Чтение 22–й страницы книги ~Мертвая зона~

что выключили. Джонни и Сэм вместе просмотрели снятый на пленку репор-
таж, следовавший сразу за рассказом о том, как Форд наложил вето на ряд
законопроектов. Моя история будет поинтереснее, подумал Джонни с горькой
радостью. Лысый республиканец, вещающий банальности о национальном бюд-
жете, не шел ни в какое сравнение с тем, что снял здесь несколько часов
назад оператор УАБИ. В конце репортажа Дюссо бежал через вестибюль с за-
жатой в руке медалью и падал в обморок, хватаясь за репортершу, словно
утопающий за соломинку.

Когда ведущий начал рассказывать про полицейскую собаку, нашедшую че-
тыреста фунтов марихуаны, Вейзак ненадолго вышел и, вернувшись, сообщил,
что еще до окончания репортажа больничные телефоны разрывались от звон-
ков людей, желавших поговорить с Джоном Смитом. Несколькими минутами
позже появилась сестра с лекарствами, и Джонни убедился, что Сэм спус-
кался к медсестрам не только затем, чтобы разузнать о реакции телезрите-
лей.

В это мгновение зазвонил телефон. Вейзак едва слышно выругался.

- Я же им сказал, чтобы не соединяли. Не отвечайте, Джон. Я...

Но Джонни уже взял трубку. Послушал немного, затем кивнул.

- Да, совершенно верно. - Он прикрыл рукой микрофон. - Это отец, -
сказал Джон и открыл микрофон. - Привет, папа. Ты, конечно... - Он вслу-
шался. Легкая улыбка слетела с губ и сменилась выражением ужаса. Джонни
беззвучно зашевелил губами.

- Джон, что случилось? - резко спросил Вейзак.

- Хорошо, папа, - сказал Джон почти шепотом. - Да. Камберлендская те-
рапевтическая. Я знаю, где это. Возле Иерусалимского пустыря. Хорошо.
Да. Папа...

Голос его сорвался. В глазах слез не было, но они блестели.

- Я знаю, папа. Я тоже люблю тебя. Да, ужасно. Послушал.

- Да. Да, это было, - сказал Джонни. - До скорого, папа. Да. До сви-
дания.

Он повесил трубку, закрыл глаза ладонями.

- Джонни? - Сэм нагнулся и осторожно отвел одну его руку. - Что-ни-
будь с вашей матерью?

- Да. Мать.

- Инфаркт?

- Инсульт, - сказал Джонни, и Сэм Вейзак сочувственно присвистнул. -
Они смотрели новости... никто из них не ожидал... и вдруг увидели ме-
ня... тут ее хватил удар. Боже. Она в больнице. Теперь, если что случит-
ся с отцом, он будет третьей жертвой, - Джонни истерически засмеялся,
переводя диковатый взгляд с Сэма на сестру и обратно. - Вот это удар!
Всем бы такой. - Снова смешок, похожий на вскрик.

- Как она?

- Он не знает. - Джонни спустил босые ноги на пол. Он был в больнич-
ном халате.

- Вы соображаете, что делаете? - спросил отрывисто Сэм.

- А что такое?

Джонни встал, и сначала казалось, что сейчас Сэм толкнет его назад в
кровать. Но он только наблюдал, как Джонни ковыляет к гардеробу.

- Не смешите меня. Вам еще нельзя, Джон. Не стесняясь сестры - один
бог знает, сколько раз они видели его голый зад, - Джонни сбросил халат.
Под коленками начинались толстые, крученые швы, исчезающие в слабо обоз-
наченных икрах. Он порылся в шкафу и вытащил белую рубашку и джинсы - те
самые, что были на нем во время прессконференции.

- Джон, я категорически запрещаю. Как ваш врач и друг. Говорю вам,
это безумие.

- Запрещайте сколько угодно, но я еду, - сказал Джонни. Он начал оде-
ваться. На лице появилось то выражение отрешенной озабоченности, которое
Сэм связывал с его трансами. Сестра ахнула.

- Сестра, вы можете вернуться к себе, - сказал Сэм. Она попятилась к
двери, постояла там какое-то мгновение и скрылась. Неохотно.

- Джонни. - Сэм поднялся, подошел к нему, положил руку на плечо. - Вы
тут ни при чем. Джонни стряхнул его руку.

- Еще как при чем, - сказал он. - Она смотрела на меня, когда это
случилось. - Он начал застегивать рубашку.

- Вы просили ее принимать лекарства, а она прекратила. Джонни посмот-
рел было на Вейзака, но затем продолжал застегивать рубашку.

- Если бы не сегодня, это произошло бы завтра, через неделю, через
месяц...

- А то и через годы. Или через десять лет.

- Нет. Ни через десять лет, ни даже через год. И вы это знаете. Поче-
му вы так спешите взвалить вину на себя? Из-за того фанфарона-репортера?
А может быть, это извращенное чувство жалости к самому себе? Стремление
увериться в том, что на вас лежит проклятие? Лицо Джонни передернулось.

- Она смотрела н а м е н я, когда это случилось. Разве вы не
понимаете? Вы что, такой безмозглый?

- Она собиралась в трудный путь, до Калифорнии и обратно, вы сами мне
говорили. На какой-то симпозиум. Что-то очень волнующее, судя по вашему
рассказу. Так? Так. Почти наверняка это случилось бы там. Ведь инсульт
не сваливается с ясного неба, Джонни.

