Чтение 82–й страницы книги ~Бессоница~

Вполне возможно, что и двадцать. Но только вы не должны вмешиваться.

Отправляйтесь домой. А когда придет черед великих событий, следите за ними по телевизору.

Ральф изо всех сил пытался делать вид, что он искренне обдумывает подобное предложение.

— И ты оставишь нас в покое? Ты обещаешь оставить нас в покое!

Да.

На лице Атропоса появилось выражение робкой надежды, а вокруг карлика собиралась аура. Ральф видел, что она того же отвратительного кровавого оттенка, что и пульсирующее свечение, окутывающее логово.

— Знаешь что, мистер А.?

Атропос, с возрастающей надеждой: Что?

Ральф резко ухватил левое запястье Атропоса и завел назад его руку.

Атропос зашелся криком, пальцы разжались и выпустили скальпель, а Ральф со сноровкой профессионального карманного воришки подхватил оружие.

— Я верю тебе.

2

Отдай! Отдай! Отдай! От… Атропос мог орать целыми часами, поэтому Ральф положил конец истерическому припадку самым простым известным ему способом Он подался вперед и лезвием полоснул по затылку лысой головы, выглядывавшей из разреза юбки Луизы. Никакая невидимая рука не воспрепятствовала его удару Кровь — целая река крови — полилась из пореза. Аура, окружавшая Атропоса, темнела, приобретая оттенок гноящейся раны. Он вновь закричал.

Ральф, нагнувшись к уху карлика, весело произнес:

— Возможно, я и не могу убить тебя, но вот задать жару в моих силах.

К тому же мне не нужна психическая энергия, правильно? Достаточно и этого.

Ральф сделал скальпелем еще один поперечный разрез, словно вырезая букву "t" на затылке Атропоса. Карлик, взвизгнув, стал вырываться. Ральф почувствовал отвращение, осознав, что какая-то часть его шкодливый гномик, засевший внутри, — от всей души наслаждается всем происходящим. — Что ж, если хочешь, чтобы я исполосовал всего тебя, продолжай сопротивляться. Я перестану только тогда, когда перестанешь ты. Атропос моментально замер.

— Вот и хорошо. Я задам тебе несколько вопросов. Думаю, в твоих интересах ответить на них.

Спрашивай что угодно! Любые вопросы! Только не делай мне больно! — Отличный подход, дружище, но нет предела совершенству, согласен? Ральф полоснул еще раз, делая длинный порез на черепе со стороны виска. Полоска кожи обвисла, словно плохо приклеенные обои. Атропос взвыл.

От отвращения у Ральфа свело желудок (странно, но при этом он испытал душевное успокоение), однако когда он заговорил (подумал) с Атропосом, то сделал все, чтобы не выказать свои истинные чувства.

— Такова моя мотивация, доктор. Если я вынужден буду привлечь дополнительные доводы, тебе придется воспользоваться суперклеем, чтобы удержать остатки кожи на голове. Ты меня хорошо понял?

Да! Да!

— Ты мне веришь?

Да! Седовласый ублюдок! ДА!

— Отлично. А теперь вопрос, мистер А.: дав слово, сдержишь ли ты его?

Атропос медлил с ответом. Чтобы взбодрить карлика, Ральф тупым концом приложил скальпель к его щеке. Наградой стал еще один крик и готовность к немедленному сотрудничеству.

Да! Да! Только не делай мне больно! Пожалуйста!

Ральф убрал скальпель. Отпечаток лезвия, словно родимое пятно, горел на гладкой щеке маленького создания.

— Ладно. А теперь слушай. Обещай, что оставишь нас с Луизой в покое до окончания митинга в Общественном центре. Никаких выходок, нападений, ничего. Обещай.

Да пошел ты! Возьми свое обещание и засунь себе в задницу!

Ральфа не задели слова коротышки: его улыбка стала еще шире.

Потому что Атропос не сказал, чего он не хочет и, что еще более важно, Атропос не открыл, чего он не может. Он просто отказался. Небольшое отступление, но дело легко поправимо.

Заставив себя забыть о жалости, Ральф полоснул скальпелем по спине Атропоса. Ткань нижней юбки разъединилась, разошелся и грязный халат, как и плоть, скрытая под халатом. Хлынула кровь, и от стенаний измученного Атропоса у Ральфа едва не лопнули барабанные перепонки.

Морщась, он наклонился и, стараясь не запачкаться кровью, прошептал: — Я не хочу больше мучить тебя — еще два пореза, и меня вырвет от отвращения, — но ты должен знать, что я могу сделать это и, буду продолжать до тех пор, пока либо ты дашь нужное мне обещание, либо сила, не позволившая задушить тебя, не остановит меня опять. Думаю, ты превратишься в сплошное месиво, пока дождешься последнего. Так что скажешь?

Дашь обещание или предпочитаешь стать разрезанным грейпфрутом?

Атропос рыдал. Ужасный, тошнотворный звук.

Ты ничего не понимаешь! Если тебе удастся остановить начатое — шансы ничтожны, но кто его знает, — мне не избежать наказания от существа, которое вы называете Кровавым Царем!

Ральф, сцепив зубы, вновь полоснул лезвием; его плотно сжатые губы напоминали давно заживший шрам. Ральфу пришлось нажать на скальпель, когда лезвие скользнуло по хрящу. А затем левое ухо Атропоса упало на пол.

Кровь хлестала из дыры в лысой голове, крики карлика оглушали.

"Да они вовсе не похожи на богов, — подумал Ральф.

