персону и неподвижно, как изваяние, только что вышедшее из-под резца
скульптора, сидел в кресле. Клерк, репортер, полицейский у двери замерли
в неподвижности, как и судья, а группа школьниц и пожилая старая дева,
сопровождавшая их, по-прежнему сидели с вытаращенными глазами, но любо-
пытство на их лицах сменилось страхом. Брови девушки-подростка, которая
сидела рядом со мной, поднялись на лоб, губы дрожали. Казалось, она
вот-вот закричит или заплачет от ужаса. Я смутно надеялся, что до крика
не дойдет, но через какое-то мгновение понял, что это уже не имеет зна-
чения, так как в самые ближайшие минуты в зале все равно воцарится нево-
образимый шум.
ся за пистолетом. Его движение было не таким быстрым и незаметным, как
учило кино моей юности. Длинные борта легкого пиджака мешали движению
руки, к тому же ограниченному препятствием в виде подлокотника соломен-
ного кресла. Прошли целые четыре секунды, прежде чем его рука коснулась
рукоятки пистолета.
обратно пропорциональна его росту. По решимости в глазах, по губам,
слегка приподнятым над плотно сжатыми пожелтевшими от табака зубами, я
понял, что остановить его может только одно. Вытянув руку на всю длину,
я поднял пистолет так, что его ствол оказался на одном уровне с моими
глазами. Прием стрельбы с бедра, не прицеливаясь, применял Дан, стреляя
в птиц. Но здесь он не годился. Как только рука шерифа показалась из
пиджака, я нажал на курок.
нием от стен небольшого судебного зала, заглушило все другие звуки. Ник-
то так и не понял, что произошло: то ли закричал шериф, то ли пуля про-
била ему руку, то ли она попала в револьвер и рикошетом отскочила от не-
го. Все, кто был в зале, могли быть уверены только в том, что видели
собственными глазами. Правая рука и правый бок шерифа конвульсивно за-
дергались, револьвер, несколько раз перевернувшись в воздухе, отлетел
назад и упал на стол в нескольких сантиметрах от записной книжки испу-
ганного репортера.
словно ты решил позвать кого-нибудь на помощь.
быстро повернулся вокруг своей оси, услышав шаркающие шаги за спиной.
жалуй, все, что можно было сказать о нем. Он уже стоял, согнувшись
вдвое, одной рукой держась за солнечное сплетение, а другой вытирал кос-
тяшками пальцев пыль с пола. Потом затрясся от безудержного кашля и,
хватая ртом воздух, стал раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь
унять боль. Вскоре его тело приняло скорченную жалкую позу. Но на его
лице не было страха, на нем были написаны только боль, ярость и стыд...
И смертельная решимость.
этот раз влеплю ему на всю катушку.
очень нецензурным словом. Он сидел, согнувшись в кресле, вцепившись ле-
вой рукой в кисть правой и производя впечатление человека, слишком заня-
того своими собственными неприятностями, чтобы его беспокоила боль, ис-
пытываемая другим.
два слова дались с величайшим трудом. Шатаясь, как пьяный, он сделал
один неверный шаг вперед и был уже в двух метрах от меня. Совсем моло-
денький паренек: ни днем больше двадцати одного года.
первого оцепенения. - Не смей, говорю тебе. Этот человек - убийца. Ему
терять нечего.
говорил не с ним, а сам с собой. Предупреждение Моллисона не возымело на
парня ни малейшего эффекта. Голос. Доннелли был деревянным и бесстраст-
ным. Это голос человека, решение которого уже не зависит от его воли,
это уже было не решение, а единственный смысл его жизни.
правду - мне терять нечего. Если ты сделаешь лишь один шаг, прострелю
тебе ягодицу. Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, что может
натворить неслышно летящая, быстрая свинцовая пуля? Ты слышишь, Доннел-
ли? Если эта пуля угодит тебе в бедро, она так разворотит его, что ты
станешь таким же калекой, как я, и будешь хромать до конца своих дней;
если же она попадет в бедренную артерию, и глазом не успеешь моргнуть,
как истечешь кровью. Понял, дурачок?
