поверхности скалы. Хуже того, осмотр начали от кромки обрыва.
Надежно поддерживаемый за ремень солдатом, которого, в свою
очередь, держали, сцепясь руками, двое его товарищей,
унтер-офицер медленно двигался по краю скалы, обшаривая узким
лучом фонаря каждый дюйм почвы. Внезапно остановившись, он
издал возглас и наклонился к самой земле. Несомненно, он
заметил глубокую выемку от веревки, которую Андреа закрепил за
основание валуна... Мэллори и трое его товарищей, выпрямившись,
вскинули автоматы, высунув стволы в отверстия между камнями или
положив их на валуны. Стоит кому-нибудь из солдат направить
хотя бы случайно карабин вниз, где лежит тяжелораненый или
мертвый Энди Стивенс, всем четверым немцам уготована смерть.
живот и принялся осматривать раструб, освещая его фонарем.
Секунд десять, а то и все пятнадцать не было слышно ничего,
кроме завывания ветра да шума дождя, хлеставшего по чахлой
траве; затем немец отполз от края обрыва и поднялся на ноги,
качая головой. Жестом Мэллори приказал своим товарищам
спрятаться. Отчетливо слышался баварский говорок унтер-офицера.
сочетание сочувствия и гнева. -- Сколько раз я его
предупреждал, чтобы не подходил близко к краю. Почва здесь
очень рыхлая. -- Невольно отступив от кромки обрыва,
унтер-офицер снова посмотрел на выемку в почве. -- Вот след от
его каблука, а может, от приклада. Теперь это неважно.
спросил солдат, совсем мальчишка, с испуганным, несчастным
лицом.
вниз. Остальные переговаривались, обмениваясь короткими
фразами. Повернувшись к Миллеру, капитан спросил его на ухо, не
в силах сдержать обуревавшие его чувства:
Помолчав, поправился:-- Да нет, что же это я. Мы ж потом оба
надели прорезиненные плащи с маскировочной расцветкой.
плащей, а волосы у часового были черны, как смоль, такого же
цвета, как и крашеные волосы Стивенса. Неудивительно, что
унтер-офицер, увидев плащ и темноволосую голову, решил, что это
часовой. Ошибка его была закономерна.
Эрлих, -- дрожащим голосом проговорил солдат. -- Мне кажется,
он жив, я заметил, как шевельнулся плащ. Это не ветер, я
уверен.
Его охватило чувство облегчения и радости. Слава Богу, Стивенс
жив! Они спасут мальчишку. Андреа сообщил новость и остальным.
В следующую минуту Мэллори опомнился. Вряд ли Дженсен разделит
их радость. Ведь Стивенс выполнил свою задачу: привел судно по
назначению, поднялся на утес. Теперь же, став калекой, он будет
обузой. Шансы на успех, и без того небольшие, будут из-за него
сведены почти к нулю. Начальству, которое ведет игру, битые
пешки только мешают, загромождая шахматную доску. Как было
неосмотрительно со стороны Стивенса не разбиться насмерть!
Сбросили бы его тогда с обрыва вниз, и концы в воду... Стиснув
кулаки, Мэллори поклялся, что Энди будет жить и вернется домой.
К черту тотальную войну и ее людоедские принципы!.. Ведь это
ребенок, испуганный, затравленный ребенок, оказавшийся самым
смелым из всей их группы.
своим подчиненным одно распоряжение за другим.
веревки, крючья. Знающий свое дело аккуратист не упустил из
виду ничего. Мэллори заботил вопрос, сколько солдат останется
караулить раненого, ведь их придется убрать, и тем самым группа
выдаст свое присутствие. Проблемы же, как это сделать тихо и
незаметно, не существовало. Стоит шепнуть Андреа на ухо, и у
часовых останется не больше шансов уцелеть, чем у ягнят, в
загон к которым ворвался голодный волк. Пожалуй, даже меньше,
ведь ягнята могут метаться и блеять, пока не настанет их черед.
знание своего дела и грубая бесцеремонность, благодаря которым
среднее командное звено немецкой армии по праву считают лучшим
в мире, предоставили новозеландцу возможность, о которой он не
смел и мечтать. Не успел унтер отдать последний приказ, как к
нему подошел молоденький солдат и, тронув его за рукав, показал
вниз.
спросил он неуверенно. -- Может, кому-нибудь из нас остаться с
ним?
спросил унтер.-- Руку ему протянешь? Если он зашевелится и
упадет, то упадет и без тебя. Тут и сто зевак ему не помогут. А
ну, шагом марш! Да не забудь прихватить кувалду и костыли, чтоб
треногу закрепить.
пошли в восточном направлении. Подойдя к аппарату, унтер-офицер
доложил кому-то о происшествии, потом отправился в
противоположную сторону. Видно, проверить соседний пост. Не
успел он раствориться во мраке, как Мэллори приказал Миллеру и
Брауну занять прежние свои позиции. Еще слышно было, как
хрустит гравий под сапогами немца, а капитан и Андреа уже
спускались по веревке, едва успев закрепить ее.
сознания, похожий на бесформенную груду. Щека кровоточила, из
раскрытого рта вырывалось хриплое дыхание. Нога неестественно
загнута. Упершись в обе стенки раструба и поддерживаемый
греком, Мэллори осторожно выпрямил ногу юноши. Тот дважды
застонал от боли. Стиснув зубы, Мэллори осторожно засучил
штанину на раненой ноге лейтенанта и в ужасе зажмурил глаза. Из
рваной багровой раны торчала большеберцовая кость.
ощупал ногу, потрогал щиколотку. -- Господин -- пробормотал он.
-- Еще один, над самой лодыжкой. Плохи у парня дела.
ничем помочь?
Выпрямясь, новозеландец посмотрел на отвесную стену. -- Только
как это сделать, скажи на милость?
сомнения. -- Если поможешь привязать его к моей спине.
кожи и поврежденной мышце? -- возмутился Мэллори. -- Стивенс не
выдержит. Он умрет, если мы это сделаем.
очутился чуть ниже того места, где лежал Стивенс. Дважды
обмотав веревку вокруг пояса юноши, он посмотрел вверх.
и с помощью Мэллори стал его поднимать. Пока Энди поднимали, у
него раза два вырвался мучительный стон. С бледным,
запрокинутым назад лицом, по которому струились, смешиваясь с
кровью, потоки дождя, юноша походил на сломанную куклу.
Несколько мгновений спустя Мэллори уже умело связывал Стивенсу
руки. Он не заметил, что бранится, видя лишь одно -- как
беспомощно болтается из стороны в сторону голова юноши. Под
дождем краска на волосах почти смылась. "Подсунули второсортную
ваксу вместо краски для волос, -- возмутился Мэллори. -- Пусть
Дженсен об этом знает. Такой прокол может стоить человеку
жизни". Он снова выругался, на этот раз досадуя на себя за то,
какие пустяки лезут ему в голову.
продел в связанные в кистях руки Стивенса, а тело юноши капитан
привязал ему к спине. Спустя полминуты -- выносливость Андреа,
казалось, не имеет границ, -- он был на вершине скалы. Лишь
однажды, когда сломанная нога задела о край утеса, из уст юноши
вырвался приглушенный крик боли. Капитан вовсю орудовал ножом,
разрезая веревку, которой Стивенс был привязан к спине грека.
новозеландец. -- Жди нас на ближайшем участке, свободном от
камней.