виском о шлюпбалку. Собственно, так я и подумал и даже пытался предло-
жить эту версию боцману. И именно ее собираюсь изложить завтра каждому,
кто поинтересуется, - я ухмыльнулся и подмигнул Макдональду. Подмигнуть
и то было больно. - Расскажу им, что вы, сэр, слишком загрузили меня ра-
ботой, и я скопытился от переутомления.
не видно, она где-то над виском под волосами, легко замаскировать. Сог-
ласны?
случай, тот хотя бы, кто мне его устроил. Ему покажется чертовски стран-
ным, если я даже не упомяну о происшедшем. А если вскользь представлю
дело как обычный девичий обморок, есть шанс, что он поверит. А если так,
у нас по-прежнему сохраняется то преимущество, что мы знаем о существо-
вании на борту убийцы, в то время как они не подозревают о том, что нам
известно.
чинает проясняться.
ренный иллюминатор. Моя каюта располагалась непосредственно сзади капи-
танской по правому борту, а солнце светило спереди. В совокупности это
означало, что мы идем по-прежнему на норд-ост. Я приподнялся на локте,
чтобы посмотреть на море, так как "Кампари" весьма ощутимо клевал носом,
и именно в этот момент обнаружил, что шея моя прочно закреплена в гипсе.
По крайней мере, у меня было именно такое ощущение. Я мог двинуть голову
на дюйм в любую сторону, дальше - упор. Тупая, ноющая боль, но в сравне-
нии со вчерашней пыткой об этом можно было и не упоминать. Я попытался
все же наклонить голову дальше упора и более этой попытки уже не повто-
рял. Дождался, пока каюта перестала кружиться у меня перед глазами, а
раскаленные провода, пронзавшие шею, остыли до терпимой температуры, и
неуклюже выбрался из койки. Пусть, кому нравится, издевается над моей
негнущейся шеей, с меня довольно острых ощущений. Я подошел к иллюмина-
тору. По-прежнему безоблачное небо. Белое, раскаленное солнце, уже до-
вольно высоко поднявшееся над горизонтом, застелило глазурь моря ослепи-
тельно сверкающей дорожкой. Волны были выше и длинней, чем я ожидал уви-
деть, и набегали справа по носу. Я отворил иллюминатор, но ветра не ощу-
тил. Значит, свежий бриз дул нам в корму. Чтобы сорвать белые барашки с
глянцевых пологих волн, сил у него все же не хватало.
оказаться столь трудной процедурой, когда вращение головы ограничено ду-
гой в несколько градусов, - затем осмотрел рану. В дневном свете она
выглядела неважно, намного хуже, чем ночью. Выше и сзади левого виска
шел широкий и довольно глубокий порез. Один из краев его ощутимо пульси-
ровал, что мне совсем не понравилось. Я поднял телефонную трубку и выз-
вал доктора Марстона. Он был еще в постели, но сказал, конечно, что мо-
жет сейчас же меня принять. Эта радостная готовность нашего гиппократа
немедленно оказать помощь не очень-то вязалась с его характером, но воз-
можно его просто мучила совесть за вчерашний ошибочный диагноз. Я одел-
ся, залихватски напялил набекрень фуражку, так что околыш прикрывал ра-
ну, и отправился к доктору.
сомнения, в связи с предупреждением Буллена отставить ром - совсем не
выглядел человеком, который провел бессонную ночь, ворочаясь в постели,
снедаемый угрызениями совести. Его, кажется, особо даже не волновал тот
факт, что у нас на борту находился пассажир, который должен был написать
слово "убийца", если бы не кривя душой указывал род своих занятий в су-
довой ведомости. Единственное, что вызывало его озабоченность, предстоя-
щее вскрытие жертвы. Когда же я сообщил ему, что вскрытие будет произве-
дено только в Нассау и не им, а полицейским экспертом, он пришел в сов-
сем уж игривое настроение. Он выбрил в моих волосах небольшую проплеши-
ну, вогнал в меня шприц обезболивающего, промыл и обработал рану, закле-
ил ее сверху полоской пластыря и пожелал мне доброго здоровья. День для
него начинался отлично.
бака и направился к плотницкой кладовой. Для раннего утреннего часа бак
был непривычно многолюден. Человек сорок команды - матросы, механики,
стюарды и коки - собрались, чтобы проводить Броунелла в последний путь.
Но это были не единственные зрители. Взглянув вверх, я увидел, что про-
гулочная палуба, огибавшая переднюю часть надстройки, тоже пестрела пуб-
ликой. Человек одиннадцать-двенадцать пассажиров, не так уж и много, но
в общем практически весь мужской состав, за исключением старика Сердана
и еще одного-двух. Женщин среди них не заметил. Плохие новости разлета-
ются быстро, а шанс полюбоваться погребением в открытом море даже милли-
онерам выпадает не так уж часто. В самой середине стоял, конечно, герцог
Хартуэльский, выглядевший настоящим морским волком в ладно пригнанной
фуражке Королевского яхт-клуба и темном замшевом пиджаке с медными пуго-
вицами.
