своих детей, и детей их детей, и детей своих внуков - и так до пятого
колена. Я видела войны, которые приходили и уходили, как волны,
накатывающиеся на берег, смывающие следы и разрушающие песочные замки.
Я видела людей, заживо сгорающих в огне, и сотни голов на столбах
вдоль улиц Луда. На моих глазах убивали мудрых правителей, а на их
место возносили глупцов; и я до сих пор живу.
меня хорошей советчицей, то что же еще надо? Ты послушаешь меня?
Отвечай быстро. Этот совет предназначен не для {ее} ушей, а мы уже
близко.
которых мы погибаем, а те, после которых мы выжили. А теперь слушай -
ради своего же рассудка, если не жизни: {не смотри на нее}!
скороговоркой. Не прошло и минуты, как Рози снова предстала перед
светловолосой. Она уставилась взглядом на кайму хитона Мареновой Розы
и снова невольно сжала одеяло с девочкой, спохватившись, когда малышка
заерзала и недовольно замахала крошечной ручонкой. Девочка проснулась
и смотрела на Рози с живым интересом. Глаза ее сияли той же
голубизной, что и умытое ливнем небо над холмом.
чувственный голос. - Благодарю тебя. А теперь дай мне ребенка.
тени. И Рози заметила кое-что, понравившееся ей еще меньше: между
пальцами женщины пробивалась густая серо-зеленая растительность,
похожая на мох. Или чешую. Не осознавая, что делает, Рози крепче
прижала девочку к груди. В этот раз малышка начала возмущенно
вертеться в одеяле и коротко вскрикнула.
заботиться о ней все время, пока наше путешествие не закончится. До
конца осталось совсем немного, а потом она передаст девочку...
впрочем, остальное тебя не касается. Какое-то время, однако, ребенок
будет принадлежать ей. Отдай ее.
хотя тяжелых поступков в ней не счесть, Рози положила завернутого в
одеяло младенца на протянутые руки. Раздался слабый радостный возглас,
и пятнистые руки приняли ребенка. Девочка подняла глаза к лицу, на
которое Рози не отваживалась взглянуть... и засмеялась.
что-то от нормановской улыбки, что-то такое, от чего Рози захотелось
закричать во весь голос. - Да, милая, там было темно, правда? Темно и
холодно и плохо, о да. Мама знает.
посмотрело вверх, улыбнулось, затем положило головку на грудь матери и
снова закрыло глаза.
Это был голос деспота, который вскоре станет повелевать бесчисленными
воображаемыми армиями.
храм?
забыть слова Мареновой Розы.
Что я тебе сказала, Рози Настоящая?
Рози Настоящая?
странной бесстрастной уверенностью, от которой у Рози сжалось сердце.
Одних можно отучить от жестокости и затем приручить. Другие не
поддаются дрессировке. Почему, сталкиваясь с такими - дикими, - мы
должны чувствовать себя обманутыми или проклятыми? Почему должны
сидеть в придорожной пыли - или в кресле-качалке у кровати, если на то
пошло, - оплакивая свою судьбу? Следует ли восставать против нашего
ка? Нет, потому что {ка} - это колесо, на котором вращается мир, и
любой мужчина, любая женщина, попытавшиеся воспротивиться его ходу,
попадут под него. Но и с дикими зверями можно справиться. И нужно
приступать к этому с сердцем, полным надежд, ибо следующий зверь может
оказаться совсем другим.
произнести это вслух в присутствии сумасшедшей женщины. Легко
представить, как та схватит ее за плечи и зубами вырвет горло.
Роза. - Так они устроены - всегда пригибают головы к земле и бросаются
друг на друга, чтобы проверить, у кого крепче рога. Ты понимаешь?
{женщина} в хитоне, и понимание потрясло ее до глубины души. Она
поднесла руку ко рту и прикоснулась пальцами к губам. Губы показались
ей сухими и горячими, как в лихорадке.
никакого сражения, потому что они даже не знают друг друга. Они...
протянула Рози какой-то предмет. Ей понадобилось несколько секунд,
чтобы сообразить: та предлагает ей золотой браслет, который был надет
на ее правой руке чуть выше локтя.
резкостью, - Бери же, бери! И перестань ныть. Ради всех богов, которые
когда-то существовали и будут существовать, {прекрати свое жалкое
овечье блеяние}!
этого украшение находилось на теле женщины, металл оставался холодным.
"Если она прикажет мне надеть его, я не знаю, что сделаю.", - подумала
Рози, но Мареновая Роза не предложила ей надеть украшение. Вместо
этого она указала пальцем на оливковое дерево. Мольберт исчез, и
картина - как и та, что висела на стене ее комнаты - выросла до
огромных размеров. К тому же она изменилась. Это была все та же ее
комната на Трентон-стрит, но теперь Рози не увидела на ней женщины,
повернувшейся лицом к двери. Комната погрузилась в темноту. Лишь прядь
светлых волос и голое плечо позволяли заключить, что кто-то спит на
кровати, укрывшись одеялом.
Рози сделала шаг к картине, прежде всего потому, что хотела избавиться
даже от самого легкого прикосновения холодной и жуткой руки.
Остановившись, она услышала - очень слабый - шум автомобильного
движения. В высокой траве у ее ног прыгали сверчки. - Иди, маленькая
Рози Настоящая! Спасибо тебе за то, что спасла моего ребенка.
похолодела от страха. Только безумец мог противоречить этой потерявшей
рассудок женщине.
скорее усмешка, чем гнев:
отправляйся. Помни то, что должна помнить, забудь то, что нужно
забыть. Береги себя, когда выйдешь из круга моей защиты.
у тебя исполнение очередного желания, в этом можешь не сомневаться. С
таким же успехом можно нанять в садовники Ади Амина или попросить
Адольфа Гитлера..."
зашевелилась в кровати, натягивая одеяло на голое плечо. Это уже {не}
картина, а нечто большее. Окно.
Ты справилась с заданием. Уходи скорее, пока она не передумала; не то
у нее изменится настроение.
за спиной, но теперь ее голос прозвучал не чувственно и сладостно, а
громко, хрипло и убийственно:
вперед, уверенная, что свихнувшаяся женщина в мареновом хитоне забыла
об услуге, которую оказала ей Рози, и вознамерилась убить ее на месте.
Она споткнулась обо что-то (нижний край картины, может быть?) и
поняла, что падает. Ей хватило времени, чтобы почувствовать, как она
Лукин Евгений
Березин Федор
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Флинт Эрик