Стивен КИНГ

СИЯНИЕ

Посвящается Джо Хиллу Кингу, который все сияет.

Редактором этой моей книги, как и двух предыдущих,

был мистер Уильям Дж. Томпсон, человек мудрый и

здравомыслящий. Его вклад в эту книгу велик, и я

благодарю его за это.

С. К.

В Колорадо - несколько самых прекрасных курортных отелей в мире, но
описанный на этих страницах отель не подразумевает ни один из них.
"Оверлук" и связанные с ним люди существуют исключительно в воображении
автора.

...А еще в этой комнате... стояли гигантские часы черного дерева. Их
тяжелый маятник с монотонным приглушенным звуком качался из стороны в
сторону и, когда... часам наступал срок бить, из их медных легких
вырывался звук отчетливый и громкий, проникновенный и удивительно
музыкальный, до того необычный по силе и тембру, что оркестранты
принуждены были... останавливаться, чтобы прислушаться к нему. Тогда
вальсирующие пары невольно переставали кружиться, ватага весельчаков на
миг замирала в смущении и, пока часы отбивали удары, бледнели лица даже
самых беспутных, а те, кто был постарше и порассудительней, невольно
проводили рукой по лбу, отгоняя какую-то смутную думу. Но вот бой часов
умолкал и тотчас же веселый смех наполнял покои; музыканты с улыбкой
переглядывались, словно подсмеиваясь над своим нелепым испугом, и каждый
тихонько клялся другому, что в следующий раз он не поддастся смущению при
этих звуках. А когда пробегали шестьдесят минут... и часы снова начинали
бить, наступало прежнее замешательство и собравшимися овладевали смятение
и тревога.

И все же это было великолепное и веселое празднество... Э. А. По
"Маска Красной смерти"

Сон разума порождает чудовищ.

Гойя

Коли сияет, так сиять и будет.

Поговорка

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. "ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ"

1. РАЗГОВОР НАСЧЕТ РАБОТЫ

Джек Торранс подумал: "НАСТЫРНЫЙ СУКИН СЫН".

В Уллмане было пять футов пять дюймов, а двигаясь, он обнаруживал ту
суетливую, раздражающую быстроту, что присуща исключительно толстячкам
небольшого роста. Аккуратный пробор делил волосы, а темный костюм был
строгим, но внушал доверие. Вот человек, к кому вы можете придти со своими
проблемами, говорил костюм денежному клиенту. Штатному персоналу он
сообщал более отрывисто и грубо: "Ну, ты, лучше пусть все будет путем". В
петлице сидела красная гвоздика - может быть, для того, чтобы никто из
прохожих по ошибке не принял Стюарта Уллмана за местного гробовщика.

Выслушивая, что говорит Уллман, Джек для себя решил, что в подобных
обстоятельствах, вероятно, не симпатизировал бы ни одному человеку по свою
сторону стола.

Уллман задал вопрос, который Джек пропустил мимо ушей. Вышло
нехорошо. Уллман принадлежал к тому типу людей, которые заносят подобные
промахи в мысленный "Ролодекс" для позднейшего рассмотрения.

- Простите?

- Я спрашиваю, до конца ли ваша жена понимает, что за обязанности вы
здесь на себя примете. И потом, конечно, ваш сын.

Взгляд Уллмана скользнул вниз к лежащему перед ним заявлению. -
Дэниэл. Вашу жену ничуть не пугает такая мысль?

- Венди - необыкновенная женщина.

- И сын у вас тоже необыкновенный?

Джек изобразил широкую рекламную улыбку.

- Мне кажется, нам нравится так думать. Для пятилетнего он вполне
самостоятелен.

Никакой ответной улыбки от Уллмана. Он сунул заявление Джека назад в
папку. Папка отправилась в ящик. Теперь поверхность стола была абсолютно
голой, если не считать пресс-папье, телефона, лампы "Тензор" и бювара с
углублениями для входящих и исходящих бумаг. Обе ячейки тоже были пусты.

Уллман поднялся и прошел в угол, к стеллажу с полками.

- Будьте добры, обойдите стол, мистер Торранс. Посмотрим планы
этажей.