прозвучавшего отзвука. Лоннелли упал на пол, обхватив обеими руками щи-
колотку ноги. На его лице отразилась вся гамма чувств: непонимание пе-
решло в удивление, которое сменилось неверием в то, что такое могло про-
изойти с ним.
нам жизнь, - ровным голосом сказал я, бросив взгляд в направлении откры-
той двери: выстрелы могли привлечь внимание. Но никого не было видно.
Может быть, потому, что в придачу к двум констеблям - причем временно ни
тот ни другой не могли приступить к выполнению своих обязанностей, так
как оба набросились на меня еще в "Контессе" - все полицейские силы
Марбл-Спрингс включали только шерифа да Доннелли. И все же медлить было
так же глупо, как и опасно.
как червяк, делая отчаянные движения, так как шериф говорил одними губа-
ми, не разжимая плотно сомкнутых зубов. - Не пройдет и пяти минут со
времени твоего побега, как каждый полицейский офицер в округе бросится
тебя искать, а через 15 минут приказ найти тебя будет отдан по всему
штату. - Он замолчал, потом сморщился, лицо исказили спазмы. Когда он
снова посмотрел на меня, вид его был ужасен.
будет отдан приказ застрелить тебя, как бешеную собаку. Стрелять в тебя
будут с одной целью: чтобы убить.
нущего полицейского. - В ту самую минуту, когда Тальбот схватился за
пистолет, он вычеркнул себя из списка ваших подопечных. Тебе не жить,
Тальбот. Недолго тебе еще бегать!
зал суда. - Нет, нет, джентльмены, видно, все вы воспитаны на одной
идее: смерть или слава. На идее, что вам на грудь повесят медали...
пробормотал я и, покачав головой, посмотрел на блондинку. - Очень сожа-
лею, мисс, но мой выбор пал на вас.
можно, хотела казаться испуганной. - Что вам от меня нужно?
лицейские увидят меня, они начнут пальбу во все, что будет у них перед
глазами. Но они не станут стрелять в хорошенькую девушку, особенно в та-
кую милашку, как вы. Я в цейтноте, мисс, и мне нужна охранная грамота.
Моей охранной грамотой будете вы.
сона. - Тальбот, вы не имеете права! Это же ни в чем не повинная девуш-
ка, а вы ставите под угрозу ее жизнь!..
ее жизнь опасности, так это присутствующие здесь друзья шерифа.
да, чтобы...
так славятся южные штаты. Да, я отлично понимаю это. Знаток этикета Эми-
ли
за руку и резким рывком заставил встать. Не выпуская ее руки, потащил к
выходу. - Пошевеливайтесь, мисс, у нас не так уж много...
и, схватив заряженный пистолет, начал совершать им круговые движения.
Какое-то время я внимательно разглядывал верзилу со сломанным носом, си-
дящего через три ряда от девушки, наблюдая за сменой настроений на буг-
ристом ландшафте его лица - типичного лица неандертальца, который тщетно
пытается что-то сообразить и прийти, наконец, к какому-то определенному
решению. Но, видимо, решение ему могли подсказать только звенящие коло-
кольчики да разноцветные огни балагана.
проход. Его правая рука скользнула за лацкан пиджака, но тут конец коль-
та уперся в локоть его правой руки. Сильный удар отбросил мою руку, и я
только могу предположить, что же произошло с его рукой. Наверное, что-то
очень плохое, если только его отчаянный вопль и тяжелое падение на ска-
мейку, с которой он только что поднялся, могли служить верным критерием.
Возможно, я перестраховался: ведь этот громила мог сунуть руку во внут-
ренний карман только для того, чтобы вытащить новую сигару. Ничего, те-
перь мой прием научит его носить портсигар в левом, а не в правом карма-
не.
Гуревич Георгий
Гюго Виктор
Мичурин Артем
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Круз Андрей