хлебнуть коньяку, и вскоре она настолько оправилась, что
оценила великолепный вид на горы и озеро и сообщила нам, что ее
зовут Дора.
останавливаясь, осторожно объехала лежавший автомобиль, а потом
резко увеличила скорость.
водителя. Машина, поплясав, сделала скачок к парапету,
продавила его и косо повисла над пропастью.
у нее не было сноровки, она ссадила до крови палец, заревела и
потребовала английского пластыря. Но Густав объяснил ей, что
идет война и она, Дора, должна показать, что она смелая,
храбрая девушка. И дело пошло на лад.
красивых женщин; он будет вашим близким другом.
есть выбор, Дора. Либо спокойно ждать здесь наверху и
расстреливать все проезжающие машины. Либо сесть самим в
какую-нибудь машину, уехать отсюда и предоставить другим
стрелять в нас. Безразлично, на чью сторону мы станем. Я за то,
чтобы остаться здесь.
полнозвучный сигнал. С ней мы быстро покончили, и она осталась
лежать вверх колесами.
такое удовольствие! А ведь раньше я был противником войн!
не было так заметно. А теперь, когда каждый хочет не только
дышать воздухом, но и иметь автомобиль, теперь это заметно.
Конечно, то, что мы сейчас делаем, неразумно, это ребячество,
да и война была огромным ребячеством. Со временем человечество
волей-неволей научится ограничивать свое размноженье разумными
средствами. Пока мы реагируем на невыносимое положенье
довольно-таки неразумно, но делаем, по существу, то, что нужно,
-- уменьшаем в количестве.
безумно, и все же, наверно, это хорошо и необходимо. Нехорошо,
когда человечество перенапрягает разум и пытается с помощью
разума привести в порядок вещи, которые разуму еще совсем
недоступны. Тогда возникают разные идеалы... они чрезвычайно
разумны, и все же они страшно насилуют и обирают жизнь, потому
что очень уж наивно упрощают ее. Образ человека, некогда
высокий идеал, грозит превратиться в стереотип. Мы,
сумасшедшие, может быть, снова облагородим его.
кладезь премудрости отрадно и полезно. И, может быть, ты даже
немножко прав. Но, будь добр, заряди теперь свое ружье, ты,
по-моему, замечтался. В любой миг может прибежать еще
косулька-другая, а их философией не уложишь, нужны как-никак
пули в стволе.
заграждена. Тучный рыжеголовый человек, оставшийся в живых,
дико жестикулировал возле обломков, глазел вниз и вверх,
обнаружил наше укрытие, побежал, рыча, в нашу сторону и
выстрелил в нас снизу из револьвера несколько раз.
Рыжий взял его на прицел и выстрелил снова. Тогда мы сразили
его двумя выстрелами.
стало тихо и пусто, распространилось, видимо, известие о том,
что она опасна. У нас было время полюбоваться красивым видом.
По ту сторону озера лежал в лощине небольшой город, там
поднимался дым, и вскоре мы увидели, как огонь перебегает с
крыши на крышу. Слышна была и стрельба. Дора захныкала, я стал
гладить ее мокрые щеки.
не ответил. Тем временем внизу показался пешеход, увидел
лежащие разбитые автомобили, обнюхал их со всех сторон,
сунулся, наклонившись, в один из них, вытащил оттуда пестрый
зонтик от солнца, кожаную дамскую сумку, бутылку вина, мирно
сел на парапет, отпил из бутылки, съел что-то из сумки,
завернутое в фольгу, допил бутылку до дна, весело пошел дальше
с зонтиком под мышкой. Он мирно шагал вперед, и я сказал
Густаву:
продырявить ему голову? Видит Бог, я не смог бы.
человека, который еще вел себя бесхитростно, мирно, по-детски,
который жил еще в состоянии невинности, как все наши такие
вроде похвальные и такие необходимые действия показались нам
вдруг дурацкими и отвратительными. Тьфу, пропасть, сколько
крови! Нам стало стыдно. Но говорят, что даже генералы
испытывали порой на войне подобное чувство.
наверняка найдется что-нибудь съестное. Неужели вы не
проголодались?
взволнованно и испуганно. Мы приготовились к спуску. Помогая
Доре перелезть через загородку, я поцеловал ей коленки. Она
звонко рассмеялась. Но тут доски не выдержали, и мы с ней
рухнули в пустоту...
этого приключенья с охотой. И отовсюду, со всех бесчисленных
дверей, манили надписи:
соответствующую дверь.
восточный манер, сидел на полу человек, а перед ним лежало
что-то вроде большой шахматной доски. В первый момент мне
показалось, что это мой друг Пабло, -- во всяком случае, он
носил такую же пеструю шелковую куртку и у него были такие же
темные сияющие глаза.
имен, мы здесь не личности. Я шахматист. Желаете взять урок
построения личности?
Глуховский Дмитрий
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Гюго Виктор
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр