доктора Кэролайна.
тись на небеса. Намного раньше всех остальных. Потому что он - тот, кто
приведет "Твистер" в боевую готовность, - спокойно сообщил я. - Неужели
вы склонны думать, что они пересадят его на "Тикондерогу" и позволят ему
ознакомить капитана с
бы вместо светлой памяти сенатора Хоскинса?
страх, неприкрытый страх. Это была почти истерика. - Я не могу в это по-
верить. Я никак не могу в это поверить. Это какой-то кошмар! - Она утк-
нулась лицом мне в грудь, вцепившись пальцами в лацканы моего, вернее
отцовского, пиджака. - О, Джонни, когда, наконец, все это кончится?
прозвучал откуда-то сзади меня. - Все это кончится здесь и сейчас, уже
кончается.
такой пустяк у меня толком не получился. То ли меня подвела ослабевшая
нога, то ли Сьюзен меня дернула, но во всяком случае от неожиданного
рывка "Кампари" я потерял равновесие, споткнулся и упал на пол. Меня ос-
лепил луч мощного фонаря. Тем не менее курносый силуэт пистолета я разг-
лядел и против света.
рас, теперь уже не приветливый и любезный, а сухой, резкий и безжалост-
ный, наконец-то настоящий Тони Каррерас. - Я хочу посмотреть, как ты
свалишься, когда в тебя воткнется пуля. Умный, умный Картер. Так ты, по
крайней мере, думал. Встать, я сказал! Или ты предпочитаешь получить пу-
лю лежа? Выбирай!
вой человек, он не верил в прекраснодушные прощальные речи. Стреляй, и
дело с концом. Достойный сын своего папаши. Я лежал на покалеченной ноге
и не мог подняться. Черное отверстие ствола пистолета неумолимо притяги-
вало мой взгляд. Я затаил дыхание и напрягся. Радикальный способ спас-
тись от пули 38 калибра, выпущенной с расстояния в пять футов - напрячь-
ся, но в тот момент мне почему-то не мыслилось логично.
погибнем.
так даже и не шевельнулся. Она сделала два шага по направлению к Карре-
расу, но он остановил ее окриком.
шать злобу и ярость в столь концентрированном виде. Я сильно недооцени-
вал молодого Каррераса. Ее слова просто не доходили до него, так неукро-
тимо было его желание. Я по-прежнему не дышал, во рту пересохло как пос-
ле попойки.
зарядил "Твистера"!
тера"? Зарядил? - Голос был все так же злобен, но мне показалось, что я
уловил нотки страха.
значит для голоса влажность глотки и рта. Я не столько говорил, сколько
каркал. - Зарядил, Каррерас, зарядил! - повторение в данном случае слу-
жило не для придания убедительности моим словам. Я просто не мог приду-
мать, что еще сказать, как выпутаться, как воспользоваться этими секун-
дами отсрочки, что дала мне Сьюзен. В тени сзади себя я сдвинул руку, на
которую опирался, вроде бы для того, чтобы более устойчиво переносить
качку. Пальцы сомкнулись на ручке уроненного мною молотка. Цель этого
поступка оставалась неясной для меня самого. Фонарь и пистолет замерли
неподвижно.
но, откуда ты все это узнал, но ты лжешь. Ты не знаешь, как его заря-
жать.
Луч фонаря закачался, но не достаточно, чтобы выпустить меня.
ся на крик - Откуда...
твенный ключ. А он у моего отца!
гадались посмотреть, не правда ли, Каррерас? - усмехнулся я.
рю, что ты лжешь. Картер! Я следил за тобою вечером. Я видел, как ты вы-
шел из лазарета - боже мой, да неужели ты думаешь, что я настолько глуп,
чтобы ничего не заподозрить, увидев часового, распивающего кофе, - знак
внимания добросердечного Картера? Я запер его и пошел за тобой к радио-
рубке и вниз к каюте Кэролайна. Но внутрь ты не заходил. Картер. Приз-
наю, что там я тебя потерял из виду на несколько минут. Но внутрь ты не
заходил.
