люблю ронять свое достоинство, поэтому удержался и не вытер пот со лба.
двести футов Свенсон манипулировал винтами и рулями, пока наконец не
изучил очертания полыньи и не нанес их на табло со всей возможной
точностью. Потом он придвинул "Дельфин" к одной из границ и приказал
начать медленный подъем.
десять...
следующий раз, когда направлюсь в центральный пост, прихвачу с собой
махровое полотенце. - Если мы переоценили скорость дрейфа, - заметил
Свенсон, - боюсь, мы треснемся еще разок... - Он обернулся к Ролингсу,
который все еще возился с лампочками. - На вашем месте, я бы повременил
с этим делом. Вдруг снова придется все менять - а ведь наши запасы не
бесконечны.
абсолютно не соответствовал мрачному выражению лица.
Видимость действительно улучшалась, хотя и не слишком заметно.
совершенно неожиданно, мы увидели кое-что еще: громадную бесформенную
ледяную скалу всего в дюжине футов над "парусом".
требовалось никаких приказаний. Если бы мы продолжали, как в первый раз,
всплывать со скоростью курьерского лифта, мы бы опять подпрыгнули вверх,
между тем и одного такого удара с лихвой хватило бы для любой субмарины.
подниматься... - шум воды, заполняющей цистерны, постепенно затих.
Останавливаемся... Все еще девяносто футов. - Держитесь этой глубины, -
Свенсон бросил взгляд на экран. Мы заметно дрейфуем в сторону полыньи...
Надеюсь...
штуковиной зазор не больше двух футов. - Маловато, - согласился Свенсон.
- Сандерс?
в его голосе наконец-то прорвалось волнение. - Тонкий лед!
медленно плыла вертикальная стена льда, ограничивающая чистую воду.
на этой ледяной стене, потом разворот вверх и по сторонам.
от нас неторопливо проплыла вниз.
Восемьдесят...
в цистерны. - Семьдесят...
объектив кверху, и теперь мы отчетливо различали верхушку "паруса" и
плывущую ему навстречу корку льда. Вновь забурлила вода, наполняя
цистерны, верхушка "паруса" почти без толчка соприкоснулась со льдиной,
и "Дельфин" застыл в неподвижности.
теперь слегка тюкнем этот ледок. Нас не развернуло?
цистерн, облегчая корабль и придавая ему дополнительную плавучесть.
Время шло, вода вытекала, но ничего не происходило. Я шепнул Хансену:
вас добавится несколько сотен тонн положительной плавучести, против
такого напора, да еще на малой площади, никакой лед, будь он даже в
сорок дюймов толщиной, не устоит.
плавучесть, лодка, конечно, прошибет лед, но потом вылетит в воздух, как
пробка от шампанского. Прочный корпус, может, и выдержит, не знаю, но
рули нам покорежит, это уж точно. Или вы хотите провести весь крохотный
остаток жизни, описывая под водой сужающиеся круги?
описывая под водой сужающиеся круги, поэтому я умолк. Только проследил,
как Свенсон подошел к пульту глубины и принялся изучать приборы. Я с
опаской ожидал, что он предпримет дальше: такие парни, как Свенсон, так
просто не складывают оружие, в этом я успел убедиться.
Если мы прорвемся сейчас, под таким напором, то прыгнем очень высоко в
небо. Выходит, лед здесь толще, чем мы рассчитывали. Постоянное давление
на него не действует. Значит, нужен резкий толчок. Притопите лодку
примерно до восьмидесяти футов, только аккуратненько, потом дуньте как
следует в цистерны - и у нас все получится, как в пословице про барана и
новые ворота.
ей-богу, заслуживал смертной казни: она, по моему мнению,
просто-напросто перестала работать. Воздух, а вернее, то, что от него
осталось, казался мне густым и горячим. Я осторожно повел глазами по
сторонам и убедился, что и все другие заметно страдают от недостатка
воздуха, - все, кроме Свенсона, у того, похоже, в организме прятался
собственный кислородный баллон. Мне оставалось только надеяться, что
Свенсон помнит, во что обошлось строительство "Дельфина": что-то около
120 миллионов долларов. Хансен ощурил глаза, пряча отчетливую тревогу,
даже непрошибаемый Ролингс застыл, потирая смахивающей формой и
размерами на лопату ладонью свой выскобленный до синевы подбородок. В
мертвой тишине, наступившей после слов Свенсона, раздался громкий
скрежет, потом все перекрыл шум хлынувшей в цистерны воды.
зазор между "парусом" и льдиной расширяется. Сдерживая скорость
погружения, медленно заработали насосы. По мере того как мы опускались
ниже, пятно света на льдине от палубного фонаря бледнело и расплывалось,
потом оно застыло, не увеличиваясь и не уменьшаясь. Мы остановились.
Раздалось оглушительное шипение сжатого воздуха, вытесняющего из цистерн
воду. "Дельфин" нерешительно двинулся вверх, на экране было видно, как
световое пятно на льдине постепенно делается все меньше и ярче.
уцепился за табло, а другой - за вентиль над головой. Лед, видимый на
экране, ринулся вниз, навстречу нам. Внезапно изображение запрыгало,
заплясало, "Дельфин" вздрогнул, завибрировал всем корпусом, несколько
лампочек перегорели, изображение на экране дернулось, пропало, появилось
снова - "парус" все еще находился подо льдом. Потом "Дельфин" судорожно
взбрыкнул, накренился, палуба надавила нам на подошвы, как скоростной
лифт при подъеме. "Парус" пропал, весь экран заволокла темно-серая муть.
Голосом, в котором все еще чувствовалось напряжение:
упрямства - и дело в шляпе, Я взглянул на этого пухленького коротышку с
добродушным лицом и в сотый раз удивился тому, как редко в этом мире
железные люди со стальными нервами выглядят соответствующим своему
характеру образом.
обратился к капитану:
погружению.
прочно.
- Теперь на все сто не потонем, капитан.
окуляры и выпрямился.
снова повернулся к офицеру по погружению. - На сорока прочно?
который принялся втискиваться в тяжелый тулуп из овчины. - Что, Эллис,
немного свежего воздуха нам не помешает?
случиться задержка.
забиты ледяной крошкой? Вряд ли. По-моему, лед слишком толстый, скорее
всего, он развалился на крупные куски, которые попали с мостика в воду.
ушах закололо от перепада давления. Щелкнул еще один фиксатор, подальше,
и мы услышали голос Эллиса в переговорной трубе:
пусть начинают работу и стучат до тех пор, пока у них пальцы не
Андреев Николай
Никитин Юрий
Ковальчук Вера
Эриксон Стивен
Маккарти Кормак
Сертаков Виталий