никаких пределов для своего протяжения...".
множественности миров Декарт не разделяет: в силу непрерывности материи,
составляющей как бы ее единство и единственность, миров не может быть
много. "...Если бы миров было бесконечное множество, - пишет Декарт, - то
они необходимо состояли бы из одной и той же материи". "Отсюда следует, -
замечает далее он, - что не может быть многих миров, ибо мы теперь с
очевидностью постигаем, что материя, природа которой состоит в одной только
протяженности вообще, занимает все вообразимые пространства (следуя точно
декартову пониманию материи, надо было бы сказать, что материя и есть все
вообразимые пространства. - П.Г.), где те или иные миры могли бы
находиться; а идеи какой-либо иной материи мы в себе не находим".
Декарт здесь формулирует понятие материи, которое легло в основу науки
нового времени. Это понятие, постепенно сформировавшееся к XVII в.,
радикально отличается от того, что существовало в античности и в средние
века. Мы видели, как видоизменяется античное понятие материи уже у Николая
Кузанского, а тем более - у Джордано Бруно. Декарт уже работает с тем
понятием материи, без которого не могла бы сложиться механика как наука о
природе.
материя мыслилась как возможность, которая сама по себе, без определяющей
ее формы, есть ничто. Так понимал ее Аристотель. В платоновской школе
материя - это начало множественности, и оно опять-таки есть ничто без
оформляющего его единого, вносящего начало структурности в эту
беспредельно-бесформенную материю. Что же касается Декарта, то у него
материя сама по себе уже одна, а это значит, что она не есть просто
возможность, а есть действительность, которая даже носит название
субстанции, т.е. того, что может существовать само по себе, не нуждаясь ни
в чем другом, кроме сотворившего ее Бога.
понятие материи по сравнению с традиционным - античным и средневековым -
значением этого понятия. "Не будем также, - говорит он, имея в виду
материю, - считать ее той первой материей философов, которая, будучи
полностью лишена всех своих форм и качеств, превращается во что-то,
недоступное ясному пониманию. Представим нашу материю настоящим телом,
совершенно плотным, одинаково наполняющим всю длину, ширину и глубину того
огромного пространства, на котором остановилась наша мысль. Представим
далее, что каждая из ее частей занимает всегда часть этого пространства,
пропорциональную своей величине, и никогда не может заполнить больший или
сжиматься в меньший объем или допустить, чтобы одновременно с ней
какая-нибудь другая часть материи занимала то же самое место". Именно со
времен Фрэнсиса Бэкона и Рене Декарта материя утратила свой прежний статус
- чего-то неопределенного, находящегося на грани небытия, и получила новое
определение: она стала началом плотным, неизменным, устойчивым. У Декарта,
как видим, материя стала телом, а тело стало материей, т.е. утратило то
начало формы и жизни, каким тело обладало у Аристотеля.
Характерное для XVII в. понимание материи, столь несходное с ее трактовкой
у Платона, Аристотеля и неоплатоников, восходит, по-видимому, отчасти к
традиции стоиков, оказавших известное влияние на некоторых физиков и
философов эпохи эллинизма и средних веков. Так, еще в VI в. неоплатоник
Симпликий истолковывал аристотелево понятие субстрата как "форму
телесности", являющуюся носителем количественных определений. В средние
века было много различных трактовок соотношения понятий "материя" и "форма
телесности" ("forma corporeitas").
сторон. Во-первых, его не приняли атомисты - Гассенди, Гюйгенс и другие;
во-вторых, его отвергли Лейбниц и Ньютон, не согласные с декартовым
отождествлением материи с протяжением. Еще при жизни Декарта завязалась
полемика между ним и английским философом Генри Мором (1614-1687),
оказавшим сильное влияние на Ньютона. Эта полемика представляет для нас
большой интерес, поскольку она предваряет те споры между картезианцами, с
одной стороны, и Ньютоном и Лейбницем - с другой, которые велись в конце
XVII-начале XVIII в., а затем продолжались между сторонниками каждой из
этих научных программ вплоть до конца XVIII в. Г. Мор, один из
представителей так называемой кембриджской школы неоплатоников, защищал
перед Декартом тезис о том, что основное определение телесной субстанции -
не протяжение, а непроницаемость. Что же касается протяженности, то она,
как отмечал Мор в письме Декарту от 11 декабря 1648 г., в такой же мере
присуща духовным субстанциям (ангелам и Богу), как и телам. Отвечая Мору,
Декарт поясняет, что свойство непроницаемости тел является не первичным, а
производным от протяжения. "Если Вы получаете представление о протяжении,
видя взаимное расположение частей, - пишет Декарт Мору 15 апреля 1649 г., -
то Вы не можете отрицать, что каждая из них касается других соседних
частей. И эта касаемость (осязаемость) протяженных частей есть подлинное
внутренне присущее телу свойство, но это не относится к тому осязанию,
которое получает свое название от чувства осязания. Кроме того, невозможно
помыслить одну часть протяженной субстанции проникающей в другую часть,
равную ей, не признавая в то же время, что (половина) протяжения
устраняется или уничтожается. Но все то, что уничтожено, не проникает во
что-нибудь другое, и, таким образом, я считаю доказанным, что
непроницаемость принадлежит сущности протяжения, а не чего-то другого".