я Сьюзен. Убедительность моего голоса меня даже озадачила. - Бедный ду-
рачок! Мы испугались какого-то движения и сбежали. Но мы вернулись, Кар-
рерас, мы вернулись. К доктору Кэролайну. И тогдато мы не тратили время
на пустую болтовню. У нас было занятие поважнее. Мисс Бересфорд была не
совсем точна. Я не заряжал "Твистера". Это сделал сам доктор Кэролайн, -
я улыбнулся и перевел взгляд с луча фонаря на точку где-то сзади и спра-
ва от Каррераса. - Скажите ему, доктор.
Соображал он быстро, действовал еще быстрее - старый трюк он разгадал
мгновенно. Все, что он нам предоставил, какая-то жалкая доля секунды, в
течение которой я не успел даже как следует взяться за молоток. И теперь
он был готов меня убить.
она чувствовала, что я подвожу к нему дело. Она бросила фонарь и рвану-
лась к Каррерасу в тот самый миг, когда он начал поворачиваться, а между
ними было всего три фута. И вот она уже отчаянно вцепилась в его правую
руку и навалилась на нее всем телом, пытаясь наклонить ее вниз. Я кон-
вульсивно выбросил свою правую руку из-за спины и с размаху метнул двух-
фунтовый молоток прямо в голову Каррерасу, вложив в этот бросок все свои
силы, всю ненависть и злость.
та, готовая обрушиться сзади на беззащитную шею Сьюзен. Он резко накло-
нил голову и инстинктивно заслонился левой. Молоток с огромной силой
ударил его под локоть, фонарь взлетел в воздух, и трюм погрузился в аб-
солютный мрак. Куда отлетел молоток, я не знал - тяжелый контейнер заск-
режетал по полу как раз в этот момент, и я не слышал, как он упал.
звуки борьбы и тяжелое дыхание. Я медленно поднялся на ноги, левая нога
была практически бесполезна, хотя, возможно, эта медлительность была
лишь впечатлением. Страх, когда он достаточно силен, обладает любопытным
эффектом замедления течения времени. А я боялся. Я боялся за Сьюзен.
Каррерас в тот момент для меня существовал только как источник угрозы
для нее. Только Сьюзен: он был крепкий, здоровый мужик, он мог одним
движением свернуть ей шею, убить ее одним толчком.
глухой шлепок падающих тел, снова сдавленный крик Сьюзен, и опять тиши-
на.
бу, их уже там не было. Секунду стоял озадаченный, в кромешной темноте.
Потом нащупал рукой трехфутовую перегородку и вдруг догадался: в борьбе
на качающейся палубе они наткнулись на нее и опрокинулись на дно трюма.
Я перемахнул через перегородку, не успев даже подумать, что делаю; со
свайкой боцмана в руке, острое, как иголка, шило выдвинуто, стопор за-
щелкнут.
чью-то голову и волосы. Длинные волосы. Сьюзен. Отполз в сторону и как
раз успел подняться на ноги, когда он двинулся на меня. Не попятился, не
постарался избежать соприкосновения со мной в этом мраке. Он двинулся на
меня. Это означало, что пистолет он потерял.
ясь. Раз, два, еще и еще попадал он мне в грудь и в бок короткими, мощ-
ными ударами, грозившими сокрушить мне ребра. Но я их почти не чувство-
вал. Он был силен, невероятно силен, но при всей его силе, даже не будь
у него парализована левая рука, в эту ночь он не мог спастись.
рукоятка ножа Макдональда плотно уткнулась в его грудную кость. Я выдер-
нул нож и ударил опять. И опять. И опять. После четвертого удара он
больше не кричал.
его обхватила мою шею, и с каждым моим ударом удушающая сила возрастала.
И вся эта конвульсивная сила умирающего в агонии человека была приложена
к тому месту, по которому меня так неласково огрели мешком с песком.
Боль, нестерпимая боль, в глазах вспыхнули и принялись плясать какие-то
острые колючие огоньки, шея вот-вот должна была переломиться. Я ударил
снова. И тут нож выпал у меня из руки.
Беляев Александр
Гуревич Георгий
Шилова Юлия
Гуль Роман Борисович
Посняков Андрей
Корнев Павел