Гуд потерял пятерых людей,
у меня было убито двое, Мекензи оплакивал пять или шесть человек. Что
касается всех уцелевших, за исключением меня, они были в крови с головы до
ног, -- рубашка сэра Генри казалась выкрашенной в красный цвет, -- и страшно
измучены. Один Умслопогас стоял, озаренный лучами света, около груды трупов,
мрачно опираясь на свой топор, и не казался расстроенным или усталым, хотя
тяжело дышал.
себя больным, -- я говорил тебе, что будет хороший бой, так и случилось.
Никогда я не видел ничего подобного, такого отчаянного дня! А эта железная
рубашка, наверное, заколдована. ее не пробьешь. Если бы я не влез в нее, я
был бы там! -- он кивнул по направлению груды убитых людей.
комплиментом. -- Ты. Инкубу, можешь носить такую рубашку, ты сам храбрый
человек, но я должен дать тебе несколько уроков, как владеть топором. Тогда
ты покажешь свою силу!
людей сказал, что видел, как она бежала к дому вместе с нянькой. Захватив с
собой раненых, которые могли вынести движение, мы тихо направились к миссии,
измученные, покрытые кровью, но с радостным сознанием победы. Мы спасли
жизнь ребенка и дали Мазаям хороший урок, который они долго не забудут! Но
чего это стоило!
и закрыла лицо руками.
увидев своего достойного супруга. В немногих словах я рассказал ей об исходе
борьбы (Флосси, благополучно прибежавшая домой, могла потом рассказать ей
все подробно). Миссис Мекензи подошла ко мне и торжественно поцеловала меня
в лоб.
жизнь моего ребенка!
признаться, что остался невредим, а сэр Генри и Гуд, благодаря стальным
рубашкам, получили незначительные ранения, легко излечимые простым
пластырем.
задело артерии. Вымывшись с наслаждением, одев наше обычное платье, мы
прошли в столовую, где нас ожидал завтрак. Как-то курьезно было сидеть в
прилично обставленной столовой, пить чай и есть поджаренный хлеб, словно
все, что случилось с нами, было сном, словно мы несколько часов тому назад
не дрались с дикими к рукопашной схватке.
кончили завтрак, дверь отворилась, и вошла Флосси, бледная, измученная, но
невредимая, она поцеловала нас всех и поблагодарила. Я поздравил ее с
находчивостью и смелостью, которую она выказала, убив дикаря ради спасения
своей жизни.
истерическим плачем. -- Я никогда не забуду его лица, когда он повернулся ко
мне, никогда! Я не могу!
бодрая, со свежими силами. Меня поразило, что девочка, владевшая собой, и
стрелявшая в дикаря, теперь не могла вынести даже напоминания об этом.
Впрочем, это отличительная черта ее пола!
мочи, проведенной в лагере дикарей. После она рассказывала мне, что это было
ужасно, невыносимо, сидеть долгие часы в эту бесконечную ночь, не зная, как,
каким образом будет сделана попытка спасти ее! Она прибавила, что, зная нашу
малочисленность, не смела ожидать этого, тем более, что Мазаи не выпускали
ее из вида; большинство из них не видало никогда белых людей, они трогали ее
за руки, за волосы своими грязными лапами. Она решила, если помощь не
явится, с первыми лучами солнца убить себя. Нянька слышала слова лигонини,
что их замучат до смерти, если при восходе солнца никто из белых людей не
явится заменить ее. Тяжело было ребенку решиться на это, но я не сомневаюсь,
что у нее хватило бы мужества застрелиться. Она была в том возрасте, когда
английские девочки ходят в школу и помышляют о десерте. Это дикое дитя, эта
дикарка выказала более мужества, ума и силы воли, чем любая взрослая
женщина, воспитанная в праздности и роскоши.
мы все вместе, со всеми обитателями миссии -- мужчинами, женщинами, юношами,
детьми -- пошли к месту побоища. чтобы похоронить наших убитых и бросить
трупы дикарей в волны реки Таны, протекающей в 50 ярдах от крааля.
прочесть похоронную службу (за отсутствием миссионера, вынужденного лежать в
постели), благодаря звонкому голосу и выразительной манере чтения. Это были
тяжелые минуты, но, по словам Гуда, было бы еще тяжелее, если бы нам
пришлось хоронить самих себя!
собрав сначала все копья, щиты и другое оружие. Пять раз нагружали мы телегу
и бросали трупы в реку. Очевидно было, что немногие дикари успели бежать.
Крокодилам предстоял сытный ужин в эту ночь! В одном из трупов мы узнали
часового с верхнего конца крааля. Я спросил Гуда, каким образом ему удалось
убить его. Он рассказал мне, что полз за ним по примеру Умслопогаса и ударил
мечом. Тот отчаянно стонал, но, к счастью, никто не слыхал этих стонов.
-- это обдуманное, хладнокровное убийство. Последним трупом, брошенным нами
в волны Таны, закончили мы инцидент нашего нападения на лагерь Мазаев. Щиты,
копья, все оружие мы взяли с собой, в миссию, не могу не вспомнить одного
случая при этом. Возвращаясь домой, мы проходили мимо дупла, где скрывался
Альфонс сегодня утром. Маленький человек присутствовал при погребении убитых
и выглядел совсем другим, чем был тогда, когда Мазаи сражались с нами. Для
каждого трупа он находил какую-нибудь остроту или насмешку. Он был весел,
ловок, хлопал в ладоши, пел, когда течение реки уносило трупы воинов за
сотни миль. Короче говоря, я подумал, что ему надо дать урок и предложил
судить его военным судом за постыдное поведение утром.
прекрасном французском языке весь стыд трусости, весь ужас его поведения,
дерзость, с которой он выбросил изо рта тряпку, между тем как, стуча зубами,
он мог поднять на ноги весь лагерь Мазаев и разрушить все наши планы.
кланялся, улыбался и заявил, что его поведение может показаться странным,
но, в действительности, зубы его стучали вовсе не от страха, о, нет,
конечно, он удивлялся, что господа могли даже подумать это, -- но просто от
утреннего холода. Относительно тряпочки, если господам угодно попробовать ее
ужасный вкус -- какая-то микстура из парафинового масла, сала и пороху!
Что-то ужасное! Но он послушался и держал ее во рту, пока желудок его не
возмутился... Тряпка вылетела изо рта в приладке невольной болезни.
смехом и дал Альфонсу такой толчок, что тот отлетел на несколько шагов с
кислым лицом.
своих ран. Гуд, весьма искусный в медицине, лечил его.
урок, и как только он оправится, он передаст дела миссии молодому человеку,
который готовится к миссионерской деятельности, и уедет в Англию.
утром, когда мы ползли к лагерю дикарей. Я сказал себе, что если мы
останемся живы и спасем Флосси, то я непременно уеду в Англию. Довольно с
меня дикарей! Я не смел думать, что мы уцелеем. Благодарение Богу и вам
четверым, что мы живы, и я остаюсь при моем решении, иначе будет хуже! Еще
нечто подобное, и моя жена не выдержит! Между нами, Кватермэн, я богат! У
меня есть триста тысяч фунтов, и каждый грош заработан честной торговлей.
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Афанасьев Роман