уже имплицитно содержится в самом понятии протяжения. Он не нуждается в
допущении особой силы (которую впоследствии назвали силой отталкивания) для
объяснения того, почему материальные части взаимно не проникают друг в
друга; при этом Декарт отличает понятия непроницаемости (или осязаемости -
взаимной касаемости) частей тел от осязания как способности одушевленного
существа. Тем самым он отличает объективную плотность тел от той твердости
их, которую мы ощущаем с помощью чувства осязания. Как отмечает А. Гэбби,
декартово выведение непроницаемости из протяжения не было его оригинальным
учением: в этом пункте он разделял традиционную точку зрения средневековой
схоластической физики.
понятием силы и жизни, поскольку эти понятия связаны с традиционными
представлениями о форме и душе, Декарт тем самым дает механистическое
понимание природы. И именно поэтому Декарт не может обойтись без
демокритовского принципа атомизма - несмотря на то, что он отвергает атомы
и пустоту. Отрицая атомизм, так сказать, метафизически, он вводит его как
особого рода рабочую гипотезу в виде теории корпускул, получившей всеобщее
распространение в науке XVII-XVIII вв.
внешнему очертанию тел, понятие материи смогло превратиться в основное
определение природы. Материя стала субстанцией - в этом состоял
революционный переворот, происшедший в XVII в. и послуживший теоретической
предпосылкой для новой философии и науки. Понятия материи одного только
достаточно для объяснения всего, происходящего в природе - таков
принципиальный тезис Декарта, составляющий краеугольный камень его учения о
природе. Природа для Декарта, в сущности, есть материя. "...Под природой, -
пишет Декарт, - я отнюдь не подразумеваю какой-нибудь богини или
какой-нибудь другой воображаемой силы, а пользуюсь этим словом для
обозначения самой материи".
природе) является неизменным, происходит от Бога, ибо Он - начало
постоянства, а все изменяющееся - от самой материи. "...Только из того, что
Бог продолжает сохранять материю в неизменном виде, с необходимостью
следует, что должны произойти известные изменения в ее частях. Эти
изменения, как мне кажется, нельзя приписать непосредственно действию Бога,
поскольку Он совершенно неизменен. Поэтому я приписываю их природе". Это -
остаток в декартовом мышлении традиционного, восходящего еще к античности
понимания единого как начала неизменности, а материи - как принципа
изменчивости.
природы, т.е. материи: "Все свойства, отчетливо различимые в материи,
сводятся единственно к тому, что она дробима и подвижна в своих частях и,
стало быть, способна к различным расположениям, которые... могут вытекать
из движения ее частей... Все различие встречающихся в материи форм зависит
от местного движения". Местное движение - значит движение перемещения;
никаких иных видов изменения в природе, которые были бы первичными, т.е.
реально присущими субстанции, Декарт, как мы уже видели, не признает.
Материя как протяжение, части которого могут перемещаться, - вот что
составляет сущность мироздания, за вычетом, разумеется, мыслящей
субстанции, в которую целиком перешло понятие цели и формы, изгнанное из
природного мира. Такое резкое противопоставление субстанции материальной -
протяжения и субстанции духовной - ума, от которого в конечном счете берет
свое начало и движение, не оставляет в картезианской программе места для
понятия силы.
"Движение, - определяет Декарт, - есть не что иное, как действие,
посредством которого данное тело переходит с одного места на другое... Оно
есть перемещение одной части материи, или одного тела, из соседства тех
тел, которые непосредственно его касались и которые мы рассматриваем как
находящиеся в покое, в соседство других тел". Поскольку в мире нет
абсолютных точек отсчета, то мы чисто условно принимаем за неподвижные
определенные тела или систему тел, и по отношению к ним другие считаем
движущимися. А поскольку, таким образом, в самом движущемся теле ничего не
отличается от тела неподвижного (никакого "внутреннего состояния" у тела
вообще не предполагается), то тем самым, в сущности, уже дан и закон
инерции, остается только сформулировать его. И Декарт делает это: "Всякая
Контровский Владимир
Никитин Юрий
Березин Федор
Прозоров Александр
Аникина Наталья
Мацумото Сэйте