Он вернулся с пятью большими листами и разложил их на блестящей
ровной столешнице из ореха. Джек встал у него за плечами, сознавая, как
сильно пахнет от Уллмана одеколоном. ВСЕ МОИ ЛЮДИ ПАХНУТ "АНГЛИЙСКОЙ
КОЖЕЙ" ИЛИ НЕ ПАХНУТ ВОВСЕ - вдруг ни с того ни с сего пришло ему в
голову, и, чтобы сдержать резкий неприятный смешок, Джеку пришлось
прикусить язык. За стеной слабо шумела успокаивающаяся после ленча кухня
отеля "Оверлук".

- Последний этаж, - отрывисто произнес Уллман, - чердак. Сплошной
хлам, ничего больше. Со времен второй мировой войны "Оверлук" несколько
раз менял хозяев и, похоже, каждый следующий управляющий все ненужное
отправлял на чердак. Я хочу, чтобы там повсюду разбросали яд и расставили
крысоловки. Горничные с четвертого этажа поговаривали, что слышны шорохи.
В это я не верил ни минуты, но не должен существовать даже шанс из тысячи,
что в "Оверлуке" заведется хоть одна-единственная крыса.

Джек, подозревавший, что в любом отеле мира найдется крыса-другая,
придержал язык.

- Разумеется, ни под каким видом не следует разрешать ребенку
подниматься на чердак.

- Конечно, - сказал Джек, снова сверкнув широчайшей рекламной
улыбкой. Что же, этот поганый бюрократишко и впрямь думает, будто он
позволит сыну околачиваться на чердаке, где полно крысоловок, разной
рухляди и Бог знает чего еще?

Сдвинув в сторону план чердака, Уллман сунул его под низ стопки.

- В "Оверлуке" сто десять номеров, - сказал он тоном школьного
учителя. - Тридцать номеров, все люкс, здесь, на четвертом этаже. Десять -
в западном крыле (Президентский в том числе), десять - в центральной
части, и еще десять в восточном крыле. Виды из всех окон открываются
великолепные.

ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, БЕЗ РЕКЛАМЫ ТЫ МОЖЕШЬ ОБОЙТИСЬ?

Но он хранил молчание. Ему нужна была работа.

Уллман засунул четвертый этаж под низ стопки и они принялись изучать
третий.

- Сорок номеров, - сказал Уллман, - тридцать двухместных и десять
одноместных. А на втором этаже - по десять тех и других. Плюс на каждом
этаже по три бельевые и кладовки: на третьем этаже - в самом конце
восточного крыла отеля, на втором - в самом конце западного крыла.
Вопросы?

Джек покачал головой. Уллман смахнул прочь третий и второй этажи.

- Теперь - первый этаж. Вот здесь, в центре, стойка администратора.
Позади нее - служебные помещения. От стойки администратора на восемьдесят
футов в обе стороны тянется вестибюль. Вот тут, в западном крыле, столовая
"Оверлука" и бар "Колорадо". Банкетный и бальный залы - в восточном крыле.
Вопросы?

- Только насчет подвала, - сказал Джек. - Для смотрителя на зимний
сезон это - самый важный этаж. Где, так сказать, разворачивается действие.

- Все это вам покажет Уотсон. План подвала - на стене котельной. - Он
внушительно нахмурился, возможно желая показать, что столь низменные
стороны жизнедеятельности "Оверлука", как котел и водопровод, не его,
управляющего, забота. - Может быть неплохо было бы поставить там несколько
крысоловок. Минуточку...

Он извлек из внутреннего кармана пиджака блокнот и нацарапал записку
(на каждом листке четким почерком, черными чернилами было написано: СО
СТОЛА СТЮАРТА УЛЛМАНА) и, оторвав листок, положил в ячейку для исходящих
бумаг. Блокнот снова исчез в кармане пиджака Уллмана, словно завершая
волшебный фокус: вот он есть, Джекки, малыш, а вот его нет. Да-а,
парень-то и правда шишка.

Они заняли свои прежние места, Уллман - за столом, Джек - перед ним;
задающий вопросы и отвечающий на них; проситель и не поддающийся хозяин.
Уллман сложил аккуратные ладошки на пресс-папье и в упор взглянул на Джека
- лысеющий низенький человек в костюме банкира и галстуке спокойного
серого тона. Гвоздика в петлице уравновешивалась маленьким значком на
другом лацкане. Там золотыми буковками было написано только одно слово:
СОТРУДНИК.

- Мистер Торранс, я буду с вами предельно откровенным. Элберт Шокли -