Джонни застегнул джинсы и устало присел на кровать. Он был все еще
босой.

- Да, - сказал он. - Да, может, вы и правы.

- Дошло! До него дошло! Слава богу!

- И все же я должен поехать, Сэм. Вейзак вскинул руки.

- И что дальше? Она на попечении врачей и создателя. Такова ситуация.
Вы должны понимать это лучше, чем кто-либо другой.

- Я нужен отцу, - мягко сказал Джонни. - Это я тоже понимаю.

- Как вы доберетесь? Ведь почти полночь.

- Автобусом. Или схвачу такси до "Подсвечника Питера". Автобусы ведь
еще останавливаются там?

- Все это ни к чему, - сказал Сэм.

Джонни шарил под стулом в поисках ботинок и никак не мог их найти.
Сэм вытащил ботинки из-под кровати и протянул ему.

- Я отвезу вас. Джонни взглянул на него.

- Отвезете?

- Да, только если вы примете легкое успокоительное.

- А ваша жена... - Он смутился, сообразив, что о личной жизни Вейзака
ему достоверно известно только одно: его мать живет в Калифорнии.

- Я разведен, - сказал Вейзак. - Врач редко бывает дома по ночам...
если он не педиатр или не дерматолог. Моей жене супружеская постель ка-
залось скорее полупустой, чем полуполной. Поэтому она заполняла ее кем
придется.

- Извините, - смутился Джонни.

- Вы тратите чересчур много времени на извинения, Джон, - Лицо у Сэма
было мягким, а глаза жесткими. - Надевайте ботинки.

ИЗ БОЛЬНИЦЫ В БОЛЬНИЦУ, в полудреме думал Джонни, как бы паря в воз-
духе под действием маленькой голубой таблетки - он принял ее перед тем,
как они с Сэмом вышли из "Медикэл сентр" и уселись в "эльдорадо" выпуска
1975 года. ИЗ БОЛЬНИЦЫ В БОЛЬНИЦУ, ОТ ЧЕЛОВЕКА К ЧЕЛОВЕКУ, ИЗ ОДНОГО
МЕСТА В ДРУГОЕ.

Странное дело, в глубине души он наслаждался этой поездкой - впервые
за пять лет он покинул больницу. Ночь была ясная, по небу световой
спиралью распластался Млечный Путь; они мчались к югу через Пальмайру,
Ньюпор, Питсфилд, Бентон, Клинтон, а за ними над темными деревьями плыл
месяц. С легким шуршанием машина летела среди всеобщего безмолвия. Из
четырех динамиков магнитофона звучала тихая музыка - Гайдн.

В ОДНУ БОЛЬНИЦУ ПОПАЛ В КАРЕТЕ "СКОРОЙ ПОМОЩИ" ИЗ КЛАВЕ МИЛС, В ДРУ-
ГУЮ ЕДУ НА "КАДИЛЛАКЕ", думал он. Но его это не тревожило. Хорошо было
просто ехать, плыть по течению и на время забыть о матери, о своих новых
способностях, о любителях лезть в чужую душу. (ОН САМ НАПРОСИЛСЯ...
ТОЛЬКО НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ, ЛАДНО?) Вейзак молчал. Иногда он что-то мурлы-
кал себе под нос.

Джонни смотрел на звезды. Смотрел на шоссе, почти пустынное в этот
поздний час. Оно безостановочно раскручивалось перед ними. Они миновали
дорожный пост, где Вейзак получил билетик-квитанцию. И снова вперед -
Гарднер, Сабаттис, Льюистон.

ПОЧТИ ПЯТЬ ЛЕТ, ДОЛЬШЕ, ЧЕМ ИНЫЕ, ОСУЖДЕННЫЕ ЗА УБИЙСТВО ПРОВОДЯТ В
ТЮРЬМЕ.

Он заснул.

Ему приснился сон.

- Джонни, - говорила во сне мать. - Джонни, помоги, исцели меня. -
Мать была в нищенских отрепьях. Она ползла к нему по булыжной мостовой.
Лицо у нее было бледное. Колени окровавлены. В редких волосах шевелились
белые вши. Она протягивала к нему дрожащие руки. - Ты наделен божествен-
ной силой, - говорила она. - Это большая ответственность, Джонни. Боль-
шое доверие. Ты должен быть достоин его. Он взял ее руки, накрыл их сво-
ими и сказал:

- Злые духи, оставьте эту женщину.

Она встала с колен.

- Исцелилась! - закричала она голосом, исполненным какогото странно-
го, зловещего торжества. - ИСЦЕЛИЛАСЬ! МОЙ СЫН ИСЦЕЛИЛ МЕНЯ! ДА СЛАВЯТСЯ
ЕГО ЗЕМНЫЕ ДЕЯНИЯ!

Он попытался протестовать, сказать ей, что совсем не хочет вершить
славные деяния, или вещать на нескольких языках, или предсказывать буду-
щее, или находить утерянные вещи. Он пытался сказать ей все это, но язык
не слушался. Затем мать оказалась позади него, она уходила по булыжной
мостовой, подобострастно сгорбившись, но в то же время в ее облике было
что-то вызывающее; голос матери звучал подобно колоколу:

- СПАСЕНА! СПАСИТЕЛЬ! СПАСЕНА! СПАСИТЕЛЬ!