призрачном, клубящемся мире, шатающиеся и спотыкающиеся, точно зомби в
полузабытом ночном кошмаре, гнущиеся, оступающиеся и падающие на палубу,
в какие-то провалы, заполненные сугробами пенящейся углекислоты и
бесформенными дымящимися лохмотьями отодранной от корпуса турбины
тепловой изоляции. Люди на пределе, люди в крайней стадии изнеможения.
Одна вспышка пламени, одна вспышка такого древнейшего элемента, как
Время, - и все блестящие технологические достижения двадцатого века
сведены к нулю, и рамки выживания человека, так расширившиеся с
появлением ядерного топлива, моментально сужены до предысторических
масштабов. Каждый час ночи приближал человека к смерти, никто из экипажа
"Дельфина" не сомневался сейчас в этом. Разве что доктор Джолли. Он на
удивление быстро справился с последствиями своего неудачного похода в
механический отсек и появился в центральном посту уже через несколько
секунд после того, как я покончил со сломанной ногой Рингмана. Он тяжело
воспринял известие о смерти Болтона, но ни словом, ни взглядом не дал
понять нам со Свенсоном, что именно мы несем ответственность за гибель
этого полярника. В благодарность за это Свенсон, по-моему, уже собирался
покаяться, что не прислушался к предостережению доктора Джолли и
заставил перенести на корабль человека, балансировавшего на грани жизни
и смерти, но в этот момент из машинного отделения прибыл пожарник,
доложивший, что еще один из его смены поскользнулся и не то вывихнул, не
то сломал ногу в щиколотке. Это был второй за сегодняшнюю ночь серьезный
случай в механическом отсеке, если не считать ушибов, синяков и царапин.
Джолли схватил один из лежащих под рукой дыхательных аппаратов и, прежде
чем мы сумели его остановить, исчез за дверью.
пятнадцать, а скорее всего, много больше: к шести утра голова у меня
совсем перестала варить. Недостатка в клиентах у него, разумеется, не
было. И вот ведь какой парадокс - два диаметрально противоположных вида
поражения наиболее часто встречались этой ночью: ожоги и обморожения.
Ожоги от горящей обшивки, а потом, позднее, от паропроводов - и
обморожения от углекислоты, попадавшей на лицо и руки. Джолли ни разу не
отказался поспешить на помощь, даже после того как сам основательно
треснулся головой о трубу или балку.
вытащил его из тишины и покоя станции "Зебра", бросал незамысловатые
шуточки, надевал маску и отправлялся в новую вылазку. Дюжина самых
пламенных речей в парламенте и конгрессе не сделала бы для укрепления
англо-американской дружбы больше, чем сделал за одну эту ночь неутомимый
доктор Джолли. Примерно в 6.45 утра в центральный пост заявился старшина
торпедистов Паттерсон. Конечно же, он зашел через дверь, но оттуда, где
между Свенсоном и Хансеном сидел на палубе я, разглядеть дверь было уже
невозможно.
из стороны в сторону, он то и дело заходился в кашле и дышал с частотой
пятьдесят вдохов в минуту. На нем не было защитной маски, и он
безостановочно дрожал всем телом.
него изо рта без всякого порядка, как при выдохе, так и при вдохе: когда
дыхание затруднено, речь всегда запутывается. - Семь человек уже лежат
между носовым торпедным отсеком и матросской столовой. Им очень худо,
капитан.
не лучше Паттерсона, грудь его тяжело вздымалась, в горле хрипело, по
серым щекам обильно стекали пот и слезы. - Как только сможем,
обязательно что-нибудь сделаем.
кислорода в атмосферу на корабле.
и так слишком высокое.
в груди и глазах, мой голос звучал так же странно, как и голоса моих
собеседников. - Их убьет окись углерода. Она убивает их уже сейчас. Надо
поддерживать соотношение кислорода и окиси углерода. Сейчас этой отравы
слишком много. Она постепенно прикончит всех нас.
далось ему нелегко. - Добавить кислорода...
центральный пост и во все жилые отсеки. Давление резко подскочило, в
ушах у меня щелкнуло - но больше ничего особенного я не ощутил. Дышать
легче не стало, и это впечатление подтвердилось, когда через какое-то
время снова приполз Паттерсон, выглядевший еще слабее, чем в прошлый
раз, и прохрипел, что уже дюжина матросов потеряла сознание.
израсходованных кислородных аппаратов, и дал всем находящимся в обмороке
подышать пару минут, но все это помогало, как мертвому припарки: чистый
кислород приводил их в чувство, но стоило снять маску, как они тут же
снова впадали в беспамятство. Я вернулся в центральный пост, словно
проведя несколько минут в мрачной темнице, битком набитой обессилевшими,
теряющими сознание узниками. Я и сам уже с трудом держался на ногах.
Интересно, мелькнуло у меня в голове, чувствуют ли и все остальные, как
жаркий огонь из легких распространяется по всему телу, замечают ли они,
как меняется цвет их лиц и рук, как проступают на коже пурпурные пятна,
первые безошибочные признаки отравления окисью углерода. Я обратил
внимание, что Джолли до сих пор не вернулся из машинного отделения,
похоже, он изо всех сил старался помочь тем, кто, слабея и теряя
способность к самоконтролю, мог причинить вред себе и своим товарищам.
штурманскому столику. Когда я пристроился между ним и Хансеном, он
приветствовал меня бледной улыбкой. - Ну, как они, доктор? - прошептал
он.
уверенность, вот это спокойствие, вот это глыбища! - подумалось мне. -
Ни единой трещинки.
такого человека, как Свенсон."
скуповато, но суть была ясна, да и энергию на болтовню транжирить не
стоило.
углерода. - Так скоро? - И в голосе, и в покрасневших, опухших,
слезящихся глазах появилось удивление. - Не может быть, доктор. Она ведь
только начала действовать...
быстро.
Как минимум пятьдесят.
спасибо...
на ноги, но в этот момент дверь отворилась и в центральный пост,
шатаясь, ввалились изнуренные, почерневшие моряки. Ожидавшие своей
очереди матросы зашевелились. Свенсон обратился к одному из вошедших:
словно у него закружилась голова, и вяло опустился на палубу. - Думаю,
мы полностью затушили обшивку.
облака дыма Хансена и Картрайта. - Вот и наш старый механик. Мистер
Картрайт, буду рад, если вы начнете разогревать свой котел. Какой там у
вас рекорд для запуска реактора, подачи пара и раскрутки
турбогенераторов?
страдающий от кашля и мучительных болей во всем теле, Картрайт тем не
менее расправил плечи и слабо улыбнулся. - Но могу вас заверить: мы его
побьем! Когда он ушел, Свенсон тяжело поднялся на ноги. За исключением
двух кратких инспекционных вылазок в машинное отделение, он за все эти
бесконечные мучительные часы так ни разу и не надел дыхательного
аппарата.
микрофон и заговорил чистым, спокойным, уверенным голосом:
силовые установки. Открыть все водонепроницаемые люки по всему кораблю.
сделали... Он повесил микрофон и повернулся к Хансену. - Худшее
действительно позади, Джон... Если, конечно, нам хватит энергии для
запуска реактора.
и час вам понадобится, чтобы раскрутить турбогенераторы и подготовить к
включению систему очистки воздуха. А столько времени, по-вашему,
понадобится воздухоочистителям, чтобы очистить эту отравленную
Белов Вольф
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий
Орловский Гай Юлий
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман