Чтение 2–й страницы книги ~Призраки~

Она попыталась высвободить предмет из земли. Черт, он не поддается!
Он упирается! - или это ей только кажется? Позже она расскажет Джиму
Гарднеру, как за столько лет не замечала этой штуковины, трижды в день
проходя мимо нее.

Она разгребла пальцами землю - лесная земля всегда очень мягка, а тут
еще и дожди помогли. Однако странный предмет словно продолжал врастать в
землю. Андерсон встала на колени и изо всех сил потянула его. Без
изменений.

Она заработала руками, как бульдозером, - и вот перед ней шесть
дюймов темного металла... десять... целый фут...

Это машина, или грузовик, или прицеп, - внезапно пришло ей в голову?
Но почему именно здесь?

Впрочем, ничего удивительного. Ей уже приходилось находить в лесу
достаточно странные вещи - бочки пива, бронзовые подсвечники, всякую
всячину. Почему бы и этому предмету не оказаться каким-нибудь
рефрижератором? Все может быть!

Однако крепко же он врос в землю! Пальцы ее наткнулись на камень,
однако предмет, казалось, врос и в него, уходя далеко вниз.

Питер взвизгнул.

Взглянув на собаку, Андерсон встала. Колени ныли. Она стряхнула
приставшую к одежде хвою и взглянула на часы. О, она потратила на свои
раскопки уйму времени - больше часа! Уже четверть пятого!

- Пошли, Пит, - позвала она. - Хватит заниматься ерундой.

Питер вновь взвизгнул, не трогаясь с места. Внезапно Андерсон
увидела, что его бьет дрожь, как при лихорадке. Она никогда не слыхала до
сих пор, что у собак бывает лихорадка, но решила, что у старых животных
все возможно. На мгновение заколебавшись, она отбросила сомнения и подошла
к псу. Присев перед ним на корточки, она взяла его морду в ладони, ощущая,
как собака дрожит.

- Что с тобой, мальчик? - прошептала она, хотя ответ был вполне ясен.
Здоровый глаз Питера неотрывно смотрел на предмет, торчащий из земли у нее
за спиной. Потом собака перевела взгляд на хозяйку, словно говоря: "Нужно
быстро сматывать удочки, Бобби! Эта штука нравится мне почти так же, как
твоя сестра!"

- Ладно, - с трудом проронила Андерсон.

Питеру оно не нравится. Мне тоже.

- Пошли, - она решительно шагнула на тропинку. Питер с готовностью
последовал за ней.

Они уже были на тропинке, когда Андерсон, как жена Лота, оглянулась.
Ей удалось заметить две вещи. Во-первых, предмет вовсе не врос в землю,
как ей сперва показалось. Он просто выступал из нее, вот и все. Во-вторых,
он напоминал тарелку - не ту тарелку, с которой едят, а плоскую
металлическую тарелку или...

Питер залаял.

- Хорошо, - кивнула Андерсон. - Я слышу тебя. Пошли.

Пошли... и пусть все это катится к...

Она шла по тропинке за Питером, наслаждаясь мягкими лучами летнего
солнышка. Ведь это первый по-настоящему летний денек, разве не так? День
летнего солнцестояния. Самый длинный день в году. Она отогнала муху и
улыбнулась. Летом в Хейвене хорошо. Самое лучшее времечко. Да и вообще
Хейвен - лучшее место на земном шаре. Когда-то Андерсон верила, что
проведет здесь только некоторое время, необходимое, чтобы отойти от
юношеских потрясений, от своей сестры и внезапного ничем не
мотивированного ухода (Анна называла это капитуляцией) из колледжа, но
некоторое время обратилось сперва пятью, потом десятью годами, те в свою
очередь затянулись до тринадцати - и так далее. Питер состарился здесь, а
в ее черных как смоль волосах начала поблескивать седина.

Ей пришло в голову, что она могла бы провести в Хейвене всю
оставшуюся жизнь, лишь посещая раз в два-три года своего нью-йоркского
издателя. Город поглотил меня. Это место поглотило меня. Эта земля
поглотила меня. И это вовсе не самое плохое. Во всяком случае, не хуже
многого другого.

Похоже на тарелку. На металлическую тарелку.

Сорвав ветку, она отогнала ею назойливую муху. Муха кружила вокруг
головы... а в голове, подобно мухе, неотвязно крутилась мысль, которую она
также не могла отогнать от себя.

Проклятая штука на мгновение завибрировала под моими пальцами. Я
чувствовала это. А потом вибрация прекратилась. Что в земле может
вибрировать подобным образом? Трудно сказать. Возможно...

Возможно, это была вибрация на уровне психики. Андерсон не слишком
верила в подобные штучки, но никакого другого объяснения не было.
По-видимому, ее мозг послал ей какой-то подсознательный сигнал, который
выразился в тактильном ощущении. Питер, конечно, тоже почувствовал что-то
в этом роде, ведь старый бигль не захотел подходить к предмету.

Забыть.

И она забыла.

Но ненадолго.