Он был растерян и в то же время испытывал ужас. — Единственное различие между нами в том, что они дольше живут и их трудно увидеть. К точу же я плохой вояка. От одного вида крови мне делается дурно".

Ладно, обещаю! Перестань резать меня на части! Не надо! Пожалуйста! — Это только начало. Скажи, что обещаешь оставить в покое меня, Луизу и Эда, пока не закончится митинг в Общественном центре.

Ральф ожидал возобновления борьбы, но Атропос удивил его:

Обещаю! Обещаю оставить в покое тебя и суку, с которой ты сюда заявился…

— Луиза. Назови ее по имени.

Да, да — Луизу Чесс! Я согласен оставить в покое ее, и Эда Дипно тоже, и всех, всех, только не надо меня больше резать. Теперь ты доволен?

Черт тебя побери!

Ральф решил, что он доволен, как может быть доволен человек, которого тошнит от собственных методов и действий. Вряд ли в обещании Атропоса могла крыться ловушка: лысоголовый знал, что его ожидает жестокая расплата, однако не мог перебороть страх, который нагнал на него Ральф.

— Да, мистер А. Теперь я доволен.

Ральф, не в силах более сдерживать позывы к рвоте, отпустил свою жертву. Он уставился на забрызганный кровью скальпель, затем что есть силы отшвырнул его прочь. Скальпель, переворачиваясь в воздухе, исчез в дверном проеме, ведущем в склад.

«Скатертью дорога!» — подумал Ральф. Тошнота отступила, но слезы комом стояли в горле.

Атропос медленно встал на колени, оглядываясь вокруг с видом страдальца, выжившего в схватке с убийцей. Он увидел свое ухо, лежащее на полу, и подобрал его. Повертел в маленькой ручонке и взглянул на Ральфа. В его глазах блестели слезы боли и унижения, но было в них и нечто большее — ярость такой силы и глубины, что Ральф отшатнулся. Перед этой яростью любая предосторожность казалась ненадежной и глупой. Отступив на шаг, он ткнул в Атропоса дрожащим пальцем:

— Помни о своем обещании!

Атропос мрачно оскалился:

Я помню, как такое можно забыть? Но я пообещаю тебе кое-что еще. Два обещания по цене одного, так сказать.

Атропос повторил хорошо знакомый Ральфу по больничной крыше жест, выставив два пальца правой руки в виде буквы "V" и создавая в воздухе красную дугу. Внутри дуги Ральф увидел человеческую фигуру. Позади нее, смутно поблескивая, словно сквозь кровавую пелену, виднелся магазин «Красное яблоко». Ральф хотел было спросить, кто это стоит перед магазином на обочине Гаррис-авеню… А затем совершенно неожиданно понял.

Он поражение взглянул на Атропоса:

— Нет, Господи! Ты не можешь!

Лицо Атропоса расплылось в самодовольной ухмылке:

Знаешь, именно так я и думал о тебе, Шот-таймер. Но я, как и ты, ошибался. А теперь смотри.

Атропос слегка раздвинул пальцы. Ральф увидел, как кто-то в бейсбольной кепке с эмблемой «Ред сокс» вышел из «Красного яблока», и Ральф сразу узнал выходящего. Этот человек крикнул что-то кому-то другому, стоящему на противоположной стороне, и тут начали происходить ужасные события. Ральф отвернулся от кровавой картины будущего, показываемой Атропосом.

Но он слышал то, что случилось.

Первоначально это принадлежало Слепому Случаю, Шот-таймер, — говоря другими словами, мне. А вот и второе обещание: если ты встанешь на моем пути, то случится то, что я показал. И ты ничего не сможешь сделать или каким-то образом предотвратить это. Но если ты и твоя подружка останетесь в стороне и не станете вмешиваться в ход событий — тогда я тоже останусь в стороне.

Вульгарность, большей частью являвшаяся обычным стилем поведения Атропоса, теперь была отброшена, словно использованный карнавальный костюм и впервые Ральф ощутил, насколько же древнее это существо обладавшее такой злобной мудростью.

Помнишь как говорят наркоманы, умирать легко, трудно жить. В этом сокрыта истина. Если кто и знает так это я. Итак что же ты думаешь, Смертный?!

Ральф молчал опустив голову и до боли сжав кулаки Серьги Луизы как маленькие угольки горели в его ладони Кольцо Эда казалось, тоже обжигало его. Ральф хотел вытащить проклятую вещицу и швырнуть ее вслед за скальпелем; он знал, что ничто в мире не сможет удержать его. Он вспомнил рассказ, прочитанный еще в школе, тысячу лет назад. «Леди или тигр?» назывался рассказ, и теперь он понял, что означает обладание такой ужасной силой… И таким ужасным выбором. На первый взгляд, все кажется таким простым; что значит, в конце концов, одна жизнь против двух тысяч?

Но эта одна жизнь.

«И все те… Никто из них ничего не знает, — спокойно подумал он. — Никто, кроме, возможно, Луизы… А Луиза одобрит мое решение. Кэролайн не поняла бы, но они такие разные».

Да, но имеет ли он право решать?

Атропос все понял по его ауре — становилось страшно от способности этого создания видеть.

Конечно, имеешь, Ральф, — на самом деле вопрос жизни и смерти сводится к следующему: кто имеет право. На сей раз ты. Так что скажешь? — Я не знаю, что сказать. Не знаю, что и думать. Я лишь хочу, чтобы вы все трое ОСТАВИЛИ МЕНЯ В ПОКОЕ!

Ральф Робертс поднял голову к потолку логова Атропоса и закричал.

ГЛАВА XXVII

1