ках есть какое-то зерно истины. Старики говорят, что мертвые зовут к се-
бе в компанию, и наши покойники, погруженные только вчера днем и лежав-
шие сейчас на дне трюма номер четыре, не замедлили свою компанию увели-
чить. Еще двое вознеслись на небеса за какие-нибудь несколько часов,
третий тоже едва не загремел - мне ведь всего только и оставалось, что
кувырнуться вперед через поручень, а не в сторону. Я явственно ощутил
ледяные пальцы у себя на шее и вздрогнул, затем торопливо вошел в сум-
рачную плотницкую, расположенную в самой передней части форпика.
та - лежал на палубе. Красный британский торговый флаг, привязанный за
два угла к ручкам на щите, покрывал завернутое в парусину тело. В кладо-
вой были только боцман и плотник. Посмотрев на Макдональда, трудно было
представить себе, что он не спал всю ночь. Он сам вызвался остаться на
часах у радиорубки до рассвета. Ему также принадлежала идея выделить
после завтрака двух матросов драить палубу около радиорубки, весь день,
если потребуется, хотя при свете дня шансы на новое нападение были мини-
мальны. Тем временем радиорубка была закрыта и заперта на внушительный
амбарный замок, чтобы Питере и Дженкинс смогли присутствовать на похоро-
нах своего товарища. В этом не было ничего крамольного. Как обычно,
включался автомат, и в случае, если шел вызов на отведенной "Кампари"
волне или принимался сигнал бедствия, на мостике и в каюте старшего ра-
диста надрывался звонок.
ты, и корабль постепенно сбавил ход до предельно малого, при котором он
еще слушался руля. По трапу спустился капитан, держа под мышкой тяжелую,
окованную медью библию. Стальная дверь временной усыпальницы распахну-
лась настежь. Громко щелкнула предохранительная щеколда. Из проема выд-
винулся длинный деревянный ящик и встал в упор к борту, на одном уровне
с люком. Затем Макдональд и плотник с обнаженными головами вынесли гроб
и поставили его на ящик.
зал несколько слов о Броунелле, столь же правдивых, как и все говорящие-
ся о покойниках слова, прочел заупокойную службу, хор нестройно затянул
псалом. Капитан кивнул боцману. В военно-морском флоте такие дела обс-
тавляются пышнее, но у нас на "Кампари" не было даже горна. Макдональд
приподнял край щита, завернутое в парусину тело потихоньку выскользнуло
из-под флага и негромким всплеском отметило свой уход в океанскую моги-
лу. Я взглянул на прогулочную палубу. Герцог Хартуэльский торжественно
застыл, вытянувшись в струнку и приложив ладонь к своей дурацкой фураж-
ке. И без того обиженный природой по части внешней привлекательности, в
этой позе он был совершенно нелеп. Конечно, для нейтрального наблюдателя
его вид более приличествовал случаю, нежели мой, но я никак не мог на-
пустить на себя благоговение, зная, что океан скрыл в своих глубинах
всего лишь завернутые в парусину промасленные концы из машинного отделе-
ния и фунтов сто пятьдесят ржавой цепи, тянувшие сверток на дно.
ту, машина набрала обороты, "Кампари" продолжил свой путь. Следующим
пунктом повестки дня был завтрак.
завтраком в столовой более полудюжины пассажиров. Большинство предпочи-
тало завтракать в каютах. Но тут оказалось, что никакие аперитивы, ника-
кая, хоть самая великолепная, кухня не склоняют людей к общению так, как
добрые похороны. Отсутствовало всего лишь семь или восемь пассажиров.
Сердана. Мне было пора заступать на вахту, но капитан решил, что, пос-
кольку у штурвала стоял опытный рулевой, а в радиусе семидесяти миль не
предвиделось земли, во время завтрака вахту может нести один юный Декс-
тер. Обычно он это делал лишь совместно со мной.
острым взглядом.
рос.
вечером на шлюпочной палубе, а очнулся, лежа в шпигате с порезом на го-
лове. Должно быть, задел шлюпбалку, когда падал, - рассказ мой был хоро-
шо заучен. - Доктор Марстон предполагает, что это реакция организма на
солнечный удар и недосыпание. Вчера весь день следил за погрузкой, солн-
це припекало дай боже, а из-за неприятностей в Кингстоне и задержки я
последние три дня почти не спал.
Корнев Павел
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Муркок Майкл
Корнев Павел