его понимания знания и науки, его общеметодологических установок, которые
формировались как под влиянием платоновской философии, так и в постоянной
полемике с ней.
Аристотеля внимании к логической стороне любого рассматриваемого им
вопроса. У Платона Аристотель прошел серьезную школу критической рефлексии,
научился логически расчленять, анализировать, и надо сказать, что интерес
Аристотеля к такого рода расчленению едва ли не больший, чем у его учителя.
Искусством различения понятий, выявления всех значений, какие может иметь
слово, прямых и переносных, Аристотель владеет виртуозно; это искусство он,
несомненно, вынес из Академии и обязан им диалектике, которую в Академии
всегда высоко ценили.
односторонний - логико-математический - характер. С его точки зрения,
платоновско-пифагорейская школа не уделяет достаточного внимания
естествознанию. Поэтому Аристотель обращается к другой традиции в греческой
науке, а именно к ранним "физикам" - Анаксагору, Эмпедоклу, Демокриту и
др., стремясь преодолеть ту, на его взгляд, одностороннюю ориентацию,
которую он видел в Академии.
которое он выказывает по отношению к тем, кто, по его мнению, имеет
естественнонаучный опыт, некоторые исследователи склонны считать, что
Аристотель, в сущности, возвращается от платонизма к натурфилософии. С
такой точкой зрения, на наш взгляд, согласиться нельзя. Физика Аристотеля
несет на себе печать логически рефлектирующей мысли, ее создатель - большой
мастер в деле различения понятий, анализа их и сопоставления; ему хорошо
известны все те трудности и противоречия, с которыми приходится
сталкиваться при попытке определения фундаментальных понятий физики -
движения, изменения, времени, места, континуума и др. В этом - его отличие
от натурфилософов-досократиков.
элементы естественнонаучного подхода досократиков с логико-математической
программой Платона, то он не был бы оригинальным философом и мы не имели бы
основания говорить о его особой научной программе. В действительности же
Аристотель подверг критической переработке как наследие своего учителя, так
и естественнонаучные представления ранних "физиков", создав совершенно
новое учение - новую логику, новую физику и новое понятие науки в целом.
с Платоном и его школой, мы рассмотрим вначале, какие именно
методологические принципы Платона не удовлетворили его талантливого ученика.
математическая программа органически связана с его диалектикой. С этой
целью мы специально подробно рассмотрели диалог Платона "Парменид", в
котором диалектический метод мышления выявлен наиболее отчетливо.
Категории, которые анализируются Платоном в "Пармениде", - это центральные
понятия его философии: единое и многое.
противоположность: единое - через многое, а многое - через единое. Такой
способ определения через противоположное предполагает, что отнесенность
противоположностей только и может конституировать бытие самих этих
противоположностей, или, другими словами, что идеи существуют лишь в
системе отношений, так что, проще говоря, отношение первичнее самих
отнесенных элементов.
Проблема опосредования
прежде всего Аристотель. Противоположности, говорит Аристотель в
"Метафизике", не могут выступать в качестве начала всех вещей. "Между тем у
упомянутых выше философов (Аристотель имеет в виду пифагорейцев и Платона.
- П.Г.) одна из двух противоположностей выступает в роли материи, причем
одни <в качестве таковой> единому - как равному - противопоставляют
неравное, считая, что именно в нем состоит природа множества, а другие
этому единому противополагают множество (ибо у одних числа производятся из
двойственности неравного - из большого и из малого, а другой мыслитель
создает их из множества, причем в обоих случаях <они возникают> действием
сущности единого)".
существующее рождается из взаимодействия противоположных начал - единого
(как равного себе, самотождественного, неизменного, устойчивого и т.д.) и
множества - "неопределенной двойки", "неравного", "иного",
"нетождественного", "большого и малого" - все это определения того, что
платоники называют "материей" чувственных вещей. Противоположности не могут
воздействовать друг на друга, говорит Аристотель. Между ними должно
находиться нечто третье, которое Аристотель обозначает термином
гpokeЕmenon, дословно переводимым как подлежащее (лежащее внизу, в основе),
или, по-латыни, субстрат: "...возникновение вещей из противоположностей во
всех случаях предполагает некоторый субстрат; значит, этот последний у
противоположностей должен быть налицо всего скорее. Следовательно, все
противоположные определения всегда восходят к некоторому субстрату, и ни
одно <из них> не может существовать отдельно".
