были слабыми и неуверенными. Я схватился за пистолет, но кобура была
крепко застегнута, и мне не сразу удалось его вытащить. Под ногами у
меня словно закачался пол, точно так же, как в спальне маленького
уютного дома начальника тюрьмы. Я, конечно, в этом не уверен, но знаю,
что одна из ламп на потолке взорвалась. Осколки стекла посыпались на
пол. Харри вскрикнул от удивления.
тридцать восьмого калибра, но прежде чем я выхватил пистолет из кобуры,
Джон отпустил Перси и отошел назад в свою камеру. Джон кривился и тер
губы, словно попробовал что-то нехорошее.
открытые глаза его не видели - два ноля. Я осторожно подошел к нему,
ожидая, что он начнет кашлять и задыхаться, как тогда Джон, но Перси не
кашлял. Сначала он просто стоял. Я помахал пальцами перед его лицом:
самым носом Перси. И это помогло, или так нам показалось. Его веки
вздрогнули, и он стал ошарашенно смотреть по сторонам словно его
стукнули по голове и он пытается вернуться в сознание. Перси перевел
взгляд с Брута на меня. Все годы позднее я был уверен, что он не видел
нас, но тогда решил, что он приходит в сознание.
Не скажу, что он пошатывался, вовсе нет, но осанка его как-то
покривилась. Брут протянул за ним руку. Я эту руку оттолкнул.
такой вопрос тысячу раз после той осени 1932-го. Но ответа не получил до
сих пор.
опустив голову. Он стоял напротив камеры Буйного Билла Уортона. Уортон
все еще выводил носом рулады. Он все проспал. Он проспал и свою смерть,
теперь я так думаю, и в этом ему повезло гораздо больше, чем всем, кто
закончил свои дни здесь. Повезло больше, чем он того заслужил.
решетке камеры Уортона и выпустил шесть пуль в спящего. Просто
бам-бам-бам, бам-бам-бам, так быстро, как только смог нажать на курок. В
закрытом помещении звук получился слегка приглушенным, но, когда наутро
я рассказывал обо всем Дженис, я едва слышал собственный голос, так
сильно звенело в ушах.
образом, ведь когда Коффи схватил Перси, Дин стоял позади и меня, и
Брута, - но он успел. Он схватил Перси за руку, готовясь вырывать
пистолет, но оказалось, что не нужно. Перси разжал руку, и пистолет упал
на пол. Глаза его скользили вокруг, как коньки по льду. Потом послышался
низкий свистящий звук и резкий запах аммиака - отказал мочевой пузырь
Перси, а затем треск и более густой запах, когда заполнялась и другая
сторона его брюк. Взгляд его устремился в дальний конец коридора. Эти
глаза, насколько я знаю, больше ничего не видели в реальном мире. В
начале своего повествования я упомянул о том, что Перси был уже в Бриар
Ридже, когда спустя два месяца после всех этих событий Брут нашел
разноцветные щепочки от катушки Мистера Джинглза, и я не лгал. Он так и
не получил кабинета с вентилятором в углу, никогда не издевался над
сумасшедшими пациентами. Но думаю, что ему досталась по крайней мере
отдельная комната.
прислонившись спиной к стене камеры. Было плохо видно, много крови, она
впитывалась в простыню и капала на бетон, но следователь сказал, что
Перси стрелял отлично. Вспомнив, как Дин рассказывал, что Перси бросил в
мышь дубинку и лишь чуть-чуть промахнулся, я не удивился. На этот раз
расстояние было меньше, а цель - неподвижна. Одна пуля угодила в пах,
одна - в живот, одна - в грудь и три - в голову.
замечал этого.
глазах безошибочно читалась растерянность.
своей койки. Руки снова сложены между колен, но голова поднята, и вид
совсем не больной. Он слегка кивнул мне, и, к своему удивлению, как в
тот день, когда я протянул ему руку, я кивнул в ответ.
- А ничего мы не можем, - произнес Брут все тем же спокойным голосом.
глядевших на меня, словно перепуганные дети. Я посмотрел на Перси,
стоявшего, опустив руки и открыв рот. Потом - на своего старого друга
Брутуса Ховелла.
его почти тошнило. Лицо стало наливаться кровью. Я открыл было рот,
чтобы приказать остальным отойти, но ничего сказать не успел. Он издал
звук, напоминающий нечто среднее между отрыжкой и кваканьем, и выпустил
изо рта облачко чего-то черного и струящегося. Оно было вначале таким
густым, что на секунду голова Перси скрылась в нем. Харри произнес
"Господи, помилуй", слабым и влажным голосом. Потом облачко побелело и
стало похожим на свежевыпавший снег, мерцающий под январским солнцем.
Через секунду все исчезло. Перси медленно выпрямился и опять невидяще
уставился в дальнюю точку Зеленой Мили.
из трясущихся рук, но он удержал.
своего вожатого и сделайте правильно с первого раза, потому что времени
мало. История проста. Давайте не усложнять ее.
Глава 3
написал "на следующий день", но день-то был тот же самый. Без сомнений,
это был самый длинный день в моей жизни. И я довольно подробно о нем
рассказал, закончив тем, что Вильям Уортон завершил свою жизнь, лежа на
койке, простреленный в нескольких местах пулями из пистолета Перси.
черные мушки, вылетевшие из Перси, или не мушки, не знаю, что это было.
Об этом трудно рассказывать, даже своей жене, но я рассказал.
что руки у меня дрожали так сильно, что целую я бы непременно
расплескал. Когда я закончил рассказ, руки уже дрожали меньше и я мог
даже чего-нибудь съесть - яичницу или суп.
мелочи вроде того, как вы вывезли приговоренного убийцу из тюрьмы, как
он вылечил умирающую женщину и как потом довел Перси Уэтмора до
сумасшествия чем? - тем, что выплюнул чистую опухоль мозга ему в
горло...
же духе, то либо будешь доедать этот суп сама, либо выльешь его собаке.
увольнением, скорее это "командировка". Но даже Перси не сможет об этом
рассказать, если он вообще когда-нибудь придет в себя.
возможно?
себе: я был почти уверен, что он не придет в себя ни в 1932-м, ни в
1942-м, ни в 1952-м. В этом я оказался прав. Перси Уэтмор оставался в
Бриар Ридже, пока тот не сгорел до тла в 1944-м. Семнадцать человек
погибло в пожаре, но Перси среди них не было. Такого же молчаливого и
отрешенного (я выучил слово, которым определяется это состояние, -
ступор, кататония), его вывел один из охранников задолго до того, как
огонь дошел до его крыла. Перси перевели в другое место, я не помню
названия, да, наверное, это и не важно, и он умер там в 1965-м.
Насколько я знаю, последними словами, которые он вообще произносил в
жизни, были те, когда он сказал нам, что мы можем отметить его на
выходе... Если не хотим объяснять, почему он ушел так рано. Ирония
оказалась в том, что нам почти ничего объяснять и не пришлось.
каждое слово было правдой. Когда Андерсон спросил Брута, как вел себя
Перси перед выстрелами, Брут ответил одним словом: "Тихо", и тут я
пережил ужасный момент, потому что испугался, что рассмеюсь. Ибо это
тоже правда: Перси вел себя тихо, поскольку большую часть смены его рот
был заклеен клейкой лентой и он мог только мычать.