Ночью поднялся сильный ветер, и вышедшая на крыльцо покурить Андерсон
прислушивалась к его шуму и свисту. Раньше - еще год назад - Питер
обязательно присоединился бы к ней, но сейчас он не тронулся с места,
свернувшись калачиком на своей подстилке.

Андерсон обнаружила, что все еще думает, думает о прощальном взгляде,
брошенном на торчащую из земли тарелку. Позже, вспоминая об этом моменте,
она почти верила, что именно тогда, прикуривая сигарету, она и решила, что
должна выкопать ее и рассмотреть... хотя вряд ли осознавала это.

Мысли ее крутились вокруг находки. Наверняка часть какой-то
конструкции. Не машина, конечно, хотя слегка напоминает часть мотора. И
потом вибрация... Она должна быть на уровне психики. Она...

Внезапно ее обожгла мысль: там кто-то похоронен. Неужели на этом
месте когда-то давно разыгралась кровавая драма? Кто стал ее жертвой?
Какие-нибудь бедолаги, отправившиеся на прогулку в лес, или охотники,
или...

Вибрация. Это, наверное, зов человеческих останков.

Пойдем, Бобби, не будь идиоткой!

По телу ее пробежала дрожь. Она услышала смех Анны и ее голос: Ты
такая же ненормальная, как дядя Френк, Бобби; вот к чему может привести
отшельничество, когда все общество состоит из какой-то вонючей собаки.
Верно. Это комплекс отшельника. Если не совсем здоров - приглашаю
докторов...

Ей внезапно захотелось обсудить происшедшее с Джимом Гарднером, и она
вошла в дом с твердым намерением немедленно позвонить ему. Однако, начав
набирать номер, Андерсон вдруг вспомнила, что Джима наверняка нет дома.
Для этих чертовых поэтов лето - любимая пора. Он, конечно же, валяется
сейчас на пляже где-нибудь на побережье. Значит, не судьба.

Андерсон положила трубку и обратила свой взгляд к стоящему слева
книжному шкафу. Вряд ли он мог служить украшением гостиной в приличном
доме. Две нижние полки завалены старыми журналами, на остальных
фантастические книги смешались с реалистической прозой, ранние вестерны
Брайена Гарфильда мирно соседствовали с "Исследованиями западных
территорий" Хьюберта Хэмптона. Поэзия Льюиса л'Амора лежала рядом с
великолепными рассказами Ричарда Мариуса. "Кровопийцы" и "Негодяи" Джея
Нэша и детективы Рэя Хогана, Арчи Джоселина, Макса Бранда, Эрнста
Хейкокса, ну и, конечно же, излюбленная Зейн Грэй.

На верхней полке лежали ее собственные книги, ровно тринадцать штук.
Двенадцать из них - вестерны, начиная с "Висячего города", изданного в
1975 году, и заканчивая "Долгой дорогой назад", датированной 1987 годом. В
сентябре выйдет новая книга - "Каньон Массэйкр". Да, вся ее писательская
карьера связана с этим местом. Вся... кроме самой первой книги.

Ее она и достала из шкафа, удивленно соображая, что как минимум лет
пять не прикасалась к ней. Как быстро летит время!

Эта книга отличалась от остальных. Сборник стихов, юношеская проба
пера. "Посвящается Джеймсу Гарднеру". Человеку, которому она собиралась
позвонить. Второму из трех любовников в ее жизни и единственному, который
мог довести ее до оргазма. Хотя, конечно, это не имеет никакого значения.
Или почти никакого. Или ей кажется, что никакого. Или ей кажется, что ей
кажется. Или что-то еще в этом роде. Все равно это давно в прошлом.

Захлопнув книгу, она небрежно бросила ее назад на полку. Плохие
стихи. Только одно стихотворение получилось удачным. Оно было написано в
марте 1967 года, через месяц после того как ее дедушка скончался от рака.
Остальные стихи просто бездарны. Конечно, она талантливый писатель, но
талант ее проявился в прозе, а не в поэзии.

Когда-то, только переехав в Хейвен, она послала Шерри Фендерсон
пространное письмо, а в ответ получила открытку с двумя фразами:
Пожалуйста, не пиши мне больше. Я тебя не знаю. Вместо подписи - буква Ш.
Она как раз рыдала над этой открыткой, когда появился Джим. Стоит ли
плакать из-за какой-то глупой бабы? - спросил он ее. - Чего еще можно
ждать от женщины, от которой за версту разит "Шанелью N_5"?

Ей повезло - она прекрасная поэтесса, - всхлипывала Андерсон.

Джим сделал безразличный жест. От этого она не станет умнее. Пойми
правильно, Бобби. Если ты намерена поступать так, как тебе нравится, то
научись не плакать по всякому поводу. Меня тошнит от твоих дурацких слез.
Я знаю слабых людей, и могу сказать тебе, что ты не слабая. Зачем же
казаться такой, какой ты не являешься на самом деле? Зачем стараться
походить на твою сестру? Ее здесь нет, и она - не ты, и не смей мне больше
ни слова говорить о ней. Перестань ныть и успокойся.

Она вспомнила, как изумленно смотрела тогда на него.

Существует огромная разница между мотивами твоих поступков и
отношением к ним окружающих, - сказал он. - Дай Шерри время. Дай время и