противоположностями; обе они отнесены именно к субстрату и представляют
собой уже не субъекты, но предикаты этого посредника; или, говоря словами
Аристотеля, противоположности - это то, что сказывается о подлежащем, о
субстрате.
"сущности" - o¦sЕa, которое он вводит с целью прояснения новой системы
понятий, призванной служить опорным пунктом его мышления. Сущность - это
первая из десяти категорий Аристотеля. В "Категориях" и в "Метафизике" эта
категория рассматривается наиболее детально; при этом в "Категориях"
Аристотель опускает некоторые из аспектов, присутствующих в "Метафизике",
где он стремится показать соотношение понятия "сущность" с понятиями
"материя", "форма", "суть бытия" и др. Связь этих понятий с категорией
сущности Аристотель пытается раскрыть также в таких работах, как "'изика",
"О душе", "Вторая аналитика", "Об истолковании". Выявление взаимной связи
основных понятий аристотелевской философии требует специального анализа;
здесь мы не ставим эту задачу, а потому ограничимся только той стороной
вопроса, которая должна быть принята во внимание при рассмотрении
аристотелевского понимания науки.
"Сущностью, о которой бывает <идет> речь главным образом, прежде всего и
чаще всего является та, которая не сказывается ни о каком подлежащем и не
находится ни в каком подлежащем, как, например, отдельный человек или
отдельная лошадь. А вторичными сущностями называются те, в которых, как
видах, заключаются сущности, называемые <так> в первую очередь, как эти
виды, так и обнимающие их роды; так, например, определенный человек
заключается, как в виде, в человеке, а родом для <этого> вида является
живое существо. Поэтому здесь мы и говорим о вторичных сущностях, например
это - человек и живое существо".
сущность "не сказывается ни о каком подлежащем", т.е. не может быть
предикатом чего-либо другого; она сама как раз и является тем подлежащим, о
котором сказывается все остальное. А это значит, что сущность есть "сама по
себе", что она не есть нечто вторичное по сравнению с "отношением", как это
мы видели у Платона. Сущность, как замечает далее Аристотель, также и не
находится ни в каком подлежащем. Как же различает Аристотель "сказывание" о
подлежащем и "нахождение" в нем? То, что сказывается о подлежащем, является
характеристикой рода или вида этого подлежащего; то же, что находится в
подлежащем, не является его родовым или видовым определением, а есть лишь
его сопровождающий признак. Так, "животное" - это то, что "сказывается" о
человеке (а тем самым и об отдельном человеке), а цвет - то, что
"находится" в отдельном человеке, но не "сказывается" о нем.
что сама сущность ни о чем не сказывается (и ни в чем не находится); на
этом определении основано и деление Аристотелем сущностей на "первичные" и
"вторичные". Вторичные сущности - это те, которые сказываются о первичных,
а первичные - те, которые уже ни о чем не сказываются. В этом смысле вид -
более сущность, чем род, а отдельный индивид - более сущность, чем вид:
"животное" (род) сказывается о "человеке", но "человек" о "животном" - нет,
говорит Аристотель. Что же касается самих первичных сущностей, то ни одна
из них, по словам Аристотеля, не является в большей мере сущностью, чем
любая другая: "Отдельный человек является сущностью нисколько не в большей
степени, чем отдельный бык". Именно в этом смысле к сущности, по
Аристотелю, неприменимы определения "большее" и "меньшее", и все сущности,
поскольку они первичные сущности, подлежащие, совершенно равноправны: ни
одна сущность не имеет привилегированного положения по сравнению с другой.
Отсюда, собственно говоря, происходит аристотелевский интерес ко всем
явлениям природы в равной мере: к движению светил, так же как и к строению
червя, к гражданскому устройству полиса, так же как к пищеварительной и
дыхательной системе пресмыкающихся. Здесь следует искать обоснование того -
совершенно нового по сравнению с платоновским - пафоса науки в ее
аристотелевском понимании, науки, которая не знает предпочтений, для
которой нет предметов, не достойных ее интереса.
божественных", говоря словами Аристотеля; с обоснованием этого предпочтения
Платоном мы уже знакомы. Аристотель полемически замечает по этому поводу:
"Выходит, однако, что об этих ценных и божественных существах нам присуща
гораздо меньшая степень знания (ибо то, исходя из чего мы могли исследовать
их, и то, что мы жаждем узнать о них, чрезвычайно мало известно нам из
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Прозоров Александр
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей